Уже намного спокойнее и бережливо связав ее руки, Владыка отступил на шаг и требовательно произнес:
— На колени.
Подобные перемены в настроении всегда тревожили эллет, поэтому она поспешила исполнить приказ. Но каждый потерянный в росте сантиметр представлялся невосполнимой потерей: со связанными руками Тауриэль казалась себе невообразимо маленькой и уязвимой в окружении высоких предметов, словно готовых раздавить ее.
Некоторое время синда неподвижно стоял напротив, заложив руки за спину и любуясь растерянностью и незащищенностью воспитанницы. Сейчас она принадлежала ему, зависела как телесно, так и мысленно, что выгоняло из разума остатки нежности, заменяя ее томительной жаждой, что колючими вспышками беспокоила чресла. Лицо Владыки стало жестким, выразительные брови напряглись, а глаза, словно обращенные в глубины собственного естества, казались стеклянным.
Не выдержав этого мрачного взгляда, юная воительница поспешно опустила веки и тут же услышала мягкие, размеренные шаги, которые неумолимо приближались. Не отрывая от эллет внимательного взгляда, Трандуил медленно обошел ее и принялся распутывать тугие косы, криво ухмыляясь своим мыслям.
— Отчего ты спросила, позволю ли я тесное общение с другими? — лукаво и вкрадчиво произнес он, перебирая янтарные пряди.
— Просто так… — Тауриэль растерялась и не сразу нашла, что ответить: ведь это вряд ли можно было назвать вопросом, скорее удивлением.
Сверху раздался короткий низкий смешок, и ткань королевского камзола приятно зашелестела, услаждая слух не хуже птичьей песни.
— Неужели нет никого, кто бы тебе приглянулся? — Владыка опустился рядом с эллет и обхватил горячими влажными губами ее ушко, легко поддразнивая его языком. — Ты не жаждешь ничьих прикосновений здесь?
Его большая ладонь опустилась на живот, напористо огладив его и медленно, почти глумясь, направилась вниз. Ощущение уверенных прикосновений между ног заставили юную воительницу потерять остатки разума, даже несмотря на то, что плотная ткань не позволила ей ощутить всех изгибов длинных пальцев.
Вторая рука зарылась в волосы, медленно поворачивая головку Тауриэль и подставляя ее под сладкие неторопливые поцелуи, двигающиеся по пылающей щеке к подбородку. Внутренние мышцы приятно и мучительно задрожали от предвкушения, мешая рассуждать о том, что же хочет услышать синда. Что она думает лишь о нем? Или же ему интересны несуществующие фантазии о других? ..
Но приятное тепло уже возбужденного тела и поцелуи, с каждой секундой становящиеся все более звонкими и ненасытными, не позволили эллет принять решение, что заставило ее покровителя довольно улыбнуться, прочитав ответ в глубине покрытых поволокой глаз.
— Понятно, — выдохнул он в приоткрытые губы, без промедления впиваясь в них жестким глубоким поцелуем, — очевидно, ты справляешься и сама.
Юная воительница резко втянула воздух, когда ласкающая рука почти до боли прижалась к интимному месту. Вспыхнув от смущения, она хотела возразить, но твердый язык Трандуила, стремительно завладевший ее ртом, помешал этому.
Но внезапно столь горячие и тесные объятия прервались, и синда, тяжело дыша, поднялся на ноги.
— Пусть так будет и впредь, — прошептал он, распутывая подрагивающими пальцами завязки на штанах.
Закончив, Владыка стремительно притянул к себе воспитанницу, с удовольствием отмечая, что не встречает никакого сопротивления. Захваченная пылкостью и изнемогающая от влечения, Тауриэль и сама желала коснуться эльфа, ощутить его, вобрать в себя сладкие стоны и шумное рваное дыхание…
Без труда поняв это, синда самодовольно усмехнулся и, отбросив назад волосы, сплошной вуалью покрывающие плечи, стал наблюдать за стараниями эллет. Еще неумелыми, но самоотверженными.
Он не торопил ее и щедро поощрял блаженными стонами, когда Тауриэль робко обхватила самый край ноющей плоти, принимаясь медленно скользить по ней губами, при этом помогая себе язычком. Прикрыв глаза от наслаждения и стыда одновременно, она неожиданно для себя расслабилась от чего ласки стали глубже и увереннее, а вздохи Трандуила — громче, чаще, восторженнее…
Объятая азартом юная воительница даже не сразу заметила, что упоительные стоны вдруг прервались, а по ее подбородку стекает тонкая горячая струйка — безмолвное одобрение всем стараниям.
И как только приятная слабость отступила, а сердце вернулось к привычному ритму, Владыка вновь опустился возле эллет и аккуратно вытер ее лицо и грудь шелковым платком. Теперь его движения были спокойными и размеренными, а некогда напряженный взгляд прояснился, озаряя смягчившиеся черты лица.
Закончив, он подался вперед, припадая к Тауриэль в легком плавном поцелуе, пока руки невесомо обвились вокруг тонкой талии.
— Расстегни мой камзол, — произнес он между поцелуями, стараясь ни на миг не отрываться от шелковистых губ.
Не задумываясь о том, к чему все идет, почти инстинктивно эллет подняла все еще связанные руки и пробежалась пальчиками по ряду яшмовых пуговиц, не все из которых удалось расстегнуть с первого раза. И когда полы тяжелого облачения распахнулись, она не смогла отказать себе в удовольствии скользнуть под него, медленно и вдумчиво обведя контур крепкой груди. Случайно задев маленькую твердую горошину, Тауриэль сразу же почувствовала, как сильные руки плотнее прижали ее к телу Владыки, в то время, как в его поцелуях стали отчетливо проступать неистовые нотки.
Желание мощными импульсами вновь охватывало тело эльфа, и, желая поощрить его, он уверенно накрыл руками округлые ягодицы воспитанницы, часто и нетерпеливо сжимая их, заставляя ее как можно плотнее прижаться к уже напрягшейся плоти. Эллет чувствовала ее, поначалу пытаясь отстраниться в страхе перед тем, что должно сейчас произойти. Она знала, что это не правильно и аморально, но…, но как можно противиться этим чарующим судорогам? Требующим все больше и больше…
Юная воительница и не заметила, как ее спина коснулась мягкого ворса ковра, как поцелуи Трандуила утратили легкость, став властными и напористыми. Все еще хватаясь за остатки разума, она уперлась каблуками в пол и постаралась отодвинуться, но Владыка рывком вернул эллет на место, с помощью насмешливого взгляда показывая, насколько жалкой была эта попытка.
Но она вновь принялась упрямо ерзать на ковре, рефлекторно пытаясь воспользоваться связанными руками, и тогда синда просто накрыл воспитанницу своим тяжелым телом, делая невозможными все попытки освободиться. На нем уже не было камзола, и Тауриэль в миг затихла, порабощенная преумножившемся теплом и такими соблазнительными контурами твердого торса, сокрытого от нее лишь тонкой льняной тканью. Почти неосознанно она выгнулась, пытаясь теснее прижаться к нему, подставляя тонкую шею под жаркие поцелуи Владыки и короткие слабые укусы, заживляемые ласками влажного языка.
Его частое дыхание разогревало и без того горячую кожу, порождая на ней множество мурашек, проникающих внутрь и заставляющих содрогаться все естество. Прикрыв глаза, эллет вновь забылась, отдавшись моменту, но неожиданно пропавшая тяжесть заставила ее вновь отвлечься от ощущений.
Чуть приподнявшись, Трандуил стал невесомо порхать рукой по одежде своей воспитанницы, с почти пугающей легкостью распуская завязки и расстегивая скрытые крючки. Она даже расслабилась, наблюдая за этими изящными и почти неосязаемыми движениями, не находя в себе сил возразить…
Очень скоро верхняя одежда оказалась распахнутой, и, взявшись за воротник нижней рубашки, синда разорвал ее одним неистовым движением, наполнив шатер громким треском. Не дав испугавшейся эллет опомниться, он сразу же сжал ее грудь, принимаясь резко и жадно ласкать упругие холмики, сжимая между пальцами чувствительные вершины.
Эти движения, торопливые, почти грубые, заставляли Тауриэль часто втягивать воздух и извиваться. Она звонко вскрикнула и выгнулась дугой, когда Владыка, уронив на обнаженную кожу мягкие локоны своих волос, жадно вобрал в рот изнывающий сосок и принялся без остановки терзать его и потягивать, словно пробуя на вкус. Его руки сдавливали, сжимали дрожащую плоть все сильнее, пока не спустились вниз, накрыв живот, а затем и бедра. Коротко скользнув по стройным ножкам, согнутым в коленях, Владыка стремительно отстранился, чтобы сорвать с эллет остатки одежды.
