Шэтуаль, насвистывая, пошел вперед. Шейн тоже, и Альтвиг, мысленно проклиная все на свете, двинулся за ними.

С того момента, как он пересек порог, успело пройти не больше минуты, но на плечо парню уже шлепнулся розоватый сгусток. Он напоминал кровь и сильно пожеванное мясо, а потому был брезгливо стряхнут. Храмовник ускорил шаг, мечтая покинуть Кришт как можно быстрее. Справа прозвучал глухой, омерзительно влажный удар, — это рухнула чья-то рука с обглоданным запястьем.

— Фе-е-е, — повторил Альтвиг. И с надеждой осведомился: — До выхода далеко?

— Не очень, — отозвался Шейн. — Но провоняться успеем.

— Провоняться? — возмущенно уточнил Шэтуаль. — Еще скажите, что вы знаете место, где пахнет лучше!

— Пахнет? — поразился храмовник. — Лучше? Да меня сейчас стошнит!

— Не обращай внимания, — посоветовал повелитель. — У господина Шэтуаля к мертвечине мощный, но нездоровый интерес. Чего-то иного трудно ожидать от прародителя некромантов и творца нежити. Выражаясь короче, мозги у него повернуты.

— В каком смысле?

— …повернуты куда-то не туда, — добавил седой. — Давай поговорим, когда выйдем?

Противоположные врата Кришта показались Альтвигу благословением Богов. Судорожно хватая ртом воздух, он вывалился за них и отбежал подальше. За ним последовал Шейн, а вот инкуб не торопился — его фигура осталась далеко позади, размытая и чуть заметно мерцающая во тьме.

— Черт с ним, — отмахнулся медиум. — Пускай наслаждается. — И криво усмехнулся: — Вот увидишь, после этой свалки следующий ярус будет чем-то вроде сладкого утешения.

Храмовник мрачно подумал, что в Аду людям утешения не найти. Все вокруг снова утонуло за потоками густых чернил, зыбких и холодных, как снег. Но стоило ногам обрести под собой твердую землю, и портал исчез.

Его место заняла серебряная трава. Высокая, почти до колена, она плотно прилегала к голенищам сапог и смахивала на ртуть. С этой жидкой вещицой Альтвиг познакомился в Бертасле, и она вызвала у него неприязнь — мало ли, что может произойти, а последствия в любом случае будут крайне неприятны.

Но он быстро забыл о своем первом впечатлении, потому что посмотрел на небо. Оно было темным, красновато-черным, и заполнялось тысячами и тысячами золотых, железных, медных и даже деревянных часовых механизмов. Стрелки ритмично двигались, щелкали и отсчитывали минуты. Храмовник завороженно застыл, задрав голову и опустив руки. Разнообразные круги отражались в его синих глазах, брали в кольцо зрачки. Шейн едва заметно улыбнулся и попросил:

— Только не считай.

— Что не считать? — рассеянно пробормотал Альтвиг.

— Время, — пояснил повелитель. — Оказываясь тут, на пустоши, нельзя обращать внимание на время. Эти часы показывают, сколько тебе осталось жить.

— Учитывая, что их тут тысяч пять, если не все десять, отсчитывать будет довольно проблематично, — рассмеялся храмовник. — Вон те, например, стоят в полудне. А там — полночь… а вон там, повыше — три часа дня, правильно?

— Нет, — возразил седой. — Давай быстрее.

Он с места сорвался в бег, и Альтвиг волей-неволей последовал за ним. С одной стороны, было бы любопытно здесь задержаться, а с другой — где-то в Нельноте прозябает Рикартиат. И вполне вероятно, что он уже…

Очередной портал привел путников на постамент. Вместо статуи на нем возвышались белокаменные ворота, закрытые тяжелыми железными створками. На многие мили, а может быть — на крохотные расстояния от них раскинулся мрак. У храмовника возникло впечатление, будто он стоит на острове посреди моря, и в любую секунду оттуда могут выскочить смертоносные зубастые твари. Сомкнут на тебе челюсти и перекусят пополам, с влажным хрустом и булькающим хрипом.

— Это и есть Ворота Богов? — настороженно осведомился он.

— Да, — подтвердил Шейн. — Господин Кьётаранауль приказал их построить давным-давно. Около десятилетия створки соединяли Нижние Земли с Верхними, но потом их просто запечатали с той стороны. Богам не улыбается видеть тех, кого они вынудили скитаться и умирать без пламени.

Повелитель взял Альтвига за плечо, и арка исчезла. Вместо нее медленно, вкрадчиво и осторожно проступил лес. Огромные деревья уходили высоко вверх, смыкали ветви над головами путников — так, что о небе напоминал лишь рассеянный золотой свет. Он струился из-под листвы, искрами опускался на траву и мерцал — удивительный, загадочный и мягкий. Его так и хотелось потрогать, погладить, словно живое существо, и прижать к себе, но храмовник был уверен — поступи он столь самонадеянно, и мелкие безобидные искры вгрызутся в его плоть клыками разъяренных медведей.

— Смотри в оба, — предупредил Шейн. — Тут водятся литты.

— Кто?

— Литты, — повторил он. — Низшие, но сильные и вечно голодные шэльрэ. Меня они, может, и не съедят, а вот ты не медиум и с крепостью Нот-Этэ не связан, — в голосе повелителя прозвучала гордость.

— Я об этом не жалею, — честно сказал Альтвиг. — Но ладно. Веди.

Седой кивнул и начал со звериным энтузиазмом ломиться сквозь кусты. Храмовник подавил вздох, с печалью покосился на воротник изодранного пальто и побрел следом, бормоча гномьи ругательства. Они, конечно, не отличались особой мелодичностью, но зато к ситуации подходили идеально.

Литтов парни не встретили, и с опушки леса перенеслись на следующий ярус — уже девятый. По нему плясали отблески рыжего огня, порождаемого бабочками. Пылающие, отчаянные, они бились об облака, за которыми не было видно неба. А из земли, промерзшей и твердой, будто камень, вырастали кресты и стелы — розовые, облицованные незнакомым Альтвигу материалом, холодные и прекрасные. Прекрасные неуловимо, необъяснимо, но трогательно. Храмовнику подумалось, что под ними должны покоиться великие существа. Кто-то из высших демонов, кто-то, кто оставил весомый след в истории шэльрэ и ни разу не подвел своих сородичей…

Но Шейн его разочаровал.

— Это кладбище китов, — сообщил он. — Их останки приносят сюда с десятого яруса. Точнее, приносили. Его Величество запретил китобойство двадцать девять лет назад, когда понял, что с такими темпами море опустеет.

— Всего лишь киты? — расстроился парень.

— Они не всего лишь, — мечтательно произнес седой. — Ты когда-нибудь их видел? Нет? Киты чудесны. Они как будто приплывают из сказки. Господин Кьётаранауль правильно поступил. Убивать подобных существ — это самое настоящее кощунство.

Храмовник, не желая спорить, пожал плечами.

Кладбище путники миновали быстро, а оттуда отправились на зеленый остров. Его окружало теплое море, но насладиться зрелищем Альтвиг не успел — Шейн сразу создал переход на одиннадцатый ярус, и у парня перехватило дыхание.

Город походил на Вирэль, но, в отличие от Вирэли, живыми людьми не изобиловал. Как, впрочем, и людьми вообще — скелеты и полусгнившие трупы были демоническими. Покинутые дома пялились на чужаков провалами окон, и к ним присоединялись пустые глазницы мертвецов. Храмовник ощутил себя очень-очень несчастным и даже обрадовался, когда Шейн стиснул его локоть и велел:

— Не бойся.

— Я и не боюсь, — неуверенно ответил Альтвиг. — Просто здесь отвратительно. Лучше бы мы в склеп вломились.

— Зато до Нельнота всего ничего, — попытался приободрить его повелитель. — Надо только дойти до храма.

Парень с изумлением на него вытаращился:

— Храма? Мне показалось, или ты произнес именно это слово?

— Нет, не показалось, — улыбнулся седой. — У демонов были храмы. Света и Тьмы, Радости и Печали. Такие понятия для них до сих пор весомы. Господин Атанаульрэ, например, поклоняется Свету, хотя в крепости у него темно, как в погребе. Пошли, — позвал он, направляясь куда-то по переулку.

Альтвиг послушался, аккуратно переступая через разбросанные по дороге кости. Помимо демонов он находил животных — собак и котов, — и птиц. Одна, непривычно яркая и крупная, разбилась об осколок оконного стекла, и к стене из сосновых досок прилипли синие перья.

— Что тут произошло? — полюбопытствовал парень, отгоняя от себя мысли о возможном состоянии Рикартиата. — Война?