В кухне Альтвига ждал не только Рикартиат, но и бутерброды со свиной колбасой и чесночным соусом. Менестрель поглядывал на них гордо — значит, готовил сам. Получилось вкусно, пропавший вчера аппетит устыдился и вернулся.

Пока храмовник ел, Мреть что-то быстро писал на клочке пергамента. Перо едва ощутимо шкрябало, по столу то и дело расползались черные капли. Скосив глаза, парень умудрился прочесть следующее:

«Я не мучитель

и ты не мучитель

тоже.

Наша обитель

стоит на краю земли».

Ниже проступала череда непонятных завитков. Храмовник сощурился и сообразил, что одно слово накладывается на другое, и Рикартиат просто рассматривает по три-четыре варианта следующих строк. Зато у края листка было четко выписано:

«А нам все равно — и, шагая по тракту вместе,

мечтая о прежнем покое и тишине,

на каждом чужом повороте и перекрестье —

мы будто бы в пекле, мы будто бы на войне».

— Это новая песня? — поинтересовался Альтвиг.

— Пока нет, — виновато возразил Мреть. — Но забыть об этой дряни не получается. Она мне не нравится, а все равно лезет, — пожаловался он. — Иногда я понимаю, как чувствует себя Шейн. Бывает, иду по коридору, а потом бац, и озаряет… и это не похоже на мои собственные идеи, я — любитель разнообразия. Такое чувство, что кто-то сидит у меня на шее и постоянно шепчет про одиночество, про боль и тоску, про войны и смерть, и хоть ты плачь — его не прогонишь.

Он вздохнул и протянул храмовнику еще один клочок пергамента.

Альтвиг удивился, но не мог не воспользоваться случаем. Аккуратно расправил тонкий листок.

«…мимо заповедей и боли,

мимо вечности и огня.

Ты испуган, а я доволен —

так бери же пример с меня:

потерявшего разум, память

и доверие вместе с ней.

Ведь безумца непросто ранить,

а убить — и того трудней.

Мы идем по большой дороге,

мимо рощ и льняных полей.

Окликает нас кто-то строго:

обернувшись, мы видим змей.

Их шипенье в ветвях струится,

проходимцев-людей зовет:

мол, не хочешь ли, славный рыцарь

ты отведать запретный плод?»

— А что, — начал парень, — неплохо вышло. Если бы ты такое спел отцу Еннете, он бы скончался на месте от переизбытка еретических размышлений.

— Ха-ха, — безо всякого веселья протянул менестрель. — Поверь, я тоже к этому близок. Ты позавтракал? Иди за пальто, запас терпения у господина Шие сильно ограничен.

— Шие? — уточнил Альтвиг, вставая.

— Так его зовут. На меня напала бессонница, и я еще до рассвета обошел город. Говорил патрульным, что ищу хороших кузнецов, и выяснил, что в Алаторе все-таки есть горцы. Мне сказали, что господин Шие нелюдим, но старателен и все делает быстро. Я примерно объяснил ему, каковы из себя твои ладони, а он пообещал, что управится с работой за час. Якобы у него есть готовые образцы, он их подправит и…

— Ясно.

Храмовник сходил за пальто, накинул его и попробовал расчесаться. Результатов это не дало — волосы как стояли дыбом, так и продолжили стоять.

За порогом было не столь уж холодно, многие люди поснимали шапки. Снег окончательно растаял, обнажилась черная сырая земля. Местами из нее торчали охапки размокшей и серой, словно пепел, травы.

Небо, недавно зеленое и пустое, выкатило на горизонт пылающий шар солнца. Вокруг него собрались пушистые облака.

— Мне все ле-е-ень, — зевнул Альтвиг.

— Мне тоже, — поддержал его Рикартиат. — Я уже жалею, что не лег спать.

Кузнечная лавка горца расположилась недалеко от замка. Судя по всему, ее хозяин был знаменит, потому что внутри толклось человек десять, не меньше. Храмовник приготовился долго стоять в очереди и, чтобы отвлечься от легкого волнения, — каково оно, ходить с двумя кусками железа вместо пальцев? — принялся рассматривать товар.

На незатейливых деревянных полочках, вбитых в стены, и в стойках, расставленных по углам, красовалось оружие. Тут были и ножи, и кинжалы, и наконечники копий, и мечи — одноручные, полуторные, двуручные. Тут были и алебарды, и секиры, и бердыши, и узкие метательные звезды, и голые лезвия, и редкие кастеты, а еще, что особенно понравилось Альтвигу — настоящие горские дротики. Их острие напоминало иголку, но было длиннее и изнутри прорезалось каналом, сквозь который при попадании в цель впрыскивался яд. Навершие дротиков представляло собой сосуд, а использовать их предлагалось на свое усмотрение: хочешь, бросай, а хочешь, выбивай резким выдохом из специальной деревянной трубочки.

— Хорошая вещь, — с тоской буркнул храмовник.

— Ага, — согласился Рикартиат. — О, здравствуйте, господин Шие!

Альтвиг обернулся.

Горец был невысоким, коренастым и смуглым. Он смерил клиента взглядом спокойных и очень ярких голубых глаз, свел густые темные брови и произнес:

— Идемте, я покажу вам товар.

Послушно шагая за ним в заднюю часть лавки — нечто вроде склада с множеством ящиков, — храмовник занервничал. От менестреля это не укрылось, и он похлопал друга по плечу:

— Все в порядке, чего ты?

— Знаешь, я подумал… — парень осекся. — Подумал, что если все получится, я снова смогу рисовать.

У горца, видимо, был превосходный слух, потому что он рассмеялся:

— Конечно, сможете. Поднимите рукава.

Спустя минуту он подошел с целой горой легких деревянных шкатулок. Сел на ящик, открыл одну. Хмыкнул, закрыл, взял следующую… на четвертой остановился и показал Альтвигу искусственный мизинец из мутного серого железа.

— Такие штуки мы протезами называем, — открыл секрет он. — Вытяните руку.

Храмовник вытянул. Горец критически осмотрел шрамы, прижал к ним свое творение и принялся крепить к ладони с помощью тонких, но крепких ремешков. Парень покосился на них скептически.

— А если слетят?

— Ничего страшного, — огорошил его Шие. — Со временем протез прирастет.

— Прошу прощения?! — испугался Альтвиг.

— Не бойтесь, — попробовал успокоить его горец. — Будет совсем не больно. Болотная сталь вступает в резонанс с человеческой плотью и способна ее дополнить. Это свойство весьма полезно. Вспомните, еще год назад солдаты, потерявшие на войне ноги, были обречены. А теперь они могут купить такую вот штучку, — он затянул последний ремешок и взялся за поиски второго пальца, — и жить счастливо.

========== Глава 16. Наследник ==========

После похода к горцу Рикартиат завалился спать. Альтвиг последовал его примеру, но, в отличие от друга, не проснулся и поздним вечером — а вот менестрель распахнул глаза, вылез из-под одеяла и выглянул в коридор.

— Рэн, — тихо позвал он, — ты готова?

— Готова. — Девушка стояла, опираясь на стену у кладовой. — Собирайся. Виктор сказал, что промашки недопустимы.

— Это и без него ясно, — улыбнулся Мреть. — Сколько их?

— В Алаторе — восемь человек.

Рикартиат зашнуровал ворот куртки:

— Довольно много. Я думал, что в столице инквизицию… э-э… гоняют.

— Ты не ошибся, — бледно улыбнулась Илаурэн. — Пятеро из них представились паломниками. Якобы пришли посетить алаторские храмы и взглянуть на знаменитый некрополь. Еще двое присвоили себе имена торговцев, и только последняя парочка — муж и жена, кстати, — не сочла нужным скрывать инквизиторские значки.

— Рэн. — Менестрель заметно встревожился. — Ты помнишь, что я тебе вчера сказал?

Эльфийка закатила глаза:

— К сожалению, помню. Не убивать без крайней необходимости. Предупредить, попробовать объяснить, почему носителей дара глупо считать еретиками… но, черт возьми, мы ничего этим не добьемся. Разве что ты хочешь нажить себе кучу врагов, а потом погибнуть под валом светлых заклинаний. По-твоему, будет весело? Они даже устроят турнир, кто нанесет тебе удар первым.