Но как только корзина коснулась земли, и Джиён обрел почву под ногами, он вскочил, вцепился в джинову руку, выдрал из нее телефон и тщательно удалил все фото. И через минуту снова был в форме.

Настолько в форме, что без всяческого зазренья совести, когда они приземлились прям перед замком Авроры, настоял на том, что Джинни обязательно должен сфотографироваться в его интерьерах, как настоящая принцесса. На что Джин не без ехидства ответил, что обязательно, если только его сфотографирует фальшивый нелетающий дракон. На том и порешили.

И вообще, Сокджин с каждой минутой их пребывания в парке развлечений становился все пафоснее и пафоснее, все важнее и важнее, и вот уже Дракон совсем перестал чувствовать себя здесь хёном (хотя, кого мы обманываем? Когда это он себя рядом с Джином чувствовал хёном вообще?), а эта джинова полуулыбочка, словно говорящая «Ну-ну, на какую тебя еще карусельку сводить, малыш?» вообще бесила. И Джиён, неожиданно для себя самого, начал раздражаться и даже немного тяготиться уже обществом такого Джина, пока на горизонте не мелькнула сверкающая всеми огнями сразу крупная надпись «Тир». На Джина она подействовала как запах сыра на Рокфора из всем известного мультика — он, разве что только руки вперед при этом не вытянув, пошел на блеск этой короткой многообещающей надписи практически в загипнотизированном состоянии.

И уже у самого прилавка тира выяснилось, что Джин не умеет стрелять. От слова «никогда не бери в руки оружие, человек, не позорь маму с папой». Но зато дико, зависимо, яростно обожал смотреть, как это делают другие. И вот тут Джиён понял, что настал его звездный час.

Пока он выстреливал расставленные на полках мишени, Джин встречал задорным визгом каждую свалившуюся с полки. Пока Дракон прицеливался по движущимся мишеням, Джин с азартом доказывал всем, кто стоял в радиусе двух метров, что его хён — самый крутой, и он вообще вам всем здесь сейчас покажет, кто на самом деле умеет стрелять, а кто — так, понтующийся любитель. И поэтому, когда дело дошло до главного приза, Джиён (и тут его можно понять!) просто не мог проиграть. Не мог обмануть ожиданий Джина. Потому что блеск ожидания в его глазах… он… Джин впервые так смотрел на Джиёна. Так, взглядом на миллион долларов. Так, словно… словно… словно у Джиёна есть все-таки надежда на что-то большее, чем дружба. Так что проиграть Джиён не мог.

Поэтому, когда Джин вприпрыжку понесся выбирать очередной приз на полке с игрушками и сувенирами, а работник тира наклонился к Джиёну и еле слышно предложил сделать так, чтобы ружье гарантированно выстрелило, куда надо, и главный приз в итоге достался счастливо булькающему над очередной игрушкой Джину, Джиди без единого звука выложил круглую сумму в протянутую ладошку.

— Итак, у вас три попытки! — провозгласил предприимчивый чувак, перезаряжая ружье. — Три пули! И если хотя бы одна из них попадет в десятку, вон тот огромный розовый слон с цветком в хоботе — ваш!

И он ткнул костлявым пальцем в висящую под пологом палатки мягкую игрушку просто гигантских размеров.

Джин замер в позе фанючащего футбольного болельщика, ожидающего от своей любимой команды главного гола сезона. Замерли и люди вокруг, просто потому что хотели уже увидеть, чем все это закончится. Замер и сам Джиди. Замер. И нажал на курок.

— Восемь! — выкрикнул работник тира. — Еще одна попытка.

Дракон нахмурился. Что этот гад себе позволяет? Курок.

— Четыре! — как-то растерянно проговорил работник, а толпа позади Джиди разочарованно загудела.

Джиди посмотрел на Джина. Того, казалось, не смущали две эти неудачи совсем — он все так же блестел глазами и ждал чуда от своего хёна. О том, что Джи — его хён, и, вообще-то, его хён круче всех, знали, кажется, не только все люди вокруг, но и пролетавшие мимо воробьи. И мимо проходящие муравьи тоже. А бродячий кот, стеснительно интересовавшийся содержимым мусорных ящиков вдоль тротуаров, настолько проникся этим обстоятельством, что, кажется, даже готов был постоять рядом с Джином с плакатом поддержки. За отдельную плату в виде сосиски, разумеется. Джин оповестил всех, что сейчас будет решающий выстрел, и, мол, сами догадаетесь, кто унесет домой розового слона, или подсказать?

Джиди сжал в руках согретый ладонью металл. Выдохнул. Поднял глаза на работника тира. То еле заметно кивнул. И Дракон выстрелил, практически не целясь.

— Десять! — провозгласил мужчина.

И толпа позади Дракона взорвалась восхищенными криками.

Джин сжимал розового мягкого слона так, словно тот должен был ему денег, и он пытался этот долг из слона выжать. Слон был огромный, почти что ростом с самого Джина, и когда он нес его, длинный хобот с зажатым в нем цветком мельтешил где-то у Джина за спиной.

К этому времени изрядно проголодавшись, они направились к Лоттерии, чтобы как следует насладиться вредным фастфудом, без которого ни одна прогулка по парку развлечений не будет засчитана. У самой двери ребят нагнал работник тира. Джин уже подошел к окошку, чтобы сделать заказ, а Джиён стоял с огромным розовым чудовищем в руках и старался привлекать как можно меньше внимания.

— Слышишь, — дернул мужик из тира Джиди за плечо. — На, возьми свои деньги.

Джиди обернулся к нему непонимающе:

— Зачем?

— Да ты и так попал, — улыбнулся мужик. — Последний раз в самую «десяточку». Первый раз такое вижу, чтобы, не целясь, засадили в самое яблочко. Ты не снайпер часом, нет?

Джиди помотал головой.

— Нет, — улыбнулся он. — Я точно не снайпер.

Подошел Джин.

— Что он хотел? — спросил он, кивая на удаляющуюся спину мужика.

— Спрашивал, не снайпер ли я, — с гордостью ответил Дракон, вручая Джину его розовый мохнатый трофей. — Наверное, заказать кого-то хотел.

Они уселись на отдаленную скамью, скрытую полумраком теней от проходящих мимо и прогуливающихся, и с удовольствием вгрызлись зубами в теплые и мягкие гамбургеры из Лоттерии. Запивая булки холодной газировкой, они молча жевали, лишь изредка кивая на светящиеся указатели и выразительным мычанием давая понять друг другу, что именно они думают о каждом из этих мест: от «Круто там было, скажи?» до «Вот туда стопудово в следующий раз надо сходить!». Джин болтал ногами совсем по-детски, хлопал себя по коленке ладонью и рассказывал, как все время просил в детстве маму привести его сюда, но мама не хотела. Ей все эти карусели казались страшно опасным делом. Так что Джин впервые попал в парк развлечений уже в совершеннолетнем возрасте.

Джиён рассматривал лицо Джина, отражающее фонарные блики, и думал, что ему бы сейчас очень хотелось поцеловать его. Что, наверное, губы у него сейчас сладкие… от газировки…. И понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Потому что… Им было так сейчас хорошо просто быть рядом, быть вместе… Так хорошо… что Дракону очень не хотелось бы, чтобы это «хорошо» заканчивалось.

========== FLASHBACK -3: ==========

«Follow» Crystal Fighters

— Почему ты продолжаешь жить в этой гребанной общаге? — орал в трубку Дракон, да так орал, что Хосоку приходилось отставлять телефон на безопасное для барабанных перепонок расстояние.

— Ну, мне там интересно, — сонно отбрыкивался ему в ответ Хосок, пытаясь втиснуться словами в поток его ругательств.

— Собирай свои вещи, я хочу, чтобы ты оттуда съехал.

Хосок молчал. Потому что возражать было бесполезно. Он просто ждал, пока Джиён проорется в трубку. Тот еще с минуту что-то выкрикивал в черную дыру сотовой связи, пока не понял, что на том конце уже какое-то время никто ничего не говорит. Потом понял, что звонок сбросили.

Теперь звонить бесполезно. Хосок трубку не снимет и на звонок не ответит ровно до тех пор, пока Джиён не успокоится. Дракон запустил пятерню в свои розово-голубые волосы и сжал их у корней. Что этот пацан себе позволял? И что он делал, что он творил с ним, с Джиёном? Джиён был сам не свой. Его самого от себя тошнило — настолько он был невыносим, но поделать с собой ничего не мог. Роскошный Джи Дрэгон плавился под взглядом этого мелкого словно сахар на сковородке, превращался в сладкую блестящую пузырящуюся карамель, растекающуюся и застывающую от малейшего неосторожного взгляда или слова. Чуть перегреешь — и начнет чернеть, мрачнеть и гореть, распространяя запах опасности и катастрофы.