Альтвиг отвернулся. И маленький, и взрослый. Ребенок плакал, парень стоял и застывшими глазами смотрел в угол.

— Ты обещал меня не бросать! Говорил, что я стану настоящим заклинателем… таким, как ты! И… черт бы тебя побрал, дед! Черт… бы… тебя… побрал!

— Прекрати, Эстель. Пожалуйста, прекрати.

Демон промолчал, но картина исчезла. Инквизитор оказался в пещере. Сырая, полутемная, она покрылась мхом и прятала в себе озеро. Альтвиг этого места не помнил. И, как оказалось, не удивительно, потому что она принадлежала не его памяти.

На берегу озера сидел юноша. Изумрудные волосы, васильковые глаза, безупречное тело. Он смотрел вниз, туда, где на дне, прекрасно видимая под слоем чистой воды, лежала женщина. Ее руки и ноги сковали цепи, не позволяя всплыть, а на шее блестел кулон. Присмотревшись, инквизитор понял — он изображает молодой месяц, на котором сидит человек. Мужчина. Полностью обнаженный. Довольно известный символ, герб семьи Элот. Значит, женщина — суккуб.

Она была похожа на Эстеля. Тот же ровный нос, та же линия губ, те же пушистые ресницы. Но лицо более круглое, а пряди, что его обрамляют — бирюзовые. Красное платье обтягивало грудь, но становилось свободным ниже, скрывая фигуру и открывая лишь ноги, обутые в синие башмачки. Альтвига укололо подозрение, будто суккуб беременна. Будто ее утопили, чтобы не допустить рождения ребенка.

Эстель пошевелился, лег, сомкнул веки. Расслабился и уснул. Инквизитор подавил вздох, махнул на инкуба рукой и отправился изучать местность. К его изумлению, выход отсутствовал. Но зато в пещере было много других озер, с не оскверненным трупами дном. В них носились цветные рыбки, ползали водяные черви и колебались водоросли. Кое-где на камнях, лениво квакая, сидели лягушки.

Побродив по пещере с час — а может, и с день, тут было сложно судить о времени, — Альтвиг вернулся к лекарю. Тот был уже не один — рядом устроился точно такой же юноша. Никаких различий между ними не было. Даже движения одинаковые.

— Привет, Эстеларго, — сонно сказал Эстель. — Есть новости?

— Нет. Я просто пришел к тебе.

Инкубы посмотрели друг на друга.

— Ты очень добр. Но я занят.

— Чем? Созерцанием трупа? — скептически уточнил младший.

— Созерцанием трупа матери, — наставительно поднял палец старший. — Это очень важно — помнить, как она выглядела.

— Тоже мне, занятие. Давай лучше в прятки поиграем.

— Давай. Кто вода?

Решая этот вопрос, они использовали считалочку. Эстеларго пожал плечами и отошел, закрывшись ладонями и уткнувшись в густой ковер мха:

— Один… два… три…

Эстель глубоко вдохнул и нырнул, не издав ни звука. Даже плеск воды отсутствовал — брызги поднялись в воздух и в абсолютной тишине опустились. Альтвиг понял, что лекарь укрылся в подоле платья матери. Скривился. Трепетное на первый взгляд отношение оказалось потребительским — на второй. Да, родила. Да, воспитала. Спасибо. А теперь я хочу поиграть, и мне все равно, что мертвые требуют почтения.

— Двадцать три… двадцать четыре… я иду искать, — предупредил Эстеларго. Он заглянул в озеро, бросил камень — тот рыбой скользнул ко дну, не задев покойницу. — Я знаю, что ты там, брат, — заявил инкуб. — Вылезай. И не трогай ее лодыжки! Фу! Зачем прикасаться к трупу?!

— Она мягкая, — сообщил Эстель, вынырнув.

— Потому что дохлая!

— Зато молчит и не ругается. Не то, что отец. По мне, так он радовался, когда она умерла. — Лекарь указал на мать. — А меня это беспокоит. Случись что, и он избавится от нас с той же легкостью.

— Ты не прав, — возразил Эстеларго. — Он любил ее. И нас любит.

— Делает вид, что любит. А ты веришь этой иллюзии.

— Это не иллюзия!

— Ну и дурак, — равнодушно бросил Эстель.

Пещера преломилась, рассыпалась. Осколки покатились прочь и собрались в замок — светлый, окруженный льняным полем и семью фонтанами. Над аркой входа болталось синее знамя с вышитым серебряными нитями символом — тем же самым, что изображал кулон мертвой женщины.

На бортике одного из фонтанов, склонив голову и беспечно улыбаясь, сидел инкуб. Он был в разы красивее Эстеля и Эстеларго. Само совершенство — лиловые волосы, белая кожа, простая одежда. Два револьвера в кожаных кобурах.

Из-за поворота выглянул лекарь, воровато приблизился:

— Э-э-э… господин Шэтуаль?

— Да? — отозвался инкуб.

— Я могу вас о чем-то попросить?

Демонический граф задумался.

— Попроси, но я пока не дам тебе обещаний.

Он наклонился, и Эстель очень тихо что-то пробормотал. Альтвиг напряг слух, и в этот момент перед ним возник лекарь настоящий. Потрепанный, с залитыми кровью скулами, он схватил инквизитора за горло и прорычал:

— Хватит копаться в моей душе!

— Ты же сам меня сюда впустил, — удивился тот. И во второй раз почувствовал, что летит.

Он рухнул на горячие камни и закашлялся. Воздух был раскаленным, словно сталь в горне кузнеца. Альтвига схватили чьи-то руки и куда-то поволокли. Земля дрожала, небо плавилось, ветер звенел. С трудом разлепив веки, парень увидел торговую площадь. От нее мало что осталось: вся поверхность во вмятинах, ближайшие дома горят, у переулков валяются трупы. Всего четыре, но для маленького форта это — большая потеря.

— Вставай, забери тебя черти! Вставай! — шипел Киямикира, притащив парня под чудом уцелевшую стену. — Что он с тобой сделал? Ты жив? Ты меня видишь?

— Вижу, — прохрипел Альтвиг. — Не ори. Мне тошно.

— Тошно! — нервно рассмеялся тот. — А нам тут, по-твоему, как? Если бы не Рик, меня бы уже в лепешку размазало!

— Рик? — переспросил инквизитор. И вскочил. — Мне надо сказать ему! Я видел его в прошлом! Мы встречались! Мы…

Он пошатнулся, ухватился за камни и осторожно сел.

— Рику не до разговоров, — прокричал Киямикира. — Гляди!

Он указал на дальний конец площади. Там, закрывшись тремя щитами, стоял Мреть. Ну как стоял. Худо-бедно держался на ногах, поддерживая себя остатками магии. В поединке он, похоже, не победил, но под ногами Эстеля горела диаграмма. Похожая на цветок, она источала силу, но была не способна убить инкуба.

Впрочем, менестрель на это и не рассчитывал.

Демоническое пламя разбило его защиту, и в тот же миг треснула земля. Поделилась на десяток кусков, поднялась волной и рухнула на Эстеля, вдавив его в диаграмму. Рисунок вспыхнул, ослепительно заалел. До ушей Альтвига донесся крик — то ли боли, то ли ярости. «Цветок» начал медленно гаснуть, поглощая инкуба в себя. Прошла минута, и не стало ни того, ни другого.

— Изгнал? — с замиранием сердца спросил парень.

Инфист, не проронив и слова, бросился к Рикартиату. Тот все еще стоял, подняв руки — вернее, то, что от них сохранилось. Обожженные кости, связанные горелой плотью, и пара ошметков кожи.

— Рик, — потрясенно выдохнул Киямикира.

Менестрель, передернувшись, упал на колени. Его вырвало кровью, зеленые глаза стали мутными и пустыми. Инфист глупо огляделся, подхватил парня на руки и побежал. Побежал так быстро, что Альтвиг потерял его из виду на первом же переулке.

Выход из воспоминаний оказался весьма тяжелым.

========== Глава 11. Рыжий ==========

— Эй, Арти! Иди сюда!

Высокий человек с яркими голубыми глазами протянул менестрелю руку. У него были каштановые волосы, на висках зажатые обручем. Серебряное, покрытое сапфирами украшение дополняло знакомый образ, как рыбы дополняют образ озер.

— Райстли? — удивился Мреть. — Откуда ты здесь? Ты ведь давно умер!

— Ну и что? Это повод навсегда оставить друзей? — Ландарский король улыбнулся. — Мертвые никуда не уходят. Если ты их любишь, они будут с тобой. Пока не придет твое время.

— То есть… — Рикартиат соображал туго и медленно, а чувствовал себя куклой. — Я мертв?

— Ты? — Райстли задумался и решил: — Вряд ли. Идешь?

— Иду.

Менестрель подошел к другу, пожал протянутую ладонь. Она была живой и теплой — совсем не такой, как в последний раз, когда ландарского короля заносили в склеп. Вспомнив об этом, парень — неожиданно для себя и для Райстли — засмеялся.