Рядом с Андруил сидела еще одна эльфийка. Голову ее украшала не то диадема, не то корона со сглаженными плоскими шипами. Эллана почему-то не смотрела на нее, чувствуя что-то неприятное во взгляде женщины. Она не выглядело по-господски беспечной, молодость не убивала в ней настоящий возраст. Гладкая кожа, точеное тело не могли все же скрыть тяжесть ее духа, видевшего столь многое, что можно было бы умереть от веса воспоминаний.

– Белый ей к лицу, – согласился сосед пленителя. – Но бледная кожа все же была бы лучше оливковой, согласись.

– Я подержу ее в теньке пару месяцев, – отмахнулся Фалон’Дин. – Загар сойдет, эти гадкие веснушки тоже. Ты мне еще позавидуешь.

Договорив, он протянул руку вперед, посмотрев на двух своих рабов, что уже не держали девушку под руки. Светловолосый раб, услужливый и вежливый, тут же взял Эллану за поводок и дернул в сторону своего хозяина. Тот улыбался, предвкушая новую забаву, радуясь тому, что в глазах его новой игрушки не только страх, но и злость, клокочущий гнев.

– Нет, – прервала диалог Андруил. – Вы двое… – говорила она, пальцем указав на тесно сидящих эльфов. – Опоздали к завтраку, охотились в моих владениях без позволения, а теперь делите мою рабыню?

– Твою? – спросил Фалон’Дин, издав хрипловатый смешок. – Это же я ее поймал.

– На моей земле.

Слуга, что вел Эллану к эльфу, остановился, заметив, что взгляд его господина чуть ожесточился. Эльф сложил губы, его черные глаза снова скользнули по фигуре новоиспеченной рабыни, оценивая ее снова и снова. Эллана не отвела взгляда, и мужчина улыбнулся ей. С вызовом, с неприятным светом в черных очах. Его изящно тонкие пальцы сложились в кулак, рука с грохотом опустилась на подлокотник. Его подлокотники – не золотой заяц. Совы, расправившие крылья так, что они касались его сложенных вместе коленей.

– Митал, рассуди же нас. Кто прав, кому забирать рабыню? – спросил он, обращаясь к молчавшей до этого женщине.

Она все это время смотрела в окно. Их здесь много: весь зал залит светом, что солнце лило на землю со свойственной ему щедростью. Эльфийка закинула ногу на ногу, лениво поворачиваясь к спорившим. О, она словно изо дня в день смотрит одну и ту же пьесу, в которой изредка меняются актеры, исполняющие все главные роли. Скучно. Безумная скука владела ее сознанием.

– С утра эта девчонка была свободной, – заговорила Митал, вздыхая. – А сейчас вы спорите, кто первым на нее запрыгнет?

Эльфы, сидевшие близко друг к другу, почему-то заулыбались, и Эллана не понимала причины. В диких кланах о подобных вольностях говорят крайне редко, и молодые собратья частенько оставались в неведении до самого… Последнего момента. Ее темно-зеленые глаза горели ярче солнца: она чувствовала, что не сможет следовать совету других слуг. Ее язык – не скован, и в этом была главная ошибка рабов, господ и недальновидных соплеменников Элланы.

– Я и сейчас свободна, грязноухий ты ублюдок, – выплюнула она, смотря прямо на молчавшего сейчас Фалон’Дина. – Убери от меня своих псов и дай уйти, пока я не добралась до ножа за твоей головой.

Тишина зазвенела в ее ушах, словно после громкого стука, раздавшегося неподалеку. Эллана смотрела за тем, как эльф медленно поворачивается к ней, отводя взгляд от соседа, как лицо его приобретает неприятное выражение. Гнев. О, какой страшный гнев охватил его в ту секунду. Фалон’Дин мог бы оценить ее пылкость за закрытыми дверями, где смог бы схватить эльфийку за волосы, прижать к подушке и заставить ответить за сказанное, мог бы целовать ее, уворачиваясь от укусов дикарки, мог бы показать ей, кто теперь хозяин и кто ею владеет. Но сейчас, здесь, на глазах у других эванурисов…

Он собирался вскочить с места и залепить ей затрещину, но не поднялся. Послышался смех. Приятный мужской смех, лившийся звонким весенним ручьем. И только сейчас Эллана заметила еще одного гостя. Все взгляды были прикованы к нему. Рыжеволосый маг сидел чуть поодаль от Митал, сжимал в руках пожелтевший от времени птичий череп. Его темно-рыжие волосы заплетены в тысячу мелких косичек, виски выбриты… А на переносице веснушки. Как и у дикарки.

– А она права, – сказал эльф, продолжая смеяться. – Какая умная девочка.

– В том, что свободна? – спросил сосед Фалон’Дина.

– Или в том, что твой брат – ублюдок, – ответил рыжеволосый эльф все с тем же задором.

На этот раз прыснула и Митал. Подобный спектакль нравился ей куда больше, чем обычный спор двух магов. Андруил улыбалась, но выходило у нее криво. Эллана смотрела за тем, как пальцы ее то и дело поглаживают зайца, который не может откликнуться на ласку.

– Острый язычок, – сказала она. – Ну так что, Митал? Кому из нас придется поучить ее манерам?

– Никому, – ответила женщина.

На этот раз Фалон’Дин все же поднялся с места. Вскочил. Его сосед вздрогнул от неожиданности, даже подался вперед, ожидая зрелища. Рукой он упирался в щеку, поддерживая голову на весу. Эллана не шагнула назад, когда мужчина подошел к ней вплотную. Он не может и пальцем ее тронуть, пока его права на нее не станут неоспоримыми.

– И что это значит, Митал? – спросил Фалон’Дин, чувствуя раздражение. – Прикажешь нам целый день разгадывать твои загадки?

– Даже тебе не понадобится целого дня, чтобы разгадать их, – ответил за нее рыжеволосый эльф, пододвигаясь ближе, но не вставая из своего кресла. – Дай же ей договорить.

– Вы так и будете ссориться из-за дикарки, – продолжала Митал. – Отдайте девчонку третьему лицу, чтобы больше не спорить об этом. Нам ни к чему еще одна распря.

В совете Митал было рациональное зерно. В отношениях между эванурисами хватало напряженных нот, и лишняя была бы слишком тяжким бременем. Андруил прислонила палец к виску, аккуратно потерев его о бледную кожу. Ей тоже не хотелось бы ругаться и спорить в такой светлый свет. Но вот уступить… Все равно что проиграть. Если отдать Фалон’Дину новую игрушку, ее саму могут посчитать мягкотелой, не способной к соперничеству. Дурная черта для местной знати.

– Да. Отдайте ее мне, – сказал сосед Фалон’Дина. – Я научу тебя таким вещам, милая, что очень пригодятся тебе в жизни, – говорил он, любопытно осматривая Эллану с ног до головы.

Этот игривый тон не смутил Лавеллан, но напугал ее. Она не была невинным ребенком, но таинство любви, что творится за закрытой дверью – для нее все еще оставалось таинством. Диртамен улыбался, наблюдая за ее смущением, а Фалон’Дин, стоявший совсем рядом, раздражался все сильнее.

– Ты шутишь? – спросил он у него.

– Нет, – ответила Митал. – И не тебе ею владеть, Диртамен. Все мы знаем, что у вас с братом все… На двоих, – говорила она, тактично увиливая от подробностей. – Отдай ее кому-то другому, Андруил, – посоветовала женщина.

Девушка, восседавшая во главе большого зала, рассмеялась. Изящной ладонью она прикрыла рот, продолжая хохотать, зная, что советам Митал принято следовать. Андруил погладила себя по длинным волосам, снова смерив Эллану любопытным взглядом. Длинные каштановые волосы, веснушки, тощие ноги в царапинах и ссадинах. Милая девчушка, но дикость так и сочится из всех ее пор, льется из нее, давая понять, что внутри нет и капли изящества. Нельзя отдавать ее Митал, этот подарок будет слишком приземленным для такой возвышенной особы.

– Фен’Харел, я хочу, чтобы это ты ее забрал, – проговорила она своим тонким голосом. – Раз уж девчонка тебя так веселит, забирай.

Тот эльф, что смеялся над «шуточкой» дикарки, приподнялся. Лицо его сменило до боли веселое выражение чем-то менее приятным, похожим на отражение растерянности. Мужчина откровенно недовольно уставился на Андруил. Она улыбалась привычно-теплой улыбкой, и ее светло-голубые глаза излучали бесконечное внимание. Отказать будет невежливо, и это может повлечь большие проблемы.

– Заберу, – сказал Фен’Харел, наигранно улыбаясь. – Но я… Я не хочу уродовать ее лицо валласлином сам, – заметил он громко. – Хорошенькая все же, у меня и рука-то не поднимется.