Нет нужды приводить здесь выдержки из писем, характеризующих обстановку перед созывом конференции. Дадим все же одну цитату. Из Берна в Женеву шлет Инесса краткое письмецо Ольге Равич (Карпинской). Предлагает Ольге добиваться мандата на конференцию.

«Во всяком случае, — говорится в письме, — если бы вы не попали на конференцию как представительница от Женевы, то приезжайте непременно — будете присутствовать как делегатка от России. Приезжайте непременно. Целую вас и непременно жду» (ЦПА ИМЛ, ф. 456, оп. 1, ед. хр. 27502).

Ну как не обратить внимание на это трижды повторенное и дважды подчеркнутое слово — «непременно». Чувствуется беспокойство Инессы о составе конференции: ведь от того, кто соберется, зависит, что скажет этот международный форум. Зависит успех или неуспех всего дела.

Опасения Инессы не были беспочвенными. Это показала конференция.

Двадцать девять делегаток от семи стран съехались в Берн и заседали с 26 по 28 марта 1915 года. Тут присутствовали представительницы воюющих держав — Англии и Германии, Франции и России; были швейцарки, голландки и полячка. И было очень радостно, что социалистки собрались вместе, находят общие слова осуждения войны, совместно призывают к миру. Да, самый факт созыва международной женской социалистической конференции — явление многозначительное и многообещающее. Но мыслимо ли ограничиться только резолюцией общего характера, пацифистскими призывами к миру, только осуждением войны?! А ведь именно так ставит вопрос большинство делегаток конференции.

И даже Клара Цеткин занимает «серединную», примиренческую позицию, идет на уступки пацифисткам, пуще всего боясь обострить отношения. (Ленин резко критиковал позицию К. Цеткин, называя пошлостью страх перед социал-шовинистами, считая «огульное объединительство» опасным и вредным для движения. Надо заметить, что Клара Цеткин позднее излечилась от своего примиренческого недуга.)

Лишь четыре русских большевички да поддержавшая их твердую позицию польская делегатка упорно отстаивали ленинские взгляды на войну и на мир.

Точка зрения большевичек: никаких умолчаний, никаких обтекаемых формулировок, способных «устроить и наших и ваших». Высказать все до конца. Заклеймить социал-предателей. Призвать трудящихся к превращению войны империалистической в войну гражданскую.

Проект резолюции, написанный Лениным и предложенный ленинцами, звучал вполне твердо: «Пролетарии всех стран имеют одного только врага, своего классового врага — класс капиталистов». Резолюция призывала работниц, чтобы свое страстное желание мира они воплотили в борьбу за социализм, и намечала программу этой борьбы.

Инесса выступила в защиту резолюции. «Мы, социал-демократы, примыкающие к ЦК, — заявила она, — считаем, что теперь должен быть выдвинут лозунг гражданской войны и что рабочее движение переходит в новую фазу…» Она доказывала, что мира можно добиться лишь революцией, что только социализм принесет избавление от войн (см. «Исторический архив», 1960, № 3, стр. 108).

Большевички остались в одиночестве. На компромисс они не пошли, а конференция не решилась пойти за ними. Но несомненно последовательная, принципиальная борьба ленинцев сыграла большую идейно-воспитательную роль. Резолюция меньшинства была занесена в протокол и опубликована. Конференция приняла воззвание-манифест к трудящимся женщинам всего мира.

Манифест начинался вопросом: «Пролетарка, где твой сын, твой муж?..»

Прошло несколько дней, и в том же Бернском народном доме собралась Международная конференция социалистической молодежи. Среди делегатов от десяти стран двое представляли русских большевиков: товарищ Инесса и товарищ Егоров, мандат которым был выписан лично Лениным. И руководил делегацией лично Ленин.

По словам одного из участников, на юношеской конференции «с трагичной идентичностью» повторилась ситуация, только что встретившаяся на конференции женской. Столкнулись две точки зрения. Расплывчато-пацифистская: «Не хотим ни войны, ни оружия, мы хотим мира для рабочих!» — и предельно четкая ленинская: «Превратить войну империалистическую в войну гражданскую!»

Председательствовавший на конференции Вилли Мюнценберг вспоминал впоследствии, что доклад о положении в России сделала Инесса, что русские товарищи горячо отстаивали свою резолюцию по вопросу о войне и резко критиковали резолюцию, устраивающую большинство. Они требовали заострения пункта, направленного против ревизионистов.

Сам Мюнценберг не шел тогда с Лениным — он занимал центристскую позицию. На конференции резко обозначился водораздел между примиренцами и последовательными интернационалистами. Грозил конфликт. Выход из него был найден, когда делегаты большевиков встретились с руководителями конференции на квартире Ленина.

Договорились. Был принят общий манифест, а большевистскую резолюцию включили в протокол и обнародовали.

…Ровно через два года, в апреле 1917 года, в Петрограде Ленин написал брошюру «Задачи пролетариата в нашей революции». В главе «Положение дел в социалистическом Интернационале» после тончайшего анализа различных течений международной социал-демократии дана следующая оценка: «…не легко быть интернационалистом на деле в эпоху ужасной империалистической войны. Таких людей мало, но только в них — вся будущность социализма, только они — вожди масс, а не развратители масс» (Соч., изд. 4, т. 24, стр. 58).

Читая эти ленинские слова, я стараюсь воссоздать мысленно облик Инессы — посланца Ленина на первых международных конференциях. И с гордостью думаю о том, как много и как полезно поработала она для сплочения «интернационалистов на деле» — последовательных революционных борцов за мир, за коммунизм.

Опять вернемся к первым дням войны.

Только-только попав в Швейцарию, Инесса начинает заботиться о… паспорте. Очевидно, предстоят какие-то поездки, а для них необходим «чистый» документ. Его пообещали добыть Карпинские; и вот Инесса 24 августа 1914 года шлет из Лозанны письмо Ольге Карпинской, сообщает приметы «той особы», которая ждет паспорта.

Итак, приметы: «Она довольно высокого роста, довольно худая, у нее белокурые волосы (темно-белокурые), зеленые или серые глаза, длинный нос, рот обыкновенный, цвет лица сейчас загорелый, обыкновенно довольно белый».

Стоп. Не автопортрет ли перед нами? Не перед зеркалом ли он писался?.. А тут еще приписочка к письму: «Да, между прочим, если интересующая вас особа должна приехать в Женеву, то напишите — она приедет» (ЦПА ИМЛ, ф. 351, оп. 10, ед. хр. 27493).

Хлопоты с паспортом по каким-то причинам затянулись. 24 февраля 1915 года Инесса, уже из Берна, бьет тревогу: «Паспорт очень и спешно нужен». Потому она убедительно просит Ольгу Карпинскую поторопиться и повторяет: «Паспорт очень нужен» (ЦПА ИМЛ, ф. 456, оп. 1, ед. хр. 27496).

Наконец-то вот она в руках, зелененькая книжица — русский заграничный паспорт, выданный с соблюдением всех правил «в Баку февраля 17 дня 1911 года» для свободного проезда за границу дочери отставного майора Софии Николаевне Поповой. На листках книжки — штампы всевозможных виз и регистраций. Выцветшее фото владелицы с ее собственноручной подписью: «S. Popoff».

На фотографии — Инесса.

Этим паспортом она пользовалась, как о том свидетельствуют ее товарищи по швейцарской эмиграции, до самого отъезда в Россию весной 1917 года.

«Мадемуазель Софи Попова» в Париже. Как он изменился, любимый город! Война наложила свой отпечаток и на внешний вид Парижа и на облик парижан. Нет прежней, искрометно-веселой толпы, лица людей сосредоточены, на многих траур… Все это до слез трогает Инессу. Но нет времени ни для того, чтобы предаваться воспоминаниям, ни тем паче — для того, чтобы унывать.

Инесса приехала сюда с ответственным ленинским поручением. Приехала после Циммервальдской конференции и перед Кинтальской. Для укрепления связей с французскими социалистами. Для того, чтобы распространить идеи циммервальдской левой среди французских рабочих. Для помощи парижской группе большевиков.