Шатёр опустел.

Мун сидела на постели и, потупив взгляд в пол, размышляла о том, что рассказал ей Тоффи. Вот он какой, непроницаемый генерал, с вечно насмешливым выражением лица и проницательным взглядом. И его не обошли стороной трагедии жизни. Совсем недавно для неё существовала только её собственная боль, и девушка просто не думала о том, что кто-то тоже может страдать.

Она всё ещё не понимала, с чего Тоффи вдруг так просто решил поведать ей, вражеской королеве, свою историю. Но он был прав. Мун до жути хотелось узнать хоть частичку из жизни генерала. Ещё много вопросов крутилось в её голове: «сколько тебе лет?», «как ты достиг бессмертия?», «противна ли я тебе?».

Мун покраснела. Уж явно не об этом стоит думать королеве в плену врагов, в самом сердце лагеря монстров. И всё же любопытство брало верх над ослабевшей девушкой. Мун не могла даже встать на ноги, что уж говорить о возвращении палочки? Так что, оставалось занимать разум мыслями. Поначалу неприятными, пугающими, а потом всё более привычными. Принцесса (королева) уже сама возвращалась к ним и не ощущала в этом больше ничего зазорного.

В то время как остальные монстры излучали неприязнь и тихую ярость в отношении юной королевы, взгляд и поведение Тоффи выражали лишь холодную насмешку и интерес. Мун не понимала причину его заинтересованности, но не могла не льститься мыслью о том, что опытный и расчётливый генерал вдруг проявил к ней, глупой слабой принцессе, странное внимание. Неприязнь к Тоффи всё больше превращалась в сопереживание и понимание его мотивов. А что, как не сожаление к врагу, может заставить пересмотреть свои взгляды на него и свои цели? Как и любому любопытному юному человеку, в котором ещё не остыло чувство авантюризма, Мун хотелось прикоснуться к чему-то манящему и запретному, чем и был для неё генерал войска монстров.

Тоффи заметил это желание, и стал умело играть на нём.

С самой их встречи Тоффи внимательно наблюдал за принцессой. Ему было интересно, на что способна её магия и она сама. Он скоро подметил почерневшие вены на её руках и не спускал с них глаз, видя, как кровь девушки всё больше и больше очерняется, как тьма заполняет её тело, словно полый сосуд. Он знал, что это за магия: Тоффи много изучал волшебство по книгам. Многое он знал и о палочке Баттерфляев. Сильнейший источник магии для мьюнианцев, она хранила в себе много секретов, которые не были известны даже Тоффи. Маленькая королева породила в нём доселе неведомое чувство — предвкушение неизвестности, волнение. Он не знал, что произойдёт, когда Мун применит своё заклинание, и это завораживало его. Никогда прежде ничего подобного он не ощущал. Каждый его шаг, каждое действие были выверены с дотошной точностью. Исход войны был спланирован Тоффи в мельчайших деталях, были продуманы разнообразные варианты развязки, десятки ходов и сотни действий прокручивались в сознании один за другим. Но Мун действительно удалось удивить его.

Только вот принцесса, ошарашенная своей промашкой, этого, конечно, знать не могла. Как и не могла знать, что душа её уже не подвластна ей, и скоро, совсем скоро, темнейшее заклинание Эклипсы, неразумно использованное Мун, даст о себе знать. И тогда Тоффи останется лишь направить её, указать путь, и цель, к которой монстры шли столетиями, наконец, будет достигнута.

***

Цепкие пальцы сомнений снова пробираются в душу, схватывают в свои тиски и отравляют сознание ядовитыми мыслями. Мун хочет сопротивляться, но чувствует, что почему-то все её прежние представления оказались такими зыбкими, что единое прикосновение к ним противоположного рождает разрушение. Сильные волей и духом люди не меняют так быстро своё воззрение на мир, но Мун никогда и не считала себя сильной.

Она больше не видит в монстрах врагов. Они больше не кажутся ей скверными созданиями, призванными только разрушать. Для Мун они теперь — символ стойкости, упрямства и веры в лучшее.

Солнце плавно опускается за горизонт, Мун наблюдает за закатом через щель приоткрытых занавесей, видит переливы красок на покрасневшем небе и чувствует в своей душе что-то вязкое, непривычное, но приятное. Вены почернели уже до ключиц, понемногу опутывая тёмной сетью шею. Сознание мутнеет, все переживания отходят на второй план, а затем и вовсе пропадают, поглощаемые мраком, который заполняет разум Мун, заставляя забыть обо всём: о своём королевстве, народе и долге королевы Мьюни. Заклинание Эклипсы имеет мощнейшую силу, и что же оно может сотворить с юной королевой, напуганной маленькой принцессой, жаждущей сбросить с себя оковы рокового титула?

Мун не хочет думать о напуганных мьюнианцах, ждущих помощи от своей королевы; о Магическом Совете, ожидающем решительных действий и мудрых решений; о Ривере Йохансене, преданно ждущем возвращения своей подруги, не королевы. В конце концов, она не хочет думать о том, что она — Королева Мун, продолжательница великой династии Баттерфляй, владелица древней реликвии и защитница своего народа.

Мун закрывает глаза. Всё, что когда-то было важно для неё, больше не имеет никакого значения.

Комментарий к Mooncrushed

В этом AU бессмертие Тоффи - приобретённое, а не имеющее место быть с самого начала, свойство.

Спасибо Огнеславе за то, что разрешила сделать небольшой намёк на её Голубичку из “Сказки на ночь”.

========== Moonrise ==========

Чувствую пальцы твои,

Что пробегают по плечам моим.

Прикосновения манят,

Отдавая по спине заряд.

Смотрю в твои глаза,

Вверяясь в их плен навсегда.

Страшусь испытать

То, что принято отвергать.

Чувствуя касания рук,

Слыша голоса звук,

Во взглядах твоих растворяюсь.

Я не вольна над собой,

Я теряю контроль,

Неизведанных чувств исполняюсь!

Ночь заботливо укрывает уставшую землю мраком. Пустынные поля, разделяющие владения Мьюни и лагерь монстров, раскидываются в обе стороны, уходя куда-то за ещё светлеющий горизонт. Мун глядит на высокий дворец с башенками и куполами, длинные флаги с различными гербами слегка колышутся на ветру. В душе королевы не осталось ничего, что связывало её когда-то с прежним миром. Теперь её мир — это мир монстров — справедливый, правильный, истинный. Мун не помнит, сколько уже пробыла в обществе Тоффи. Может, два дня, может, три. Разницы нет, ведь она остаётся здесь навсегда.

Навсегда становится королевой другого народа.

Тьма хищными нитями оплетает тонкую шею и ползёт на лицо, образуя причудливые узоры сосудов. Вены на теле все почернели и виднеются сквозь прозрачную кожу, серебристые пряди волос окрасились в аспидно-синий цвет, а в некогда чистых, светлых голубых глазах проявились тёмные прожилки. Даже бубны на щеках налились лиловым цветом. Выглядит жутковато, но Мун не сильно беспокоится. Ей, наоборот, нравится её новый облик. Как и Тоффи.

Он стоит у неё за спиной и оглядывает с ног до головы. Этот образ куда больше подходит его королеве. Его Мун. Тоффи не помнит, когда так привязался к девушке и когда стал называть её своей. Своей гостьей, своей противницей, своей пленницей, своей королевой.

Тоффи подходит не спеша, едва слышно, но Мун, чувства которой обострились за последнее время, замечает движения позади себя. Она поводит плечом и чуть вздрагивает, когда коготь ящера касается её локтя и проводит тонкую черту к ладони. Пальцы сплетаются, Мун подушечками ощупывает костяшки на руке Тоффи, слегка нажимает на пластинки чешуек и водит пальцем между выступами.

Лёгкое прикосновение к линии позвоночника рождает волну мурашек, расходящихся по телу, разгоняет кровь. Мун отзывается на его ласки, чуть прогибая спину. Коготь ползёт выше, слегка царапая одеяния, к волосам, отводит прядь от лебединой шеи и мягко касается нежной кожи, чуть задевая её бархат.

Больно.

Алые борозды всё чётче проступают сквозь бледный покров. Мун недовольно шикает и морщится от щиплющей боли, вызывая у Тоффи усмешку.

— Это за палец, — тихо шепчет он у самого её уха, слизывая рубиновые капли с ран шершавым языком, и они тут же затягиваются, не оставляя после себя ни единого следа. Мун лишь хмурится и продолжает глядеть вдаль, рассматривая замок в некогда родных землях.