— Глупо звучит, — отмахнулся менестрель. — Я бы скорее предположил, что он использует Альтвига в своих целях. Что он в курсе, кто я такой, и в курсе, что я владею даром.

Киямикира хмыкнул:

— Ты его прямо боготворишь.

— Я не хочу его недооценивать, — возразил Мреть. — Это может привести к большим бедам.

— Да уж, от инквизиции добра ждать не стоит, — усмехнулся инфист. И сменил тему: — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Бодрее, чем рассчитывал. И ни один палец не отвалился.

— Рэн тебя все равно убьет, — честно сказал парень. — Ты бы видел в тот день ее лицо. Она спрашивает: «это что, Рик?!», а я ей в ответ — «нет, это чертова стихия земли». Вопрос, кстати, не исчерпан. Зачем ты бил Эстеля землей, если мог просто утопить?

— Затем, что он не топился, — сонно произнес менестрель. — У него была мощная защита. Я нашел способ ее разбить, я разнес завесу, я принял на себя все, что, по идее, должно было достаться форту. Никак в толк не возьму — чем вы недовольны?

— Ну, — наигранно задумался инфист, — ты нам как-то дороже форта. — И, обратив внимание на тон друга, попросил: — Отдыхай. Мы тебе еще настойки сварим. И вот еще что… не снимай повязки. Зрелище там малоприятное.

Рикартиат перебрался под одеяло.

— Ладно. Передай, пожалуйста, Рэн, будто я каюсь и молю о пощаде.

Альтвиг сидел в сугробе, проклиная на чем свет стоит нерадивых селян. И — заодно — свое сочувствие.

На закате он приехал в Гребницу — маленькую деревеньку. Всего-то десять дворов, пять огородных латок и одно поле. Староста сообщил, что большая часть урожая идет в торговлю — местный мужик везет ее в Тэ-Нор, ближайший город. И доход с этого имеют все.

Альтвиг поверил, потому что дома в Гребнице были новые, красивые. И за устранение нечисти парню обещали хорошо заплатить. Пятьдесят золотых монет за одно крыло! Таких денег он ни разу не видел и уж тем более не держал в руках. А вот с гарпиями дело имел — надо лишить тварь голоса, быстро скрутить и отсечь башку. Совсем не сложно. С теми же вурдалаками возни куда больше.

Снова использовать руны инквизитор не захотел и отправился назад своим ходом. Улум, охраняющий отца Еннете — дескать, в Цитадели Льна тот подвергся опасности и с тех пор вынужден таскать с собой стража, — уступил ему лошадь. Меланхоличное животное оказалось крепким, и в один дневной переход Альтвиг добрался до форта Элетт. Оттуда просматривалось Нижнелунье — огромное озеро, чья вода в хмурую погоду была абсолютно черной. Среди местных ходили слухи, будто там водятся русалки, и сам король Ахлаорн в полнолуние выходит на берег. Посетив корчму, Альтвиг изрядно пресытился байками мнимых храбрецов, якобы ходивших к Нижнелунью посреди ночи. Смелыми он бы их не назвал, а вот тупыми — вполне.

К вечеру инквизитор покинул Элетт, доехал до деревни под Тэ-Нором и остановился. Любезная женщина лет пятидесяти согласилась предоставить ему ночлег. Парень уже намеревался прилечь, когда явился староста и начал убеждать, мол, святой отец, избавьте людей от гарпии, и будете вознаграждены. На деньги Альтвигу было плевать, а вот оставить без внимания просьбу он не смог. Выпытав, как ведет себя нечисть и где ее подождать, он забрался на крышу сарая, где хранились дрова, и вот уже третий час лицезрел кромешную темноту.

На небе не было ни Дайры, ни Шимры, ни хотя бы звезд. Все затянули тучи, и вниз срывались пушистые, холодные, хрупкие снежинки. От нечего делать инквизитор ловил их языком, пока не подавился и не перепугал кашлем половину деревенских собак. Животные вели себя так, как обычно ведут при нечисти — выли, скулили и прятались по будкам. Парня это полностью устраивало.

Время шло, гарпия не показывалась. Альтвиг заскучал и принялся водить пальцем по снегу, выводя узор, похожий на диаграмму Мрети. Изгнание. Высший уровень. Где обычный стихийник набрался таких знаний, не знал даже господин Виктор. Он явился через две недели после того, как менестрель сжег свои руки магией, и принес некий эликсир. Вроде бы, горский, но подобные инквизитору прежде не попадались. Сложный состав с явной примесью колдовства, он, впрочем, легко исправил ситуацию, и обожженные кости на глазах начали обрастать плотью. Альтвиг не был уверен, что Мреть получит обратно все свои прежние способности, однако радовался, что хотя бы внешне тот не изменится.

Он страшно расстроился, получив ответного вестника. Киямикира писал, что Рикартиат наконец-то пришел в себя — после трех с половиной недель жара, неподвижности и — порой — бреда. Альтвиг торчал в Алаторе до последнего, и вот пожалуйста — стоило отлучиться, как мерзкое ожидание кончилось.

Парень пришел к выводу, что ждать ненавидит. Альвадор и многие другие Боги вечно превозносят терпение. Инквизитор считал его добродетелью и тоже превозносил, пока как следует не испытал на себе.

Воздух раскололи вой и шелест крыльев. Темная тень рухнула с небес, с треском врезалась в участок крыши, где до этого сидел Альтвиг — тот мгновением раньше вскочил, неловко попятился и рухнул вниз. В сугроб. Рядом, словно щенок, залепетал матерый кобель.

Поднявшись и заметив, что гарпия готова снова напасть, инквизитор сотворил щит. Белый, мерцающий и легкий, он разогнал мрак и предоставил противникам возможность друг друга разглядеть.

Альтвиг был высоким, бледным и встрепанным. На его лице пламенел шрам, а в ладонях билось пламя светлого волшебства.

Гарпия была крупной, покрытой серыми перьями. Женская голова и грудь перетекали в птичьи крыла и лапы, увенчанные когтями. Те поблескивали в свете щита, и парень четко видел острия. Создавалось впечатление, будто тварь нарочно точила свои конечности. Но на деле она всего лишь не переступила порог зрелости — для этого нужно убить не двух человек, а полсотни. Инквизитор усмехнулся, вспомнив, что истории известна только одна гарпия, столь долго прожившая.

Он швырнул в нечисть излюбленные копья света. Гарпия легко увернулась, сорвалась в бреющий полет и нырнула за крышу дома старосты. Альтвиг выругался, побежал следом, на ходу закрывая нос шарфом.

На белом нетронутом снегу влажно блестели синие пятна. Яркая слюна гарпий безвредна, если попадает на кожу или одежду, но смертоносна, если ее вдохнуть. Мрачно вообразив свой труп и прибитую рядом табличку «Неудачник», инквизитор заглянул за угол — и зажмурился. Вылетевшая тварь стала биться о щит, надеясь проломить его весом. И визжала при этом на всю деревню, наверняка перебудив даже самых стойких жителей.

Альтвиг разбил истинную форму щита, превратив его в град осколков. Они воткнулись в грудь гарпии, пробили ее насквозь. Залитые кровью грани вышли из ее спины, сорвали несколько перьев с конвульсивно задергавшихся крыл. Парень рассеял волшебство, и нечисть упала в снег, продолжая последнюю в своей жизни пляску.

Под конец она посмотрела на Альтвига осмысленно. В серых с поволокой глазах вспыхнула боль:

— Ты тоже скоро умрешь.

— Главное, что не здесь и не так, — равнодушно произнес тот. Слова гарпии он всерьез не принял. Твари вроде нее любят пугать людей, и неважно, какими способами. При ближайшем рассмотрении их угрозы совсем ничего не стоят.

Дождавшись, пока труп перестанет дергаться, инквизитор вытащил из-за пояса длинный изогнутый кинжал и принялся вырезать крылья. Поддавались они плохо, под лезвием скрипели хрящи и связки. Парень потратил целый час на то, чтобы извлечь их, не повредив. Затем, довольно жмурясь, отправился в дом, где его встретила хозяйка. Седоволосая и низкая, она содрогнулась:

— Господин Нэльтеклет! Вижу, вы справились?

— Да, — согласился Альтвиг. — А теперь, с вашего позволения, пойду спать. День выдался тяжелый.

Женщина всплеснула руками:

— А как же ужин?

— Ну… — Инквизитор разрывался между двумя желаниями: не обижать ее и поскорее рухнуть в постель. — Хорошо, я повременю.

— Тогда проходите в кухню, — просияла хозяйка. — В бадье на печи есть теплая вода. Вымойте хорошенько руки.