****

Стальное, тупое, словно валенок, покрытое в равной степени ржавчиной и царапинами лезвие слегка погнутой прежними владельцами лопаты с хрустом врезалось в сухую неподатливую землю. Очередная порция смеси гравия, песка и пыли, описав широкую дугу, приземлилась на вершине успевшей изрядно вырасти за последний час земляной кучи. Стоящая посреди длинной, глубокой, по грудь взрослому человеку, и довольно широкой ямы наемница отставила инструмент в сторону и, утерев выступивший на лице пот подолом не первой свежести майки, повернулась к подростку.

– Проснулся, наконец. – Неторопливо кивнула она, и, покопавшись в боковом кармане, выудила из него пачку сигарет. – Ну и здоров же ты спать, Райк.

Скриптор поспешно отвернулся. Было жарко, и Ллойс, скинув куртку, спустила верхнюю часть комбинезона, обвязавшись рукавами на манер пояса, а промокшая от пота ткань сшитой Куклой то ли футболки, то ли майки, была слишком тонкой, чтобы что-то всерьез скрывать. Чувствуя, как его лицо наливается предательским жаром, Райк, прикрыв глаза, попытался вызвать в мыслях образ Кюри. И с удивлением понял, что ничего не получилось. Нет, он все помнил. Густые, пахнущие какими-то сладкими травами и уложенные в сложную прическу волосы, ровные, белые, как снег зубы, умело подведенные невероятно яркие, хоть, и слегка холодные глаза. Небольшую родинку над верхней губой. Помнил слова, что шептал ей перед уходом. Помнил ее снисходительную улыбку. Ее обещание дождаться. Но сейчас все это казалось незначительным, плоским, выцветшим, будто старые довоенные фото, украшающие стены его сегодняшней спальни. Надуманным. Ненастоящим… Райк не понимал, что с ним происходит. Почему эта диковатая, с отвратительным характером женщина действует на него, как магнит на железные опилки. Почему он, верный сын Легиона, ученик одного из лучших паладинов Ордена, он, которого с детства учили определять и искоренять ересь, доверяет этой дикарке так, словно она его сестра по оружию и вере. Доверяет полностью и безоговорочно, несмотря на всю ее ненависть к Легиону, и то, что одна из многочисленных, казалось бы, давно и безнадежно «посыпавшихся» нанокультур-нейромодуляторов во время спорадических вспышек активности «подсвечивает» ее бордово-красным цветом, истошно вопя об опасности и враждебности объекта, прогнозируя почти стопроцентную вероятность провала задуманного в случае не устранения угрозы. Почему он готов часами наблюдать, как она чистит оружие, болтает, курит, ругается и даже плюется. Почему ему так нравятся эти вечно оскаленные в кривой, злобной усмешке, желтоватые от никотина острые зубы. Почему ему хочется разглядывать эти пошлые и грубые татуировки, а покрытые ссадинами и мозолями на костяшках, оканчивающиеся изгрызенными ногтями, пальцы кажутся ему более привлекательными и живыми, чем ухоженные ручки никогда не пренебрегающей маникюром Кюри… Пальцы. Мозоли. Сбитые костяшки… Боль в затылке стала нестерпимой.

– Эй! Ты чего уснул? – Вывел его из прострации голос Элеум. – Помоги-ка лучше. – Ткнула она дымящимся концом сигареты в сторону скорчившейся на грунте недалеко от ямы напоминающей смесь человека, гиены и полураздавленного паука, фигуры.

Взгляд Райка невольно прошелся по бугристой, серо-стального цвета коже, по торчащим вдоль позвоночника из здоровенного спинного горба шипам, по прикрытой пучками длинных спутанных волос плеши, плоской, словно срезанной, макушки, гипертрофированной, вооруженной, больше бы подходящими хищной рыбе, чем человеку, зубами верхней челюсти, споткнулся, наткнувшись на огромную рану на месте нижней, на секунду задержался на обтянутой, разошедшейся, покрытой кое-где струпьями, залитой застывшей кровью, мало уже чем напоминающей человеческую, морде. Переместился на вторую тварь, намного более мелкую, болезненно сухую, но все еще более-менее человекообразную, просто скособоченную, смятую и перекрученную добрым десятком пулевых попаданий. На трупе монстра можно было разглядеть остатки того, что при должном воображении сошло бы за изодранное ситцевое платье. Женщина, осознал он внезапно, это существо когда-то было женщиной. Где-то в районе виска раздался чуть слышный звук, словно прямо в голове у скриптора лопнул огромный мыльный пузырь, и пошатнувшегося от неожиданного приступа головокружения Райка затопили воспоминания.

****

Ударивший по ушам гром выстрела, рванувший ухо нестерпимо горячий, острый, словно бритва, осколок… Стук шагов и грохот переворачиваемой мебели, крики и хлопки приглушенных деревянными перекрытиями выстрелов наверху, там, куда отправились Ллойс со снайпером… Полутемные коридоры особняка.

Он был сам виноват, слишком расслабился, слишком понадеялся на остальных. Упырь напал на него, когда он поворачивал сияющую начищенной медью ручку того, что он считал дверью в ванную. Огромная, похожая больше на вставшего на дыбы медведя, чем на человека, фигура выросла в темноте коридора совершенно бесшумно. Гигантская, чем-то напоминающая заточенные грабли когтистая лапа обманчиво неторопливо рассекла воздух и выбив из стены целый пласт штукатурки упала на голову скриптора. Райка спасла тяжелая, дубовая дверь и раненное ухо. Видимо, кровопотеря оказалась серьезней, чем он думал, и почувствовавший, что сейчас от страха и накатившей слабости он просто потеряет сознание, подросток, вместо того, чтобы отшатнуться от монстра, чувствуя, как неожиданно превратившиеся в кисель ноги стремительно теряют опору, шагнул вперед и вцепился в косяк. Странно, но тогда ему показалось намного более важным остаться стоять на ногах, чем избежать атаки. Монстр этого не ожидал. Проехавшись по дверному полотну когти чудовища вместо того, чтобы сорвать с него скальп и размозжить голову подростка, словно гнилой фрукт, прошли вскользь, рванули за волосы и отбросили прочь. В соприкоснувшемся со стеной затылке словно взорвали небольшую бомбу, в глазах потемнело от боли. Райк заорал. Перехватил автомат, раздирая кожу ладони хлопнул по флажку предохранителя, навел ствол на занимающую, казалось, все пространство коридора размытую, двоящуюся, утопающую в чем-то красном и липком, заливающем глаза фигуру и, всхлипнув, нажал на спуск. Оружие неожиданно больно лягнуло в плечо, грохнул выстрел, из груди монстра выбило фонтанчик крови, но упырь даже не пошатнулся. Скриптор отчаянно затряс оружием, не понимая, почему его снова заклинило. В голове, пойманной за жабры рыбой забилась мысль, что у этой винтовки крайнее положение предохранителя переключает ее в полуавтоматический режим. И, что сделано это именно для того, чтобы поддавшийся панике солдат не выпустил впустую весь свой боезапас. Пальцы потянулись к переводчику огня, но сделать уже ничего не успели. Монстр зарычал и прыгнул. Райк снова вскрикнул, попытался откатиться в сторону, запутался в собственных ногах, выставил перед собой оружие, прикрываясь автоматом, словно щитом, зажмурился, съежился в ожидании следующего, скорее всего, последнего для него удара. А когда открыл глаза…

Ллойс не должна была успеть. Все случилось слишком быстро, чтобы хоть кто-нибудь смог прийти к нему на помощь. Да он слышал тяжелые шаги и сиплое дыхание бегущего откуда-то со стороны кухни Ытя, лязг затвора пулемета Куклы, отчаянно злобный, забористый мат Пью, но они были слишком далеко от него – в соседней комнате, и им еще предстояло пересечь коридор, что было равносильно тому, как если бы они находились в другой галактике. А оставшейся на втором этаже девушке, чтобы оказаться здесь, пришлось бы еще спуститься вниз по лестнице, пройти через гостиную в холл и преодолеть столовую, но именно Нежить стояла сейчас между ним и монстром. И именно мощный удар приклада ее обреза, сбив прыжок, отбросил чудище на пару шагов назад. Коротко глянув на то, что осталось от познакомившегося с зубами мутанта ложа, наемница с глухим звериным рыком запустила остатки безнадежно испорченного оружия прямо в морду оскалившегося упыря. Следом отправилось два, невесть откуда, вытащенных ножа. Первый, рыбкой сверкнув в воздухе, вонзился чудовищу в район паха, второй с противным чваканьем погрузился в грудь. Отступившее было существо зашипело, словно проколотая покрышка колеса авто, опять сверкнуло вполне подошедшими бы акуле или крокодилу зубами, метнулось вправо, потом влево, но, видимо, осознав, что уйти попросту не успеет, скакнуло вперед. Райк снова взвизгнул. От страха. Не за себя. Он почти увидел, как сломанной куклой отлетает от удара жилистой, неестественно длинной, увенчанной стальными крючьями когтей лапы, кажущееся сейчас таким хрупким тело, как брызжут кровью и вываливаются на паркет разорванные внутренности, как закатываются от болевого шока глаза…