Зато мои руки окрашиваются в потрясающий цвет красного. Я пыталась вывести такой цвет в палитре, но ничего лучше, чем то, что течёт у меня из руки, не получалось. У людей – нефелимов тоже есть такая краска. Но она очень тёмная и часто сухая. Мне долго приходиться возиться, чтобы развести её. Мои старания того стоят, все картины становятся настолько потрясающими только благодаря этой краске, что мне не жаль. Я бы разбивала свои руки сколько угодно раз, но это больно. А им не больно. Я думаю, что нет.

А ещё иногда, попадаются такие странные люди… С хвостами, ушами, с цветами вместо волос, с клыками и бледной кожей. Они все очень красивые. И кровь у них совсем другая. Синяя, жёлтая, чёрная, зелёная. Они не нефилимы, я знаю. И я их жалею. И дом их жалеет. Они всегда красивые, будто спящие. Но их дом тоже сжигает. Отдельно, правда. И их порошком я дорожу более всего.

Мне хорошо здесь. Однако постоянно чего-то не хватает. Не могу понять, и это меня очень сильно беспокоит. А беспокоиться я не люблю. Дому не нравится моё беспокойство, но я ничего не могу с собой поделать. Мне хочется туда, куда постоянно убегают мои друзья: кошки и собаки. Туда, где вдалеке что-то мелькает, словно в калейдоскопе. Это называется воля… а я всё ещё здесь. А там возможно, эти красивые спящие люди. Но я не знаю… В моей голове всё что там, о чём я не знаю – то воля, свобода.

У меня нет имени. Я не знаю, кто я и что за существо. Я существую здесь и в эту секунд, минуту, час. И я хочу на волю.

Конец POV Клэри.

***

Клэри сидела на подоконнике в библиотеке. Со вчерашнего вечера её не отпускала жуткая головная боль, а утром к этому прибавилось странное ощущение того, что сегодня что-нибудь непременно произойдёт.

Она свернулась калачиком и пыталась вникнуть в прекрасный мир книги. Но ничего не получалось. Текст расплывался перед глазами, которые напоминали самой девушке круглые стеклянные шарики. От недосыпа они были катастрофически красными.

Есть не хотелось. Тошнило от любого вида еды, поэтому к кухне рыжая не приближалась. Хотя на часах было почти пять, и холодильник уже скоро должен был наполниться едой. Дом обновлял запасы продуктов каждое утро в пять утра. Клэри открывала и закрывала холодильник каждые несколько секунд, чтобы в этом убедиться.

Девушка со вздохом отложила книгу и уставилась на часы. Стрелка двигалась медленно. До тренировки оставалось ещё десять минут. Рыжая пнула стул. Долго.

Клэри вздохнула и села за рояль. Музыка скрасит ей время хоть ненадолго. Из-под её пальцев полилась судорожная мелодия на одну знакомую тему – нетерпение.

Стрелки часов двигались вперёд. Тикала секундная стрелка отбивая свой чёткий ритм. Но более не существовало не звука. Тишина вшила свои нити в каждый участок дома, в каждую вещь, в каждую пылинку и в Клэри, пропитав всё это ощущением заброшенности, одиночества и тоски. Девушка не чувствовала этого до сегодняшнего дня.

Часы в библиотеки пробили пять. Рыжая приготовилась к оживлению. Дом всегда шумно открывал двери. Наотмашь бил ветром, словно сапогом. И закрывались так же. Засовы отпирались так резко, что казалось, кто-то вскрывает сундук с сокровищами. Во всех комнатах били часы, выражая его терпеливое ожидание. Но сегодня ничего не произошло.

Он молчал. Клэри взволнованно подскочила с места и бросилась к часам. Несмотря на смешку, она была аккуратна. Острая пика просвистела из-под её пятки и врезалась в потолок.

Дом защищал её, оберегал и испытывал. Оружие каждый день заботливо вынималось из стен и пряталось по своим закоулкам. Постепенно девушка заучила все опасные места, хотя вначале много ранила себя. Плюс нахождения в одном закрытом помещение долгое время – рыжая знала в доме каждый уголок, каждую панель, каждую досочку – весь дом был изучен досконально.

Клэри подбежала к часам и осторожно посмотрела механизм, потрогала маятник. Всё было в порядке, но гонга по-прежнему не было, хотя время уже пришло. Девушка была взбудоражена и обескуражена. Она вышла из библиотеки и прошлась до зала.

Рыжая могла тренироваться в любое время суток, когда ей будет угодно. Двери всегда были открыты. Существовали лишь три обязательные тренировки в день, которые она обязана была посещать за закрытыми дверями тренировочного зала.

Девушка открыла дверь и зашла во внутрь. Гигантские песочные часы стояли на месте, как и бывало в обычные часы. Но сейчас же не был обычный час!

Клэри пробежалась по коридору до кухни, выглянула в окно. Свет по-прежнему был серый, по-утреннему холодный. Что же случилось?

Рыжая рассеяно и нервно заходила из стороны в сторону. Может ОН хочет, чтобы она тренировалась сегодня сама, без него? Она задумчиво остановилась и кивнула. Не стоит нервничать из-за пустяков.

Всю тренировку девушку не отпускало предчувствие. Это только начало странностей на сегодня. И она оказалась права.

Продукты в холодильнике лежали так же, как и вечер; в ванной исчезла горячая вода, а грязная одежда по-прежнему валялась в тазу. ОН всегда заботился о ней, меняя вещи, еду, включая горячую воду, заставляя соблюдать определённый режим. И ОН всегда смотрел ей в спину, ей в душу, ей в мысли.

Клэри ощущала панику, поняв, что не чувствует на себе привычного взгляда. Дом перестал смотреть и сразу стало как-то одиноко, тоскливо. Ощущение брошенности заполнило до краёв. Девушка носилась по дому, падала и тоскливо искала знакомый взгляд. Но нигде не было и намёка.

Под конец, обессилев совсем, она задремала в библиотеке на кресле. Ей бы и в голову пришло подёргать привычные решётки на окнах – они были открыты, как и входная дверь… Узнай рыжая и об этом, как бы она себя почувствовала? Радостно ли бы стало от предложения воли, к которой она так стремилась, которую так хотела и которую совсем не знала?

Её сны были странными обрывками. Отец, мать, брат – всё сплелось во едино с чувством брошенности, гнева, щемящего чувства где-то внутри, такого болезненного, собирающегося в горле и не дающего дышать. Клэри проснулась от резко ухнувшего вдалеке грома вся в слезах, хотя не помнила, что плакала. Для неё это было неожиданно. Это напоминало ей глупую детскую русскую сказку. «Аленький цветочек», так похож на привычную уму «Красавица и чудовище», но вместе с тем именно русская сказка подошла ей больше. Девушка, полюбившая своего тайного покровителя, Чудовище, кознями злых сестёр предала его, обрекла на погибель. И вернувшись на остров она больше не услышала его голоса, не почувствовала его заботливой невидимой руки, повелевающей всеми чудесами острова. Так было и с ней. Вот только что она сделала? Как прогневала его? Чем предала?

Рыжая поднялась с кресла, вытирая солёную воду со щёк. Она не умела плакать почему-то и не знала, что это такое. Клэри выглянуло в окно, где сгущались тучи, растеряно хлюпнув носом. Девушка взяла книгу, которую уронила в спешке и присела на подоконник.

«Всё это пройдёт» - сказала она сама себе в мыслях. «День кончится, и ОН вернётся. В конце концов, я ничем не могла его прогневать»- решила рыжая.

Это была самая длинная мысль, которую она сама себе сказала за последние… за долгое время, которого она не считала.

Как назло это была та самая книга. Русские сказки. Девушка усмехнулась и, прихватив книгу с собой, прошла к шкафу. Лабиринт из шкафов, заполненных самыми разными книгами со всего мира, был её оазисом, жемчужиной дома, хотя она, бесспорно, любила его весь – от подвала до тайной подсобки на втором этаже, которую она разобрала и вычистила до блеска. Уборка её успокаивала.

Решив убраться во всём доме, чтобы скоротать ожидание ЕГО, Клэри кивнула себе, похвалив. Она так нечасто делала. ОН сам хвалил её.

Вдруг внизу послышался шум, возня, а потом резко тишина. Рыжая настороженно прислушалась. Тихо было только на первый взгляд. Девушка ощутила, как в коридорах дома завыл сквозняк, едва слышно и тоненько, он забился в каждую щель. Поставив книгу на полку, Клэри заинтригованная вышла из библиотеки. Она прислушивалась ко всему в доме. Она могла поспорить на что угодно, что раньше ей удавалось услышать ЕГО дыхание – размеренное и тихое, утробное, временами мурчащие, как у большого кота. Она ведь так любила котов. Даже больше собак.