– Мы летим над равниной, – сказал Николай. – Нижняя кромка облачности находится минимум в трех тысячах футах над поверхностью. Что с нами может случиться?

– Не знаю, – призналась я. – Просто… вы сами сказали, что мы очень быстро летим.

– И что же в этом плохого? Впрочем, – добавил Рысьев, – мы можем подняться еще выше.

Я не успела ответить на первый вопрос. Мы выскочили из недр облака, и над нашими головами разом засияли мириады звезд. Но огонь – огонь костра! – пылал гораздо ярче и вовсе не в трех тысячах футах, а меньше чем в двух сотнях ярдов.

Впрочем, это было еще не самое страшное – куда неприятнее был тот факт, что он горел не внизу под нами, а впереди, чуть-чуть правее курса нашего полета.

Крис Ханко, ночной спасатель

Костер – хороший костер – это всегда больше, чем просто подпаленная дешевой магической зажигалкой небрежно сваленная куча деревяшек, распространяющая вокруг палящий жар и разъедающее глаза облако дыма. Он иное – дар Великому и Могучему зверю по имени Огонь, приносимый с незапамятных даже гномам времен. Никакие камины и уж тем более печи не познакомят вас с ним, потому что там обитает давно одомашненная разновидность, жалкое подобие прекрасного дикого животного, способного в одно мгновение взметнуться до небес и превратить вековой лес в выжженную пустошь.

Наш костер был хорош – пусть даже топливо для него и пришлось волочить на себе от самого подножия. Возражала против него одна лишь мисс Пума, да и то, по-моему, исключительно из чувства противоречия. Я даже не стал спорить с ней, предоставив это неблагодарное занятие Ыыгыру Ойхо Третьему, для чего последнего пришлось буквально отдирать от профа-астролога – при виде усеянного звездами неба эта парочка родственных душ, кажется, была готова всю ночь рассуждать о тонкостях вариантов толкований и об оттенках в наименовании созвездий. Недовольный – это было очень заметно по обилию англо-гоблинских эпитетов в его речи – шаман пояснил девушке, что, во-первых, подавляющее большинство воинов Союза Племен сейчас занято разведением собственных костров – на месте недавних человеческих поселений Пограничья. Во-вторых же, ни один находящийся в относительно здравом уме гоблин, орк или тролль, завидев наш костер, не возгорится желанием пройти пяток миль по ночной равнине, а затем еще и подняться по склону, дабы удостовериться в том, что за этим костром собрались в кружок почтенные гоблы, а не неведомо как забредшие в сердце Запретных Земель бледношкурые.

Выслушав гоблинскую тираду, мисс Келлер заметно побледнела – ну а мы смогли без дальнейших помех приступить к сооружению костра, около которого я сейчас и возлежал, лениво прихлебывая из кружки бульон из гномских кубиков и наслаждаясь видом крохотных саламандр, весело отплясывающих на сучьях. А заодно и вытянутыми лицами слушателей сержанта Флеминга, повествовавшего об обитающей в здешних местах особой горной пуме – той самой, у которой лапы с одной стороны тела короче, чем с другой. Одна из самых живучих баек… и ни один из слушателей на моей памяти так и не задался вопросом, каково приходится бедному животному, если по склону надо будет бежать не тем боком.

Для полноты счастья мне недоставало разве что возможности снять сапоги, чего я, увы, сделать не мог – не столько из-за жалости к мисс Келлер, сколько из сочувствия к Патрику, на плече которого та пристроилась, старательно изображая из себя аллегорию очаровательной беззащитности.

Помнится, давным-давно, в траншее под Питерсбургом один умник уверял меня, что снаряды никогда не попадают в одну и ту же воронку дважды. Тогда я не был силен в математике, но даже той толики здравого смысла, которая иногда просыпалась во мне, хватило на то, чтобы предложить ему пройтись и поведать эту байку конфедератам в их вдоль и поперек перекопанных нашей осадной артиллерией траншеях.

Все произошло очень быстро – расположившиеся на валуне в десятке футов от костра проф с шаманом издали дружный вопль. Вскинув голову, я успел разглядеть мелькнувший на фоне туч неясный предмет, а затем слева от нашего бивака раздался звонкий треск, словно кто-то вывалил наземь полфургона досок.

Бравые представители кавалерии во главе с капитаном Мигером дружно повскакивали на ноги, с угрожающим видом наводя столы на единственную видимую им цель – облюбованный нашими звездочетами валун.

Мы с Уином обменялись озадаченными взглядами.

– Да Коста? – рискнул нарушить молчание гном.

– Я что, так громко думаю?

– Нет, просто в прошлый раз он прибыл именно так.

– Вот-вот, – кивнул я. – Это-то меня и смущает.

– Смущает? – переспросил Малыш.

– Понимаешь, – попытался объяснить я. – Мистер черный маг не произвел на меня впечатления человека, склонного к повторам. Кроме того, он сам сказал, что в прошлый раз его полет был прерван недоброжелателями – так зачем ему было предпринимать вторую попытку?

– Тогда кто или что это может быть?

– Меня спрашиваешь? – удивился я. – Между прочим, мы сидим у одного костра, так с чего ты взял, что я знаю больше тебя?

– Но проводник-то, – возразил Уин, – из нас двоих – ты!

– Проводник, – с достоинством ответил я, – обязан знать о земных вещах, то же, что валится с небес, входит уже в компетенцию иных.

– Моргенау, что ли?

– К примеру…

– Лично я, – высказался сержант Флеминг, – за то, чтобы сходить и посмотреть. Хотя, разумеется, – добавил он, виновато оглянувшись на Мигера, – решение принимать вам, сэр.

– Крис, что скажешь?

– Можно, – отозвался я, поднимая оружейный пояс. – Пошли, Малыш, глянем, что принес прилив на этот раз.

– Крис, – нахмурился ирландец. – Стоит ли тебе…

– Ну, если там и впрямь что-то враждебное, – заметил я, – то, на мой взгляд, лучше познакомиться с ним на равных, а не позволять безнаказанно глазеть на нас из темноты. А выбор тех, кто зряч во мраке, у нас не так, чтобы велик, не правда ли, капитан?

– Если кто не понял, – добавил, вставая, Уин, – это был еще и намек: все прочь от костра!

Бродить ночью по горному склону – не самое разумное занятие для тех, кто мечтает дожить до седых волос. Впрочем, я обзавелся первой сединой в шестнадцать, а потому даже залитую обманчивым лунным светом осыпь предпочитаю ровному травянистому полю, по которому приходится шагать навстречу полутора тысячам ружейных стволов.

– Ты что-нибудь видишь, Малыш?

– Нет, – после продолжительной паузы отозвался полукровка. – Но, кажется, слышу.

– Угу. Я тоже.

Первый обломок крушения попался мне футах в пятнадцати от источника звука – черная деревяшка, чьи очертания показались мне смутно знакомыми. Подняв её, я вгляделся повнимательнее и удивленно присвистнул.

– Какого, спрашивается, орка…

– Что это? – с интересом осведомился Малыш.

Я молча передал ему свою находку.

– И в самом деле, странно, – согласился он, озадаченно покрутив её в руках. – Больше всего это напоминает букву вашего алфавита «R», но кому в Запретных Землях…

– На самом деле, – отозвался я, взводя курок «тигра», – дело обстоит еще страннее, потому как эта конкретная буква мне неплохо знакома… да и ты, если напряжешь память, сумеешь припомнить её.

Уин, нахмурившись, задумчиво поскреб затылок.

Я тем временем подобрал еще один обломок, на этот раз – простой доски. Он был покрыт слоем чего-то скользкого, пачкающего… осторожно коснувшись кончиком языка измазанного участка перчатки, я уловил вкус сажи, и открытие это мне не понравилось.

– Нет, не припоминаю, – признался полукровка. – А что, должен был?

– Угу, – кивнул я. – Помнишь, где ты покупал наших серых друзей?

– Этого кретина-приказчика?

– Нет, его хозяина… впрочем, ты его мог и не видеть. В общем, его зовут Пао Рутгер, и именно эта буква совсем недавно венчала собой правую половину его ворот. Пи-эр, Пао Рутгер, понимаешь?

– Теперь понял, – отозвался Уин и, почти без разбега ловко вскочив на валун, добавил: – А вот, похоже, и сами ворота.