— Нужно промыть, — Ферен, бывший на тот момент всего лишь рядовым стражем, потянулся за флягой с водой, но юная воительница попыталась оттолкнуть его.
— Ничего не нужно!
Она злилась: сегодня эллет впервые участвовала в настоящем сражении с группой орков, расположившихся у самых границ Зеленолесья. Несмотря на то, что Тауриэль отчаянно не доставало опыта, которым располагали ее старшие товарищи, она сумела поразить многих врагов, черпая силы из горечи и жажды мести в своем сердце.
За исключением пары синяков, юная воительница не получила в схватке ни одной царапины, чем безмерно гордилась, но это глупое падение, случившееся практически на ровном месте, нанесло весомый удар по самолюбию. А лукавые ухмылки друзей красноречиво говорили о том, что эллет не удастся забыть свою неосторожность просто так.
— Ну все, довольно, — она сделала еще одну попытку отпихнуть от себя Ферена, но эльфы не обратили на это внимания и, крепко перехватив пораненную ногу, все же промыли ссадину.
— Не страшно, — буднично заключил Элрос, одарив Тауриэль таким взглядом, будто это она переживала из-за простой царапины.
— Владыка! — вдруг шикнул Ферен, и эльфы торопливо завозились в траве.
Юная воительница сразу же ощутила, как вокруг талии обвились сильные руки, но прежде чем негодование выразилось в словах, ее ступни коснулись земли и прикосновения исчезли. Вытянувшись, словно струны арфы, молодые стражи низко склонили головы, приветствуя своего Короля, который величаво проехал мимо верхом на верном лосе, чья густая коричневая шерсть сияла почти так же ярко, как и доспехи эльфа. Покрытые позолотой, они соперничали с солнцем и несли за собой кровавый шлейф — длинный плащ насыщенного красного цвета, обволакивающий круп животного и свисающий почти до земли.
Сосредоточенный взгляд Трандуила даже не коснулся трех юных воинов, но это отнюдь не значило, что он их не видел…
***
Еще до того, как на лагерь опустились сумерки, синда призвал воспитанницу в свой шатер. Он встретил ее коротким взглядом, который тут же вернулся к множеству наложенных друг на друга карт, словно в беспорядке, развернутых на столе. И пока Владыка вальяжно ходил вокруг него, потирая двумя пальцами точеный подбородок, эллет терпеливо ждала, рассматривая пушистый ковер на полу, цвета желто-оранжевого шафрана.
Плотный материал стен, имеющих более спокойный оттенок, лениво подрагивал в такт порывам ветра, и уже спустя короткое время Тауриэль, внимательно следившей за этой игрой, стало казаться, будто и пол под ногами столь же эластичен и непостоянен…
— Что означает та сцена возле лагеря? — голос Владыки прозвучал непривычно тихо и мягко, словно он говорил сам с собой.
— Сцена? — юная воительница не сразу поняла, о чем идет речь, и от этого на миг замешкалась. — Я упала, а Элрос и Ферен просто помогли мне подняться.
— Помогли? — так же задумчиво произнес синда, нарочито медленно сдвигая в сторону небольшую оловянную фигурку, стоящую в центре испещренной черточками и линиями карты. — Не слишком ли много прикосновений ты им позволила?
Эллет оторопела и спешно прокрутила в голове эту ситуацию, но не нашла в ней ничего, что могло бы рассердить ее Владыку. Неужели он приревновал?! .. Нет, такая мысль казалась слишком дикой. Скорее, дело здесь в ущемленном чувстве собственности и растущей неудовлетворенности: Трандуил столько лет берег и готовил для себя воспитанницу, но все еще не воспользовался. И вид двух глупых юнцов, порхающих вокруг нее, пробудил в эльфе фривольные мысли, часть из которых он более не желал усмирять.
Тауриэль едва успела подавить улыбку, когда увидела уже знакомый озорной взгляд под черными ресницами — точно так же покровитель смотрел на нее в тот день, когда получил отказ. Он словно спрашивал, давал эллет возможность выбрать, и хоть той не верилось, что вольностей будет слишком много, это обстоятельство заставило расслабиться, почувствовать уют и уверенность.
Но вскоре это умиротворение сменилось напряжением и внутренней борьбой: юная воительница приучилась думать, будто все эти «уроки» неправильны и порочны, что ей нельзя позволять себе получать от них удовольствие. Но сейчас доводы рассудка с трудом пробивались сквозь густую завесу предвкушения и сладкого томления, что заставило уста разомкнуться и едва слышно прошептать:
— Возможно, так оно и есть. Но разве мне требуется ваше дозволение?
Договорив, эллет внутренне содрогнулась от предчувствия, что отяжелевшие небеса немедленно рухнут на ее голову. В любой другой ситуации Трандуил впал бы в ярость от такой дерзости, но сейчас он продолжал спокойно двигать по карте поблескивающие фигурки, чем и занимался все то время, которое ожидал ответа.
— Требуется, — сказал синда после продолжительной паузы, и губы его на миг тронула улыбка, — в следующий раз не забудь его получить.
— И вы позволите? ..
— Посмотрим, — несколько устало вздохнул Владыка и отошел от стола.
Увидев призывающий жест, Тауриэль проглотила ком, вдруг собравшийся в горле, и медленно пошла вперед. Страха не было, но отчего-то ей казалось, будто ноги утопают в ярком ковре, словно в трясине… Остановившись в шаге от Трандуила, эллет скромно опустила реснички, все еще опасаясь почувствовать на себе его гнев, и беспокойно дернулась, когда ощутила настойчивое прикосновение к своим рукам.
Соединив хрупкие запястья, синда стал опутывать их чем-то похожим на тонкий плетеный пояс. Движения его были уверенными и немного грубыми, они словно удерживали в себе скопившееся за день неистовство, что казалось почти угрожающем. Эллет несильно дернулась и подняла на Владыку молящий взгляд, но вместо поддержки увидела бесстрастное каменное лицо, похожее на застывшую маску.
Почти бессознательно шагнув назад, юная воительница смогла освободиться из кольца аристократических пальцев, которые явно не ждали сопротивления. Резко вдохнув, она хотела что-то сказать, но не успела, потому что получила тяжелую и звонкую пощечину, в тот же миг раскалившую кожу.
Картинка перед глазами смазалась, и Тауриэль даже не сразу поняла, что произошло. Прижав к лицу узкую ладонь, которая была теплой и лишь усилила пульсирующую боль, она почувствовала, как в кровь просочились пары гнева и желчи. Удар оказался сильным, но не чересчур: он был оскорбительным и неприятным, поэтому, забыв о страхе, эллет отступила еще дальше и выставила вперед руку, на которой до сих пор болтался ремешок.
Увидев это, Трандуил сломал каменную маску, недовольно скривив губы: глупышка сама не знает, чего хочет. Но, подавив в себе вспыхнувшее разочарование, появившееся в следствии неверно подобранной фразы воспитанницы, он стремительно подошел к ней и мягко обнял, осторожно прижав рыжую головку к широкой груди.
Юная воительница, все еще не избавившаяся от обиды и предвкушения неприятностей, не ответила на эти объятия, но плотнее прижалась к сильному стану Владыки, обтянутому гладкой тканью ярко-синего камзола, плавными складками спускающегося до колен.
— Что случилось? Тебе же нравилось, — неожиданно ласково произнес синда, скользнув руками вниз и несильно сжав ягодицы эллет.
— Это другое, — неуверенно шепнула она, против воли растворяясь в пьянящем аромате эльфа, смешанным с запахами леса и войны.
— Ты плохая ученица: слишком много думаешь и мало чувствуешь.
Последние слова он произнес на выдохе и тут же коснулся рыжей макушки долгим поцелуем. Убедившись, что Тауриэль успокоилась, Владыка приподнял ее голову за подбородок и не спеша обхватил мягкие губки своими, поочередно лаская их бархатистыми прикосновениями.
Ощутив на своей щеке теплое ровное дыхание, юная воительница отбросила все ненужные мысли и теснее прильнула к покровителю, с удовольствием ощущая плавные изгибы сильных мышц под одеждой. Но как только она попыталась показать ему свое желание, добавив страсти к поцелую, Трандуил неожиданно отстранился и, окинув искрящимся взором свою победу, проступившую на лице воспитанницы, вернулся к первоначальному занятию.
