Ретар Нароверт сильно сутулился, а содержимое фолианта пряталось от него в тумане жуткой усталости. До этого состояния он намеренно себя доводил, чтобы потом, узнав о гибели скитальцев, провалиться в сон и, проснувшись, окрестить их историю очередным кошмаром.

А кошмары рыжему снились часто. В основном они напоминали о странствии через миры, когда мечта становится целью и обретает привкус отчаяния. После принудительного визита в крепость Нот-Этэ, после попыток Атанаульрэ выбить из вампирьего тела Атараксаю, после того, как Снежок едва не погиб — хотя, быть может, он это заслужил, — Ретар потерял стремление создавать. Если бы не Эллет, восторженная выходом за границу Ничто, он бы просто развернулся и отправился в любой из чужих миров, чтобы там доживать отведенный срок в одиночестве.

Но — к счастью или к беде, — рядом с ним нашлись желающие попасть в новый, незамутненный временем мир. И ради Эйлина, ради Юаны и Люцифера, ради Снежка и Эллет, ради Кайонга и Норта, рыжий был вынужден сотворить Врата Верности. Что бы с ними ни происходило в итоге, изначально они стали воплощением самых загадочных, самых странных и самых чудесных мест за чертой сущего — переходов-мостов, мостов, где вечно идет снег и цветет черешня.

Ретар помотал головой, надеясь вытрясти из нее эти мысли, и огляделся по сторонам. Тальтара осталась далеко позади, хотя он все еще мог различить ее стены и шпили храмов. А впереди, под сенью старых дубов, пристроилась деревенька. Всего-то восемь аккуратных двориков, аккуратные землянки и — на расстоянии выстрела — поросшая мхом плаха.

Рыжий подвел кобылу к дереву, натянул поводья и спешился. Неторопливо завязал волосы, поправил воротник теплой куртки — кожаной снаружи и покрытой теплым мехом внутри. Зима закончилась, по трактам и улицам гуляла весна, но холод никуда не делся. Было еще рано.

Ретар подошел к самой северной землянке и постучал в дверь. Внутри кто-то что-то уронил, послышались раздраженные вопли и приказы немедленно все убрать. Затем створка приоткрылась — ровно настолько, чтобы явить Создателю рожу обрюзгшего мужика с черной и жесткой даже на вид бородой.

— Ты кто?

— Меня зовут Ретар, — сообщил рыжий. — Мне нужна госпожа Виттелена Неш-Тавье.

Это был чистой воды блеф. На самом деле он знал, что женщину с ярко выраженным наследием Шэтуаля уже давно увели. Просто было интересно взглянуть на реакцию ее мужа.

Тот помрачнел, потер щеку и буркнул:

— Телен нет. Ее забрала инквизиция.

— Очень странно, — продолжил играть Ретар. — Я был уверен, что инквизицию уничтожили четыре дня назад.

— Уничтожить-то уничтожили, — горько сказал мужик. — Но Телен убежать не успела. Остатки служителей Богов проходили через нашу деревню и вели где-то полсотни пленников. Говорят, потом их сожгли в Тальтаре. Мою жену обвинили в пособничестве еретикам, и я побоялся… то есть не смог… слушай, — наконец, разозлился он, — чего тебе вообще надо?

Вампир притворился, что размышляет. Действовать на нервы непутевому человеку было приятно.

— Я хотел бы войти, — решил он и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Та отчаянно скрипнула, и Создатель переступил порог.

Небольшая комната никак не освещалась — лишь через крохотные окошки струился свет, такой рассеянный и слабый, что ему удавалось выхватить только смутные очертания стола и трех стульев. Но из угла, сверкая ядовито-зеленым, на Ретара с опаской уставились два глаза.

— Здравствуйте, — поклонился он. — Вы — господин Хастрайн Неш-Тавье?

— Да, — глухо отозвался ребенок. И, прокашлявшись, твердо повторил: — Да. Вы друг моей мамы?

— К сожалению, нет, — возразил рыжий. — С вашей матерью я был не знаком. Однако благодаря ее стараниям и, несомненно, весомому вкладу в развитие колдовства, для вас сохранили место в Тальтарской Академии Магии. Ваш декан, господин Сулшерат, попросил меня доставить письмо с приглашением на факультет некромантии. Именно некромантией, кстати, и занималась госпожа Виттелена.

Он протянул ребенку конверт, запечатанный красным сургучом, и улыбнулся. Хастрайн, наоборот, помрачнел:

— Я не умею читать.

— Это не проблема, — успокоил его вампир. — В Академии вас научат. А сейчас, если пожелаете, я могу прочесть письмо вслух.

Мальчик деловито кивнул, и Ретар разорвал конверт. Краешком зрения он отмечал, как меняется в лице пропойца-хозяин дома.

— «Уважаемый господин Хастрайн! Вам, должно быть, уже известно о проведенной нами смене власти. Я обязан вам сообщить, что вы — носитель редкого некротического дара, унаследованного от матери. Некромантов за всю историю Врат Верности было не больше сотни, и я бы очень обрадовался, если бы вы согласились поступить на учебу в нашу Академию. Рыжий господин, который принесет вам письмо, сопроводит вас до города и познакомит со всеми необходимыми людьми. Полагаюсь на вашу мудрость. Сулшерат».

— Здорово, — оценил ребенок. И, покосившись на отца, добавил: — Хорошо, я поеду с вами.

Мужик опасно побагровел:

— Что значит — поедешь?

— То и значит, — вмешался Ретар, — что господин Неш-Тавье принимает предложение господина Сулшерата. Он получит превосходное образование и не будет всю жизнь торчать в этом убогом домишке, наедине с такой самовлюбленной тварью, как вы.

Смысла оставаться вежливым он не видел. В конце концов, чертов пьяница не раз доводил Виттелену и являлся настоящим проклятием для деревни. Было бы неплохо его убить, но вампир не взял с собой оружия, а пачкать руки о подобную дрянь не жаждал.

Зато мужик, озверев, схватил с остывшей печи горшок, наполовину забитый сырой и мерзкой картошкой, и попытался надеть его на гостя. Ретар увернулся, взялся за ножку стола, с легкостью его поднял и уточнил:

— Ну что, сразимся?

Муж госпожи Виттелены сроду не поднимал таких тяжестей. Стол был добротный, дубовый, сработанный из толстых досок, но рыжий держал его, как пушинку, и угрожающе покачивал из стороны в сторону.

Пьяница еще не утопил в самогоне остатки ума, поэтому отступил. Он хмуро посмотрел на ребенка, поморщился и выдал:

— Ну и забирайте. Мне он все равно не нужен.

— Разве что в качестве прислуги, — язвительно бросил вампир. — Верно, господин Хастрайн?

— В-верно.

Мальчика передернуло, однако он послушно оделся и взял с единственной полки сумку — вероятно, мамину. Ретар отпустил стол, и тот с жутким грохотом упал на стулья. Под душераздирающий треск, вой и ругательства вампир и некромант покинули землянку.

— Извините, — тихо сказал ребенок. — Но… э-э-э… кто вы такой?

— Ретар Нароверт, — улыбнулся Создатель. — Чистокровная нежить класса «А». Вампир, если по-твоему. И маг.

— Ого, — удивился Хастрайн. — А я думал, что вампиры живут в Безмирье.

— Живут, — согласился Ретар, — но другие. Тамошние вампиры не разумны, и жажда крови сводит их с ума. А вот я, например, люблю грибы в сметане, эетолиту и вареники с вишней. Ты, кстати, не голоден? У меня есть бутерброды.

Мальчик замялся, и вампир, хохотнув, вручил ему завернутую в дорогой пергамент еду.

— Их готовила Эллет, — похвастался он. — Мы все рассчитывали, что она научится варить супы и каши, но кулинарного таланта у нашей дорогой пожирательницы нет. Пришлось осваивать эту тонкую науку самим. Снежок, тот вообще времени не жалеет. Уже разобрался, что и когда следует бросать в борщ, как замешивать тесто и почему не надо резать слишком много петрушки. Залезай.

Он помог мальчику забраться в седло, а сам взял кобылу под уздцы. Хастрайн, задумчиво хмурясь, принялся жевать бутерброды.

— Эти люди… ну, Эллет и Снежок… они ваши друзья?

— Именно так, — подтвердил Ретар. — Причем никого лучше нельзя и представить. Знаешь, — неожиданно мягко произнес он, — раньше я жил в особняке вампиров, со своей семьей. Но там не было так уютно, как в нынешнем моем доме. Определенно, заплаченная за него цена себя оправдала.

— С вас, наверное, содрали пару тысяч монет? — сочувственно спросил ребенок.