И тут, кто-то из нашей компании вдруг высказал, пожалуй, самое разумное и весьма уместное предложение. Он просто-напросто попросил помочь ему развязать верёвки. Ведь стоило нам оказаться свободными от тех пут, как расклад сил стал бы несколько иным, а наши шансы на полное освобождение, значительно возросли.

Однако, как не тужились пленники, как не изгибались в невероятных позах, дабы помочь сотоварищу по несчастью, а избавиться от хитроумных и тугих узлов на их запястьях, так и не получилось. Да и сделать это во время движения; в тесном помещении; плюс, ещё и заведёнными за спину руками, было практически нереально.

Везли нас долго, что-то около полутора часов. Нас то подбрасывало на кочках; то вновь мы выезжали на более-менее ровную дорогу. Машина беспрерывно маневрировала, уходя то влево, то вправо. Несколько раз она, как будто бы разворачивалась в противоположное направление. Короче, уже на полпути мы окончательно потеряли всякую ориентация. Вполне возможно, что все эти виражи и манёвры, как раз и проделывались лишь для того, чтоб посильней нас запутать…

Глава 3

Около трёх ночи мы прибыли в конечную точку нашего пути. Машина остановилась, и водитель заглушил двигатель. Тотчас стали различимы грубые мужские голоса снаружи будки.

Открылась дверь. На выходе нас встречали трое вооружённых бородачей с яркими фонарями, бьющими по глазам и временно ослеплявших пленных. По одному, нас принялись вытаскивать из будки. Обыскивали, забирали всё, снимали ремни и обувь, после чего, загоняли в бревенчатый сарай, впритык к которому и стоял грузовик с металлической будкой. Далее, принимались за следующего. На всю «выгрузку», у них ушло не более десяти минут. Складывалось ощущение, будто бы данную процедуру они проделывали неоднократно. То есть, в этом деле у них имелись определённые и хорошо отработанные навыки.

Я с Валеркой, оказался в числе последних. Когда нас «выудили» из будки, там осталась лишь одна женщина. С наивной надеждой на то, что её могут и не заметить, она забилась в дальний угол и замерла там всем телом.

Впрочем, поначалу мне даже подумалось, что этот нехитрый трюк женщине удался. Потому как, загнав нас в сарай, за нами тотчас закрылась дверь, и лязгнул увесистый засов. Дескать, всё – пленных более нет.

В отличие от «герметичной» и тесной будки грузовика, сарай оказался более просторным. Кроме того, здесь имелось множество щелей и всевозможных отверстий, через которые была возможна, какая-никакая, а связь с внешним миром. К этим самым щелям и прилипал каждый из загнанных в сарай пленников, пытаясь хоть чуть-чуть сориентироваться: куда же он, в конце концов, попал.

Не был исключением и я. Оказавшись внутри сруба, как и все, я тотчас прильнул к одному из сквозных отверстий. И в первую очередь меня разбирало любопытство: заметят ли бородачи, оставшуюся в будке женщину. Или ей, всё же повезёт. Быть может, этой женщине каким-то чудом удастся улизнуть от староверов и, в конечном счете, именно ей мы и будем благодарны своим спасением.

Увы. Но о ней, и не думали забывать. По-видимому, ещё с самого начала той женщине была уготована совсем иная, отличная от нас участь. После того, как за нами лязгнул засов, двое крепышей запрыгнули в будку. Невзирая на истошные крики дамы, на её укусы и неистовое сопротивление, женщину всё же выпихнули наружу. Подхватив пленницу за руки, её волком потащили в противоположную от сарая сторону.

Признаться, мне тяжело было смотреть на ту картину. И не только мне одному. Семеро мужчин, связанных и запертых в срубе, похоже, все как один в бессилии скрежетали сейчас своими зубами.

Отъехавший от сарая грузовик, который и привёз нас в этот проклятый Богом урман, припарковалась под высоким тентованным навесом, слева от нашего сарая. Где-то зашумел бензогенератор, и весь двор тотчас осветился несколькими фонарями, расположенными по периметру. Тут-то и открылся нашему взору внутренний пейзаж данного хуторка или заимки, окружённой со всех сторон густым лесом.

Двор был, в общем-то, небольшим. Примерно двадцать на двадцать метров. Напротив нашего сарая располагался бревенчатый дом с высоким деревянным крыльцом. Невысокий, но, по-видимому, обширный – комнат этак на пять-шесть. Окна того дома были закрыты ставнями. Слева от нас (как я уже отмечал) был навес для техники. Грузовик, трактор, старенький автобус Пазик и «Жигулёнок» третьей модели. «Гараж» был укрыт тентованной временной крышей. Справа – аккуратный сруб, напоминавший баню. И ещё одно сооружение из нестроганых досок: то ли сеновал, то ли хлев для скотины.

Весь, представший нашему взору хуторок был обнесён высоким, чуть ли не в три метра, бревенчатым забором. И, по всей видимости, покинуть это злачное место, возможно было лишь через металлические ворота, одна створка которых, всё ещё оставалась открытой.

Не сказал, чтобы во дворе наблюдалась некая суета. И, тем не менее (невзирая на столь поздний или напротив, ранний час), здесь непрерывно и со знанием дела двигались люди. У меня, даже сложилось стойкое ощущение, будто бы обитатели этой заимки, занимались какими-то серьёзными приготовлениями. Из дома вытаскивались эмалированные тазы, какие-то оцинкованные ванночки, верёвки. Площадку перед крыльцом усиленно подметали. Из трубы дома потянулся лёгкий дымок – по-видимому, затопили печь. И если раньше, эти бородачи были для меня на одно лицо, то теперь я начал их различать. По крайней мере, я мог уже отличить староверов, ехавших с нами в одном поезде; от тех, которых увидел тут впервые. Всего насчитал я их человек восемь. Среди которых были и две женщины: старуха и ядрёная молодуха лет двадцати-тридцати.

Ах, да. Чуть не забыл упомянуть о той самой пленнице, которая пыталась спрятаться в будке. Её привязали к столбу, удерживавшему козырёк крыльца главного строения данного хуторка. Женщина уже не кричала, она со страхом наблюдала за развернувшимися прямо перед ней приготовлениями.

Когда ж над свисавшими прямо во двор хуторка ветками деревьев забрезжил рассвет, обитатели заимки закрыли въездные ворота и собрались общим скопом возле крыльца. Похоже, все приготовления у них уже были завершены.

И тут началось такое…

Сразу скажу, что увиденное мною в то раннее утро, уж точно, никогда не вытравиться из своей памяти. Потому как суждено мне было стать свидетелем жутчайшей картины. То действо, развернувшееся на наших глазах, не вписывалось даже в самые изощрённые и извращённые человеческие фантазии. Оно вовсе не укладывалось, ни в один мало-мальски соображающий разум.

Нашу бывшую попутчицу отвязали от столба. Затем сорвали с неё одежду и, ухватив бедолагу за волосы, подтащили к широкому пню.

Когда ж в воздух взметнулся здоровенный топор и, блеснув своим остро отточенным лезвием, молниеносно опустился на шею прижатой к плахе женщины, все мы невольно отшатнулись от стенки.

Раздался глухой хруст, брызнул фонтан крови, и голова несчастной упала на землю. Подруга убитой, находившаяся с нами в запертом сарае, заорала так, что лишь от её крика по спине каждого из нас пробежали острые мурашки ужаса. После чего, похоже, дама и вовсе потеряла сознание.

Меж тем палач-мясник принялся кромсать обезглавленное тело на части. Хуторские бабы, как ни в чем не бывало, суетились рядом. Они собирали вылетавшие из-под топора куски, и наполняя той «расчленёнкой» заранее приготовленные эмалированные тазы.

На всё про всё у них ушло минут пять-семь. Тазы занесли в дом, место преступления посыпали опилками и смели их в кучу. Закончив уборку, изуверы зашли в дом. Двор опустел.

Честно признаться… То, что я увидел пятью минутами ранее, воспринималось мною в некоем тумане. Словно созерцал я вовсе не реальные события, а приснившийся мне ночной кошмар или смотрел максимально приближённый к действительным событиям фильм. И только теперь, в этой воцарившейся тишине, пожалуй, и пришло ко мне осознание серьёзности случившейся беды, а так же трагичность нашего нынешнего положения.