Скриптор почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения. Он искренне не понимал, почему наемница уделяет столько внимания этому уродливому, как морально, так и физически, мужику. Почему делает вид, что не было предательства, из-за которого все они попали в эту ситуацию. Почему разрешает ему есть с ними из одного котелка…

– У меня книги есть. И я много читаю Ыть. Это полезно. –Похлопав по левой стороне куртки, где под тонким материалом подкладки, в потайном кармане лежал планшет Райк заставил себя расслабленно улыбнуться. Получилось, хоть и с трудом.

– Ллойс права, пацан; какая, ыть, разница, как это называть, главное, что этой штукой делать можно, – отмахнулся толстяк. – Ладно, пойду, посмотрю, что с робота скрутить получится. Хоть, и постаралась ты, Дохлая, там конкретно. Ну, как можно было одной пулей и центральный процессор, и кристаллы памяти, и ферроблоки, и банки с биогелем, и резервные катушки, и…

– Ты мне еще счет катушками выстави, акула торговли… Вали уже, маму твою в ноздри, – раздраженно буркнула, опрокидывая над ямой канистру Элеум.

Из горловины сосуда потекла слегка вязкая, остро пахнущая жидкость.

– Да иди ты, – разочарованно буркнул Ыть и, грузно топая, скрылся за домом.

– Райк, вон в том сарае дрова, – ткнула в сторону стоящего поодаль амбара Элеум. – Принеси, пожалуйста пару поленьев. А лучше десяток. Или здесь постой, а я сама принесу.

– А зачем их сжигать? – Почесал затылок скриптор. – Ну, в смысле – упырей. В боевых наставлениях сказано: закапывать.

– Ну как зачем? – Искренне удивилась девушка. – Сам посуди. Эти двое, – кивнула она в сторону импровизированной могилы, – уже давно, по сути, мертвы. Да, я разрушила остатки мозгов. Лишила их возможности двигаться. Но наноботов-то не убила. Они еще несколько суток активны будут. А, может, и больше. И, черт его знает, на что они способны. Сам знаешь, это от типа и поколения наноколоний зависит, а на морде, чем их накачали, у них не написано. Если модификации боевые, то они рано или поздно, эти падлы, регенерируют. Упырей, ведь, не только за внешний вид так называют. Иногда бывает, что всю обойму в башку всадишь, зароешь, а он через неделю выкапывается и снова беспредельничать начинает. А иногда, вроде, только шею свернешь, посреди дороги бросишь, а он так и сгниет. По хорошему, их на куски разделать надо для надежности, но рубить на куски долго, грязно и опасно, а проверять, из каких эта парочка – не особо хочется. Так что, только жечь.

– Ну, ты и загнула. Их просто так никто уже не бросает. – Покачал головой подросток. – Закапывать их нужно. Птицы и звери заразиться могут.

– Это да, – кивнула, выливая в яму остатки топлива Элеум. – Стая ворон-зомби, это пострашнее, чем целая банда рейдеров. Так ты посторожишь? Если начнут трепыхаться, просто ори и лупи их по башке лопатой. В этом радиаторе килограмм двести, да и яма глубокая – сразу не вылезут.

– Сам схожу, – тяжело вздохнул Райк. – Ты только того… Вот, – сняв с плеча автомат, скриптор протянул его Ллойс. – И если что – тоже кричи… Ладно?

– А ты прямо-таки паладин-защитник, милый. – Весело рассмеялась девушка.

Когда он вернулся, сидящая на краю могилы и беззаботно болтающая ногами Элеум развлекалась тем, что увлеченно выдирала, комкала и бросала на дно листы из какого-то пухлого журнала. Пожелтевшие от времени страницы были густо исписаны мелким, бисерным подчерком. В животе скриптора словно бы материализовался огромный кусок ядовитого льда. Райк почувствовал, как волосы на его затылке медленно встают дыбом. Любые знания принадлежат Легиону. Книги священны. Все, начиная, от глянцевых пахабных журналов, заканчивая томами уцелевших технических руководств, собиралось на базе и тщательно сканировалось. И только потом старшие скрипторы приступали к сортировке информации. С раннего детства наставники рассказывали страшные истории про еретиков, жгущих и уничтожающих книги. Про то, как в Чёрные дни в огнях печей и костров ради сиюминутного удовлетворения, ради пары лишних калорий тепла уничтожались бесценные сокровища. Как по опустевшим улицам уже мертвых городов ходили толпы обезумевших от радиации и болезней, замерзающих в лютой стуже ядерной зимы людей, поставивших себе целью уничтожить всё, что «привело их к войне». Разбивавших компьютеры, взрывавших заводы и жгущих библиотеки. Справочники, схемы и спецификации, чертежи и технические руководства к целым производственным комплексам превращались в пепел под улюлюканье и свист горстки дикарей, в которых превратилась когда-то великая цивилизация. Потом, когда тьма и холод отступили, и на волю вырвались многочисленные эпидемии, многие осознали, что буквально сожгли свое будущее. Но было уже поздно. С тех пор портить довоенные книги было страшнейшим табу. Смертным грехом, свидетелем которого сейчас он был. Рассыпая поленья, спотыкаясь на каждом шагу, подросток в несколько прыжков подбежал к наемнице и выхватил книгу у нее из рук.

– Ты… Ты… Ты что творишь? – Яростно зашипел он на девушку, крепко прижимая журнал к груди.

– Растопка нужна, – безразлично пожала плечами наемница. – А Пью сказал, что это бесполезная хрень. Записи хозяина поместья. Этот идиот, – кивнула она в сторону лежащего на дне, придавленного грудой металла тела, – до войны был врачом. Богатым врачом, если мог себе позволить постоянную культуру. Когда упали бомбы, он сразу понял, что поучил дозу, и чем ему это грозит. Но решил записать процесс превращения в упыря. Ощущения, переживания… Придурок. Будто кому-то от этого легче… Лучше бы себе в башку пулю пустил.

– Но, ведь, тогда это – уникальная рукопись, такого еще никто… Стой. – Подросток осекся и оторопело уставился на девушку. – Ты только что сказала… Ты, что, читать не умеешь?

– Не умею. Ну и что? Я, ведь, тупая дикарка, не забыл? Бывшая рабыня. Гладиатор-прайм. Боевое мясо. Зачем мне читать? – Недовольно, и как показалось скриптору, немного смущенно буркнула, скрестив на груди руки, Элеум.

– Так, как же так? Ведь, любого, кто в состоянии, учат…

– А кто не в состоянии – отправляют на фермы грести навоз… Знаю я ваши Легионерские порядки, нечего напоминать. И что ты мне в душу лезешь, а? Ну, почему ты ко мне прицепился? В ухо давно не получал? – Отвернулась от легионера и пробурчала Ллойс.

Скриптор с удивлением посмотрел в сторону буквально трясущейся от с трудом сдерживаемой ярости девушки и примирительно поднял руки.

– Да я, просто… Извини. – Аккуратно спрятав за пазуху журнал, Райк принялся собирать разбросанные поленья и скидывать их в яму. – Столько хватит?

– Масло, бензин; я до глины докопалась, так что, в землю не впитается… должно хватить. – Устало помассировала переносицу Ллойс.

– А, всё-таки, почему…

– Ты ведь от меня не отстанешь, да? Вздохнула девушка. Ты хуже репья, сладенький, честное слово..

– У тебя волосы отрастать начали. Ты оказывается рыжая. Дядька Данс иногда говорил, что рыжие, самые счастливые. – Наблюдая как отползшая на пару шагов от ямы наемница, сосредоточенно раскуривает сигарету, совершенно нелогично заметил скриптор.

– Вы, фанатики, действительно молодцы, что малышню грамоте бесплатно учите. Понимаю, что делаете это не от доброты душевной, а просто присматриваете для себя самых смышленых, но, всё равно, здорово. Но это здесь, а вот на других землях это не так. Совсем не так. – Глубоко затянувшись, Элеум выпустила изо рта тугую струю дыма и принялась рассматривать, как она растворяется в неподвижном, раскаленном воздухе. – Я родилась на берегу Светящегося моря. На севере. У нас зима почти три месяца. Сезон радиоактивных бурь. Морозы такие, что сопли в носу в лед превращаются. А остальные девять – жара, почти как здесь. Названия поселка не помню. Честно не помню – слишком маленькая была. Да и потом не узнала. Не нужно мне это было. Помню только, что он был достаточно маленьким. Дворов десять. Может, меньше. На не до учебы было – мы репу растили… и огурцы, по-моему… или не огурцы. Почти ничего не помню. – Тяжело вздохнув, девушка спрятала лицо в ладонях. – Даже, как маму звали… и папу… Мне говорили, что они погибли. Эпидемия. Желтый костотряс. Редкая пакость, сам знаешь. Ваши паладины, бывает, целые деревни выжигают, чтобы мор остановить. Говорят, смертность сто процентов. Только это все – вранье. Я, ведь, выжила. Одна. Дядька с теткой, что в соседнем селе жили, всё время повторяли, что меня, мол, кустари хотели на вакцину пустить. Что по весу на серебро меняли. А как иначе, чума дело такое, а я, типа, заболела, но хворь меня не взяла. Якобы даже староста хотел меня у них выкупить, большие деньги за меня сулил, но они не дали…