– Но он немножко похож на кролика… а ведь Ханратти однажды убил кролика, – сказала маленькая серая.

Оба полосатых захихикали с видом заговорщиков, как будто поделились лучшей в мире шуткой.

– Да ладно, – сказал добродушный черно-белый. – Они там никогда и не видели настоящих кроликов!

– Ты тоже! – воскликнула серая.

– Ну, мой цвет называется «агути», «золотистый», – неуверенно произнес Мати.

Ему хотелось объяснить, что он совершенно обычный, но понял, что его слова лишь сильнее их развеселили.

Молодая серая, быстро набравшись уверенности, прошлась перед своими приятелями.

– О, посмотрите на меня! – Она пригладила лапой шерстку за ушами. – Я агути!

И все они весело замяукали.

– Брось, парень, не надо так пугаться! – сказал черно-белый. Он прыгнул к чужаку и осторожно улыбнулся. – Меня зовут Домино. А они, – он кивнул в сторону серых, – Риа и Бинжакс.

– Да ты посмотри на него! – нахмурился серый Бинжакс. – Он же странный!

Риа отвела взгляд с явным отвращением. Ее страх перед чужаком исчез, сменившись чем-то куда более враждебным.

– Будет вам, он нормально выглядит, – возразил Домино, вежливо взмахнув полосатым хвостом.

Бинжакс сердито посмотрел на него:

– Да все равно Пангур не разрешит ему остаться. Он просто раздавит этого проходимца своей лапищей! – И он показал, как это будет, подпрыгнув и взмахнув передней лапой. – Хлоп!

Уши Мати тревожно прижались к голове.

Риа кивнула и тоже подпрыгнула, чтобы усилить эффект:

– Верно-верно! Пангур терпеть не может чужаков. Он никогда не позволит котенку без взрослого представиться ему, а наши родители вряд ли станут это делать. Помнишь того кота с верховьев реки?

Серые уже подошли близко к Мати, почти так же близко, как Домино, и Мати отступил еще на шаг, сам того не заметив.

– Это совсем другое дело! – возразил Домино, явно раздосадованный. Он помолчал немного и почесал за ухом белой лапой. – Нам нужно найти кого-то взрослого, кто захочет заступиться за тебя перед семьей, – сказал он Мати, хмурясь.

– Был бы рад, – пробормотал Мати.

Внезапно глаза Домино вспыхнули.

– Мы тебя отведем к Воробью! – с победоносным видом воскликнул он.

Бинжакс невольно зарычал из глубины горла, но ничего не сказал.

Домино показывал дорогу, высоко подняв хвост. Мати шел сразу за ним, уворачиваясь от ног людей, толпившихся вокруг. Серебристые полосатые шли чуть позади, как бы не желая вообще замечать присутствия Мати.

– Не отставай, приятель! – сказал Домино.

Он прокрался под большой прилавок, на котором лежали странные трубки и керамические горшки.

– Следи за ногами! – посоветовал он.

Молодые кошки добрались до каких-то крутых ступеней и не слишком ловко запрыгали по ним вверх, пока не очутились в самом сердце торговой площади.

– Осторожнее, вон там зверюга! – прошипела Риа.

Грязный пес с жесткой шерстью и чудовищными челюстями шел на кожаном поводке рядом со своим хозяином, обнюхивая землю. Домино шарахнулся в сторону, едва успев отскочить с дороги зверя. Четыре молодые кошки повернули в другую сторону, однако пес успел почуять их. Он вскинул голову, вытаращил глаза и облизнулся. Подростки рванулись сквозь толпу, пока пес их не увидел. А тот рыкнул и натянул поводок, едва не сбив с ног хозяина.

– Дурной пес! – выругал его человек.

Наконец вся компания спустилась к нижней части берега, мимо внушительного сооружения из тросов, рычагов и крепких железных ворот, которые, похоже, удерживали реку. Множество старых и новых рисунков-граффити, бессмысленных для кошек, украшали наружную сторону старой металлической стены. За ней кипела река, грозя прорваться сквозь щель там, где встречались створки ворот.

Рыночная площадь теперь осталась далеко, рядом вовсе не было людей. Две старые узкие и длинные лодки стояли у берега – они совсем не походили на тот грузовой корабль, на котором приплыл Мати. Весь берег захватили густые заросли сорняков. За ними Мати заметил крутой спуск к воде. Порыв ветра на мгновение пригнул к земле высокую траву, в бурлящую воду внизу скатился камешек. Содрогнувшись, Мати повернулся к Домино.

Черно-белый кот пошел прямиком в траву.

– Куда ты? – спросил Мати, широко раскрыв глаза.

Он ведь видел, что берег резко обрывается совсем недалеко впереди, а дальше – вода…

– Просто иди за мной.

– Но река!..

Домино оглянулся и моргнул.

– Не беспокойся, приятель, – насмешливо произнес он. – Иногда нужно просто немножко верить!

Он нырнул в траву и исчез из виду. Риа с высоко задранным хвостом последовала за ним, не удостоив Мати взглядом.

Бинжакс, замыкавший процессию, протиснулся мимо Мати. Но задержался на мгновение и оглянулся:

– Шел бы ты домой, чужак! Уж больно ты труслив!

Ухмыльнувшись, он тоже исчез в густой траве.

Встопорщив усы, Мати принюхался к воздуху. Осторожно потрогал лапой траву, но не смог понять, куда пропали остальные. Что с ними случилось? Трава покрывала пространство всего на пару хвостов от края берега… Но подростки ринулись в нее с такой уверенностью. Может, они прыгнули в воду? Или просто дурачат его? Может быть, Домино заодно с серыми и только притворялся дружелюбным?

Мати еще немного выждал. Он старался припомнить, что говорила мать о таких сложных ситуациях. Но вместо этого вспомнил ее наставления об опорах.

– Инстинкты кошки – главная опора в ее выживании. Самая первая. Но без здравого смысла они могут привести к гибели. Здравый смысл – вторая опора.

Мати не знал, что это означает. И какова третья опора? Он знал, что должна быть и третья, обязательно должна. Может, хоть она помогла бы?

Он все еще стоял в сомнении у зарослей травы, когда услышал позади, совсем недалеко, чьи-то шаги. Обернувшись, Мати увидел, что та собака с рынка вырвалась от хозяина и бежит к нему, оскалив зубы. С яростным лаем зверь скользил между людьми, а кожаный поводок болтался на его боку, как змея.

Мати запаниковал. Что говорил Домино? «Иногда нужно просто немножко верить!»

Острые клыки и когти все приближались, зубы готовы были схватить его за хвост… И Мати, уже не оглядываясь, ринулся в траву, к краю берега.

Перед глазами Мифоса раскинулась пустыня, усеянная песчаными холмами. С другой стороны небо взрезали изломанные силуэты города, между высокими домами боролись за место пиццерии и открытые печки для жареных сосисок. Дорога на Заказик шумела и гудела. Между машинами протискивались мотоциклы; автобусы, двигаясь почти вплотную друг к другу, нетерпеливо сигналили. В автобусах сидели такие же нетерпеливые туристы, весь долгий путь к дельте Нила снимавшие пирамиды на цифровые камеры.

Мифос вошел в Заказик. Он прятался в тени, перебегал через дороги, ускользал от завывающих машин и собак. Он стремился к тайному проходу, который должен был привести его к хозяину. Повернул в знакомый проулок, пробрался между пустыми банками колы, грязными обрывками газет и окурками сигарет и наконец увидел знак – красный отпечаток лапы над заброшенным вентиляционным отверстием. Быстро оглядевшись по сторонам, Мифос решил, что его никто не видит. И когда он лишь подошел к отверстию, шум города за его спиной уже почти исчез.

Мифос прополз в туннель на расстояние в нескольких хвостов и добрался до нижнего помещения. Современный мир остался далеко позади, Мифос очутился в тайном дворце Сюзерена. Дворец за трубой вентиляции оставался все тем же тысячи лет – все те годы, которые видели крушение древнего города Бубастиса и рождение Заказика, теперь уже ставшего шумным мегаполисом. Мир снаружи быстро менялся и бился о стены дворца, но тот оставался все таким же. Вокруг появлялись и разрушались здания, целые империи рождались и гибли. Но ничто не влияло на дворец и его обитателей.

Мифос прошел мимо стражей; те лишь молча дрогнули, узнав гостя. Миновал сырой каменный коридор, освещенный огнями. О Мифосе не докладывали, но его ждали, и он уже приближался к внутренней палате своего хозяина, Сюзерена.