А я вот ничего плохого не могу сказать про кокос.

В теплых странах обязательно нужно много пить. Обезвоживание подкрадывается медленно, но верно: или голова заболит, или в обморок упадешь.

– Три-четыре литра воды в день будь добра выпей! Без бутылочки с водой не выходи из дома, – предупредил Сомов.

Однако я только и делаю, что забываю бутылочку дома.

Один раз в жару, шагая по улице, я ощутила такую жажду, что почувствовала, что сейчас упаду. И – о счастье! – в кафе напротив я увидела кокос в прозрачном холодильнике. Кинулась к нему, как к родному. Двадцать бат – и я спасена.

Кокосу придана форма пятигранника. Острым мачете официант вырубает отверстие сверху и вставляет трубочку.

Неярко выраженный сладковатый вкус действительно чем-то напоминает березовый сок, ароматный, питательный, замечательно утоляющий жажду.

«Это же сам сок тайской земли!» – приходит мне в голову.

Стоило забыть дома воду, чтобы испытать такое чудо – холодный кокосовый сок в жару.

Дениса Сомова часто приводят в пример того, как круто может дайвинг изменить жизнь человека. Даже того, у кого с карьерой и заработком все вроде бы в полном порядке.

– Я работал на правительство, – скромно упоминал он о своей работе на железной дороге.

Несмотря на относительную молодость, Денис успел побывать начальником станции, потом ревизором, потом инструктором ревизоров («Как же меня обхаживали…»).

Да что там! он даже носил звание подполковника! («Я говорил ребятам, что был подполковником, а они: а под генералом ты не был?») Казалось бы, зачем от добра добра искать, при такой-то хлебной работе?

Как-то все мы крепко выпили, Сомов разоткровенничался:

– Однажды мне приснился сон, будто я умер… Сначала я расстроился, а потом подумал: значит, мне больше не работать на «железке»! Наконец-то… И так обрадовался! А когда проснулся, то понял: все, хватит, пора уходить.

И Денис ушел. Вернее, уехал. В Таиланд. А через год съездил в Новосибирск, чтобы окончательно уволиться, о чем до сих пор нисколько не жалеет.

– Я не хочу работать, чтобы жить, а хочу жить, чтобы работать! Зато после такой школы, как железная дорога, я могу управлять чем угодно. Да для меня этот наш дайвцентр – это так, семечки.

Теперь Сомов неформально стрижется и обесцвечивает волосы. Желтые космы и черные толстые брови… В этом есть что-то неестественно-театральное.

Как и в нем самом.

Он обаятельный, когда надо. И необаятельный, когда не надо. Денис ездит на белом байке в образе «принца на белом коне». (Это для женщин: многие верят). Но как Принцу ему не хватает романтики: принцы не приказывают скороговоркой. И не двигаются так размашисто. Кого же он мне напоминает?..

– На железной дороге у меня не было ничего, а надо было обеспечить все.

– Что – все?

– Да все! Сено косить надо? Надо! Пути чистить надо? Надо! Как хочешь, так и вертись – без денег, без людей!

– И получалось?!

– Конечно!

Охотно верю…

– Вас сегодня встретит и разместит оч-чень красивая женщина, – предупреждает он клиента по телефону – громко, чтобы я слышала.

Ему просто хочется, чтобы я бесплатно сделала работу менеджера. И ведь делаю, сама себе удивляясь! До поры до времени. Не прошло и четырех месяцев, как я все-таки научилась отвечать:

– Ищи дурака за четыре сольдо!

И вдруг поняла: Бу-ра-ти-но! Он напоминает мне куклу Буратино!

– Денис, да тебе же только колпачка не хватает! Ты же вылитый Буратино!

Но над Сомовым нельзя шутить не при каких обстоятельствах. Даже когда вместе пьем.

– Ты пошутишь – я посмеюсь, я пошучу – ты поплачешь. Окей? – с ледяной улыбкой говорит Буратино.

Он то и дело переходит с «дружеской ноги» на тон командира. С «ты» на «вы». Как друг, он обычно просит что-либо сделать на «ты», а «начальника железной дороги» включает, чтобы не возвращать должок. Но долго сердиться на него невозможно. Как можно сердиться на Буратино?

Когда звонит начальник с соседнего острова, у Сомова в кармане раздается барабанная дробь, и бодрый голос автоответчика произносит: «Товарищ генерал! Разрешите обратиться! Докладываю…». Денис нажимает на кнопочку мобильника и генеральским голосом говорит: «Да!»

Когда звонят девушки, мобильник издает «Бесоме мучо». Девушки разные, но зовут их всех одинаково – «Солнышко» (видимо, чтобы не путать).

– Давайте выпьем за любовь! – предложил он на Рождество.

– Давай-давай! Пусть придет, – поддерживаем мы (нам все равно, а ему приятно).

– Она не приходит, она случается, – поправляет Денис.

Видимо, пока что не случилась.

Когда Сомов увидел, как ловко мы с Сашей монтируем фильмы на компьютере, он подумал и выдал:

– Зато я умею водить локомотив, а вы – нет! – а потом проговорился: – А ведь я в детстве занимался и фотографией, и кино. Мы снимали игровой фильм на настоящей пленке – шестнадцатимиллиметровой!

– А кого ты играл?

– Никого – я менял катушки. Мне ужасно нравилось… Меня даже в Артек послали от кинокружка.

– А что же ты не пошел дальше по части кино, раз так нравилось?

– Потому что мы переехали в Новокузнецк, и ни у мамы, ни у папы не было работы. Помню, как мы доедали последние вареные фрукты без сахара, которые вывезли с Кавказа, и даже сахар не на что было купить. Поэтому я еще тогда решил выбрать такую профессию, которая сможет прокормить… Да ладно, у каждого в жизни было что-то похожее!

– Ничего себе… А откуда вы переехали?

– Из Грозного. Там стали резать русских, и пришлось бежать.

Понятно, почему он красит волосы: просто у него слишком много седины. В тридцать три-то года.

Недавно Денис вернулся из Сан-Франциско. В очередном приступе дружбы он пригласил нас под «ром-колу» посмотреть слайд-шоу.

– За двадцать дней сбылись мои мечты за всю жизнь: я побывал в Америке, покатался на «мустанге», спустился в подводную лодку (прямо в ней находится музей) и побывал в космическом центре! А еще мы с моей девушкой съездили в Лас-Вегас, и я торжественно проиграл один доллар! Все хочу попробовать.

Еще недавно он только мечтал о дайвинге, а уже сам принимает участие в поисках затонувших кораблей в Тихом океане или буддийского храма в подводных пещерах.

Наш Буратино не боится желать самых невероятных вещей. Может, поэтому все у него сбывается?

Кораллы начинаются прямо от песчаного берега.

«На что это похоже? – сама с собой играю я в игру, проплывая c маской над кораллами. Все они на что-то похожи.

…на бледные поганки, на перевернутые пластинчатые сыроежки, на древесную чагу, на строчки, сморчки и на переросшие грузди. На розы и капусту. На плесень. На коровью лепешку. На лопоухие кактусы. На сталагмиты, на муравейник, на горы с самолета. На лосиные замшевые рожки. На головки иван-чая, качающиеся под ветром, на мелкие цветочки мать-и-мачехи на холме. На заиндевевшие веточки деревьев, на ледяные горки, на морозные узоры на стекле. На боровой мох. На выкопанную картошку. На торт со взбитыми сливками. На пустые напольные вазы. На человеческий мозг – со всеми извилинами и полушариями… А все вместе похоже на сновидение.

Вроде все как в реальности, но что-то не так. Размеры не совпадают. Цвета, как в преисподней. К примеру – роза как роза. Но бледно-зеленая… Иван-чай, но грязно-коричневый… Клубни картошки, но голубые… Человеческий мозг, но величиной с гору… И только коровья лепешка более-менее попадает в цвет.

Комбинация удивительных кораллов – словно в икебане. Тут и пустая ваза, и мелкие цветочки на круглом подносе, и сухие веточки. Как специально составлено! И как все гармонично!

Рыбки оживляют дизайн. Вездесущие черные, парные желтые, зеленые переливчатые, белые пятнистые, мелкие синие, красные полосатые. И золотые рыбки. Те самые, которые исполняют заветные желания.