— Это хорошо, что у нас в группе такие отношения… Основанные на взаимоуважении, равенстве и братстве… — бурчит под нос Чонгук, намывая пол на кухне, — Никто никого не нагибает… Забота о младшеньких присутствует…

А то, что он этот пол только что сам и изгваздыкал, потому что, видите ли, тырить втихаря от Джина из морозилки мороженку по-другому не получалось, — это он во внимание предпочитал не принимать.

— Что у вас с Тэхёном? — задает Чимин вопрос в лоб.

Чонгук испуганно поднимает голову и нервно сглатывает.

— В последнее время ничего… — бормочет он.

— Вот и я об этом… — кивает Чимин. — Почему в последнее время у вас с Тэхёном ничего?

Чонгук садится на влажный еще пол, подбирает ноги, и задумывается.

Идти по темному коридору, ориентируясь лишь на слабую полосочку света под дверью, но зато, благодаря этой полосочке, точно знать, что эта дверь есть, где-то, возможно далеко, но она точно есть, и за нею — солнышко, — вот на что были похожи отношения Гука и Ви. Правда, в случае с Ви, вполне могло оказаться в итоге, что эта дверь, на которую ты так рассчитывал, вообще заперта. Или даже еще похлеще: она-то открыта, но либо петли проржавели, либо стену перекосило в результате землетрясения, так что дверь вроде и есть, и не заперта, но вот открыть ее невозможно, как ни старайся.

Благо, Гукки знает точно: любую дверь можно высадить ногой. И это знание никогда еще его в жизни не подводило!

Но с Тэхёном ногой не получается. Потому что Тэхён хрупкий и непредсказуемый, как пубертатная балерина, — за его реакцию поручиться нельзя, ее нельзя предсказать. Чонгуку кажется, что его внимание к младшему хёну немного напрягает Ви. Кажется, что Тэхён буквально страдает от постоянного присутствия макнэ. Потому что макнэ не терпит тэхёновой любвеобильности и сенсорного маньячества, потому что его всего переворачивает, когда пальчики Тэ касаются кого-то еще. Чонгук ловит себя на самых мрачных по этому поводу мыслях, и стукнуть чем-то тяжелым объект вишневого внимания, поверьте, — не самая страшная мысль. Иногда эти мысли пугают и самого Чонгука, и он сворачивается как улитка, прячется за длинную челку, и старается как можно меньше смотреть в сторону Тэ, быть рядом с ним, потому что чувствует одним очень чувствительным местом, что вполне может сорваться. И высадить ногой ту самую дверь. И в том, что за дверью его встретит Тэхён с распростертыми объятиями, Чонгук совсем не уверен.

И вот Чонгук любуется своим Тэхёном издалека, старается взглядами не сталкиваться, и только тихо млеет где-то внутри, оглаживая внимательным взглядом каждую черточку на его лице. И не может придумать ничего, чем этот мир мог бы заслужить себе Тэхёна. Видимо, это просто подарок.

========== FLASHBACK-2 ==========

— Ну что? Что? Что тебя так в нем зацепило, а? — возмущался на всю драконовскую кухню Сынри. — Ну неужели повелся на смазливую мордашку? Так это не в твоем стиле…

— Не знаю! — кричал ему в ответ Джиди. — Не знаю! НЕ-ЗНА-Ю! Не знаю я, что… Что-то… Все…

Он вздохнул, бросил в раковину пустую жестяную пивную банку.

— Только одно знаю точно: в этот раз… я боюсь даже начинать… потому что боюсь до жути, что может не получиться… до жути боюсь… Короче, он не из тех, кто… ну, в общем, не из тех он…

И он зажмурил глаза и быстро-быстро помотал головой. Так он делал в детстве, когда какая-нибудь жуткая мысль приходила ему в голову. Вроде той, что мама когда-нибудь все же может умереть… пусть нескоро… через много тысяч лет… но когда-нибудь обязательно… Или вроде той, что он, проходя по красной дорожке на вручении какой-нибудь крутой премии, может споткнуться и упасть на глазах у всего мира… Он в таких случаях зажмуривал глаза и быстро мотал головой из стороны в сторону, словно стряхивая с сознания эту мысль, чтоб она, не дай Бог, не визуализировалась.

А Сынри смотрел на него долгим уставшим взглядом, и флэшбэком в его мозгу рисовалась картинка из не настолько уж и давнего прошлого, когда он видел точно такого же лидера Квона точно в таком же растрепанном состоянии и точно так же не решающегося открыть свое сердце и доверить его кому-то, но и не желающего отказываться от такого шанса. Сколько лет назад это было? Правда, тот разговор состоялся не на кухне Джиди, а в кабинете Сынни в танцевальной академии, куда Дракон как-то подозрительно зачастил в последнее время.

Тогда в кабинете макнэ Дракон бушевал, потому что не мог понять, почему юный хрупкий пацаненок неожиданно не пал ниц перед сбивающим с ног драконьим обаянием, не выстлался к его ногам, не кинулся вприпрыжку в его объятия и вообще вел себя так, будто ничего не произошло и с Драконом они совершенно незнакомы.

Дракон тогда пошел на принцип: он начал приходить в академию каждый день, дожидался окончания занятий и стоял в коридоре, рассматривая выходящих из танцевального класса учеников. И каждый день встречался с Хоши глазами, вежливо кивал в приветствии и ждал, когда уже Хосок не выдержит и признает, наконец, что между ними есть что-то большее, чем простое вежливое приветствие. Но Хосок, мелкий засранец, проходил мимо, равнодушно поклонившись в приветствии, и уходил вместе с ватагой таких же студентов куда-то прочь с глаз Дракона. И Дракону оставалось в растерянности нервно сжимать кулаки хотя бы для того, чтобы унять в кончиках пальцев сладкую боль от желания прикоснуться к этому нахальному пацаненку. Откуда, блядь, в нем столько холодной выдержки? Сколько там самого Хоши-то? У него и мышц столько не найдется в организме, чтобы покрыть весь этот стальной характер. Как он там обещал? Похоронить Джиди с королевскими почестями? Во всяком случае торжественно хоронить его самообладание, чувство собственного достоинства и уверенность в своей сногсбивающей сексуальной привлекательности Хосоку сейчас удавалось блестяще.

— Послушай…. — Сынри устало тер переносицу, пытаясь объяснить Дракону тогда в своем кабинете, почему он не хочет выполнять его просьбу, — Я знаю этого пацаненка. Он очень славный, правда. Он… хороший… Мне лично будет очень больно, если ты разобьешь ему сердце. Это тебе не Йесон из СуДжу, который встанет, отряхнется, вытрет слезы и пойдет дальше, если надо, по головам. Этот другой. Может быть, ты передумаешь?

— Я не могу! — тряхнул головой Дракон. — Не могу. Не могу. Я… Я вот сижу тут с тобой, разговариваю, а у меня кончики пальцев жжет — так мне хочется к нему прикоснуться! Я не могу от него отказаться. Не могу.

Сынри впервые видел своего лидера таким. Джиён-то всегда был человеком упрямым, решительным, даже жестким порой, хотя Сынри по причине его привилегированного макнэшеского положения редко, когда от лидера прилетало, и все же он видел, на что может быть способен этот человек. И он точно знал, что отношения Джиди не меняют. Никогда. То есть никогда до этого. Но, видимо, не в этот раз. Потому что сейчас здесь сидел какой-то другой Джиди.

— Ладно, — устало вздохнул Сынри. — Я сделаю это.

Он встал и вышел в приемную к секретарю. Затем вернулся через минуту.

— У тебя будет пять минут, — сообщил он лидеру. — Я не хочу, чтобы меня засудили за сутенерство и сексуальное домогательство к собственным студентам.

Джиён открыл было рот, чтобы ответить, но его перебил громкий голос секретаря из динамика, разнесший по коридорам академии:

— Чон Хосок, вас вызывают в кабинет директора Ли.

И через несколько минут в кабинет вошел Хосок.

***

— Ну что ты? Что ты от меня хочешь, а? — спрашивает Хосок, как-то сразу запыхавшись, забившись и затрепетав между рук Дракона, расставленных по бокам от своего лица. — Ну поцеловались — и поцеловались. Ну мало ли, с кем ты там целовался?

— Вот это? Вот это тебя волнует, пугает, беспокоит… я не знаю… Это? Что я много, с кем целовался? И не только целовался? Это, да?

— Нет.

Хосок отвечает, как отрезает, чтобы эту цепочку рассуждений прервать сразу и на корню, как пуповину перерезать.