С Мирандой они не виделись уже несколько дней, так как на практику их распределили по разным местам. Рамси и ещё несколько ребят с курса работали в приюте для бродячих животных. Ну как работали, денег, естественно, за это не платили, но ему действительно нравилось возиться с животными. Гулять, кормить и играть. Приходилось, конечно, и чистить клетки, но от этого никуда не деться. В целом Рамси даже поймал некое душевное равновесие в эти дни и успел отдохнуть от своей девушки.

Миранда почему-то даже не звонила ни разу за эту неделю, а смски тоже напрочь игнорировала. Рамси сначала решил, что чем-то обидел её, но вчера старший брат просветил в чём на самом деле причина её молчания.

Услыхав радостную (а это определённо было так) новость, Рамси в первую очередь почувствовал огромное облегчение. Да тут в общем-то нечего было стыдиться: он не хотел этого ребёнка, и вся жизнь бы пошла под откос, будь Миранда на самом деле беременна. И не только его жизнь, впрочем. А вот дальше стало ужасно горько от того, что Миранда его обманывала. Пожалуй, Рамси и вовсе не хотел её видеть, но, наверное, нужно было поставить какую-то точку в их отношениях и не мучать понапрасну друг друга молчанием. Тем более скоро итоговые экзамены, и им всё равно предстоит пересекаться в колледже. Лучше уж уладить всё сразу, чем тянуть кота за хвост.

Миранда сама позвонила с утра, пригласила в гости, сказала, что приготовит ужин. Рамси сообразил, что это самая удачная возможность для разговора. Даже притащил коробку шоколадных конфет, чтобы поддержать эту игру. Весь вечер Миранда делала вид, что всё в порядке, расспрашивала о том, как он проводил время без неё, как дела на практике и прочие обыденные вещи.

Рамси отвечал односложно и глядел всё время мимо неё. Стало как-то противно и грустно, а беззаботный вид Миранды выводил из себя. Столько времени ему врала и даже не думает, что пора признаться, хоть её и разоблачили!

— Хватит уже делать вид, что всё в порядке. Я всё знаю! — стукнул по столу он.

Миранда вздрогнула и выдавила какую-то нервную улыбку. Поправила волосы и отвернулась, скомкала ярко-жёлтую бумажную салфетку в руках.

— Ты меня теперь ненавидишь?

Рамси вздохнул и стиснул кулаки под столом. Хотелось, конечно, наорать на неё, но девчонка и так выглядела как забитая лань и стало её почему-то жаль.

— Не знаю. Мне стало противно, что ты меня обманывала, — честно ответил он, положив руки на стол и сосредоточив внимание на стоящем на подоконнике пластмассовом чайнике, от которого ещё поднимался пар.

— Я ведь хотела, чтобы мы были счастливы! — Миранда метнула в него быстрый взгляд и глаза у неё были мокрыми.

— Нельзя полюбить по принуждению, — железным тоном сообщил Рамси, не удостоив её взглядом. В окно бились упругие ивовые ветви, сквозь которые заплатами просвечивало яркое солнце. Какой-то совершенной иной — радостный мир расцветал за стеклом.

На столе так и нераспечатанной осталась коробка подарочных конфет, на комоде пылились красочные открытки, которые присылали Миранде друзья. На дверце шкафа висели праздничные бумажные гирлянды: голубые и жёлтые, а на тумбочке возле кровати дремала, устроившись на массивной золотистой ножке, высокая лампа под розовым абажуром — единственный свидетель их жарких ночей. В углу подоконника притаилась круглая цветочная ваза из толстого стекла. Пустая. Все эти мелкие детали стали так привычны, что казалось странным, что больше никогда он не поднимется в эту комнату на втором этаже, не обнимет девчонку с зелёными глазами и не коснётся тёплых, ласковых рук, а аромат её мятных духов не будет больше его преследовать.

Рамси вертел в руках аквамариновую кружку с парусником. Миранда сидела на кровати, повернувшись боком к нему, и печально вздыхала, занавесившись волосами. Видно, ей стыдно было смотреть ему в глаза. Вайолет так и не появилась в комнате, наверняка Миранда снова её выдворила.

Рамси поднялся из-за стола и одёрнул футболку, поглядел на ставшее алым яблоко заката.

— Мне больше нечего сказать — ты сама всё испортила.

Миранда долго боролась с собой, отшвырнула салфетку и подскочила с кровати.

— Прости меня, прости, пожалуйста, только не уходи, — повисла у него на шее и уткнулась лбом в плечо.

Рамси не стал её утешать. Понял, что их время подошло к концу.

— Хватит! Просто прекрати, — отцепил её руки и посмотрел в глаза. — Ты мне нравилась когда-то, но это в прошлом.

— Давай попробуем всё с начала, — умоляющим тоном произнесла Миранда и схватила его за руки.

— Нет. Не попробуем, — ровно сказал Рамси. Он не чувствовал больше огня, что согревал когда-то — только золу и пепел.

— Я не буду больше тебе врать.

— А больше и не надо. Этого было достаточно, — странно, но будучи буйным по натуре, сейчас он не чувствовал ничего, словно между ними встала тонкая стеклянная стенка и все эмоции разбились о неё: осыпали под ноги тусклыми осколками, словно погасшие угольки былого костра.

Миранда смотрела на него и в глазах её таился робкий проблеск надежды. Похоже, не верила, что всё закончится так.

— Прости, но ты не стала центром вселенной. Попробуй с кем-то другим.

Он чувствовал её прожигающий взгляд, когда расцепил руки и развернулся, чтобы уйти прочь.

— Хорошо. Только помни, что кроме меня ты никому не нужен, сломанный мальчик, — обиженные девочки бывают очень жестоки. — Бедный, отверженный и сумасшедший. Даже и не знаю, будет ли тебя кто-то любить кроме меня. Уж точно не Аша, или как её там зовут, — мстительно бросила Миранда ему в спину. — Подумай хорошо, прежде чем уходить — назад ты вернуться не сможешь.

Рамси сглотнул и стиснул кулаки. Гнев тёмной волной поднимался внутри, словно настоящий шторм, что замер на пороге. Развернулся он резко и припечатал кулаком дверцу шкафа. Зеркало сразу пошло трещинами и зазвенело, осыпавшись на пол. Их фотка с той первой прогулки у фонтанов, что была прикреплена к зеркалу, осталась погребена под осколками.

— Не лезь. Не в своё. Дело!

— Да что ты? Неужели сделала тебе больно? Ой, прости, я не хотела, — деланно извинилась Миранда, играя интонацией голоса. Улыбнулась, глупо моргая.

И Рамси понял, что тот уютный огонь, который согревал среди вечных льдов, разбушевавшись, уничтожит всё, что у них было. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

— Ты сумасшедшая!

— Не больше, чем ты.

Рамси покачал головой и молча развернулся. Чем больше он её слушал, тем меньше себя контролировал. С огнём играть опасно: сегодня дарит толику тепла, а завтра сжигает заживо. Если он останется, то сломаться может что-то поважнее дверцы шкафа, а это Рамси вряд ли смог бы себе простить.

Уже на улице пришло запоздалое осознание того, что Миранда сумела вытащить наружу худшие из его качеств, но всё же у него хватило сил уйти. Верно, ему суждено вечно блуждать во тьме и холоде, но это лучше, чем шагнуть в огонь. Его девочка-отражение рассыпалась осколками стекла вместе с разбитым зеркалом. Оно оказалось фальшивым, а вовсе не волшебным, раз искажало мир и утягивало во мрак.

Рамси долго бродил по шумным вечерним улицам, не мог найти себе места и дела. На душе стало гадко и ужасно пусто. И необходимо было чем-то эту бездну заполнить. Разве что виски, а больше и нечем.

В этот раз он ощущал лишь жгучую пустоту внутри, никакого холода и тьмы — абсолютно ничего. «Бедный сломанный мальчик, который просто хотел, чтобы его кто-то полюбил». Миранда оказалась права, и её слова разъедали солью старые раны. Должно быть, всё это было одной большой ошибкой.

Рамси остановился на набережной, когда наступила ночь. В тёмной воде плескались отражения огней, а рядом с пристанью шумел плавучий ресторан, играла какая-то весёлая музыка, и на верхней палубе танцевали люди.

Гнев давно прошёл и навалилась тяжёлая сонная усталость. Почему-то свобода вовсе не принесла утешения, напротив отдавала горечью и виной. Только перед кем он виноват, Рамси так и не мог разобраться: перед Ашей, которую пытался заменить, или перед Мирандой, которую так и не смог полюбить? Круг замкнулся, и он снова оказался в центре него, разбитый на тысячи осколков, которые вряд ли уже когда-нибудь станут единым целым. Ведь всему сломанному суждено однажды разрушиться*.