— Остаётся только один вопрос: зачем же она сказала об этом Рамси? — выдержав паузу и размешав сахар в белой с золотистой каймой кружке, спросил Джон.

Дейнерис вздохнула и отпила чай.

— Я думаю, она просто боялась, что он её бросит рано или поздно — вот и решила, что ребёнок станет гарантией их счастливого будущего. Она, конечно, мне этого не сказала, но догадаться несложно. Наверняка решила, что главное, чтобы он на ней женился, а там уж успеет забеременеть, — сообщила невеста с грустной улыбкой. — Боже мой, ей, наверно, кажется, что Рамси любовь всей её жизни! Но мы ведь с тобой понимаем, что тут просто не о чём говорить. В восемнадцать лет мир видится иначе: и любовь вечная и принц на белом коне, — Дени покачала головой и взяла печенье из вазочки.

— Это звучит немного цинично, — возразил Джон, изучая лицо невесты.

— Но ведь это на самом деле так. Я не бездушная, правда! Мне жаль их обоих, но иногда нужно проявить твёрдость. Если бы я не настояла на визите к врачу, то рано или поздно Миранда добилась бы своего. И ни к чему хорошему это бы не привело. А так, поплачет девочка немного и успокоится. Найдёт себе нового принца, — заявила Дейнерис, поднявшись из-за стола и составив кружки в мойку. Поправила свой бирюзовый халат и вздохнула: — Считаешь меня жестокой?

Джон лишь улыбнулся и обнял возлюбленную со спины, сомкнув руки у неё на животе.

— Мягкость, конечно, не твоё самое главное качество, но в целом я разделяю твою позицию. Всё-таки дети должны быть желанными и любимыми.

Дейнерис откинула голову ему на плечо, и Джон, улыбнувшись, заглянул в серо-голубые глаза возлюбленной.

— Ты прав. Вот взять, к примеру, мою маму. Она ведь тоже думала, что дети укрепляют брак. Как бы не так! Начали ссориться с отцом, так она решила, что пора завести ребёнка, и все проблемы как рукой снимет. И что в итоге? Папаша слинял, когда мне три года стукнуло. Его, видите ли, заел быт, и другая любовь возникла на горизонте. А мама вся такая скромная, нежная — учительница начальных классов — оказалась для него слишком скучной. Якобы у неё на уме одни стишки, да цветочки. А ну его… — она махнула рукой и развернулась в объятьях Джона. — Сейчас бы даже на улице не узнала, если бы встретила.

— Зато мама у тебя замечательная, — решил поддержать Джон. — А отец, что сказать: к сожалению, мы не выбираем своих родителей.

— Это уж точно. Взять хотя бы твоего отца. Кстати, ты обещал меня с ним познакомить, — напомнила Дени. — Всё-таки мне интересно на него посмотреть.

Джон разжал объятья и кивнул.

— Да, конечно. Думаю, после свадьбы как раз и познакомлю. Он спрашивал о тебе, — постарался скрыть за неловкой улыбкой свои сомнения.

Когда-то давно Джон тоже хотел увидеть своего отца, но стоило узнать правду о нём, разочаровался и даже ужаснулся. Сложно сказать, что же заставило его снова возобновить отношения. Джон видел, что отец старается измениться, что сожалеет о том, во что превратил жизнь младшего сына. Наверное, стало его жаль, ведь он остался в одиночестве, а это тяжкое бремя. К тому же, каждый человек заслуживает второго шанса, а уж тем более родной отец.

Дейнерис отошла к раковине и начала сгружать посуду, оставшуюся после ужина и чаепития, в посудомойку.

— Тебе всё равно придётся сказать Рамси о том, что ты общаешься с ним, даже если мы не пригласим твоего отца на свадьбу, думаю, твой брат всё-таки должен об этом знать, — сказала она между делом.

— Я и сам понимаю, но у Рамси явно сейчас не лучшие времена. Даже не представляю, как он отреагирует, — отозвался Джон. Рассеянно запустил руку в волосы и вздохнул. С Рамси никогда не знаешь, чего ожидать. А уж после того, как отец обращался с ним, он и вовсе будет не в восторге от этой новости. Джон понимал брата, точнее сочувствовал ему и оберегал, но разорвать отношения с отцом тоже не мог.

— Он любит тебя и простит, я думаю, — верно, Дейнерис хотела его ободрить.

— Мне кажется, это будет слишком жестоко. Не стоит сообщать об этом сейчас. Ещё и вся эта история с Мирандой, — Джон отошёл к окну и напряжённо вгляделся в темнеющий за стеклом пустой двор. Парковку заполонили машины, а вдоль дорожки, ведущей к подъезду, зажглись фонари. На часах скоро полночь, а младший брат до сих пор не появился дома.

— Не жди слишком долго, если он узнает всё сам, то будет намного хуже, — посоветовала Дени, управившись с посудомойкой.

Джон рассеянно кивнул и решил позвонить Рамси, чтобы убедиться, что у него всё в порядке. Младший брат ответил весёлым тоном и, судя по всему, был пьян, заявил, что понятия не имеет, когда вернётся.

Вскоре Джон с Дейнерис отправились в спальню и начали готовиться ко сну. Джон расстилал кровать: убрал пушистый персиковый плед на кресло и парочку декоративных подушек туда же. Дейнерис переоделась в розовую ночную рубашку и мазала руки кремом.

— Миранда пообещала, что сама признается во всём Рамси. Но, знаешь, я в этом что-то не уверена. Думаю, лучше тебе самому с ним поговорить. Тянуть точно не стоит, — сказала Дени, откинув тонкое летнее одеяло и устраиваясь на кровати, застеленной приятным на ощупь бежевым постельным бельём

— Конечно, не стоит. Пожалуй, лучше я скажу, чем ты, — чуть подумав, согласился Джон. С одной стороны, ему тоже стало жаль Миранду, которая построила какие-то совершенно нелепые воздушные замки, но, естественно, о брате он думал в первую очередь. Пока Миранда решится всё ему рассказать, может, и вправду забеременеть, и тогда ситуация станет намного, намного хуже.

Дейнерис тем временем обняла Джона.

— Я рада, что мы во всем разобрались.

— Да, я тоже рад. Осталось только рассказать всё Рамси. Правда, я понятия не имею, когда он появится дома. Звонил ему, он сказал, что гуляет с друзьями и вернётся поздно, если вообще вернётся, — сообщил Джон, взбивая подушку.

— Ладно уж, пусть погуляет. У него и так завтра непростой день, — смягчилась Дейнерис. — И раз мы остались одни, то, думаю, найдётся занятие поинтересней, чем обсуждать твоего брата, — улыбнулась она и поцеловала Джона.

***

Рамси явился только утром, когда Джон с Дени завтракали на кухне. За окном уже было светло, как никак на дворе первое июня. Джон поднялся из-за стола, услышав грохот в коридоре, и кивнул возлюбленной: «Я сам с ним поговорю».

— Конечно. А я пойду собираться — надо ещё с собаками погулять, — быстро согласилась Дейнерис.

Джон вышел в прихожую и посмотрел на брата, который никак не мог совладать с вешалкой.

Рамси кинул куртку на пол и широко улыбнулся ему.

— Я дома, — оповестил он.

— Я вижу, — кивнул Джон. — Садись, — аккуратно толкнул его на пуф и помог снять ботинки, поднял куртку и пристроил на вешалку. — Похоже, хорошо погулял, — хмуро заметил он.

Однако Рамси ничего не ответил, Джон поднял голову и понял, что брат умудрился заснуть, опустив голову на грудь. Джон лишь прочистил горло и покачал головой, кое-как растолкал его и довёл до кровати.

Дейнерис в это время как раз заглянула в комнату. Застёгивая на ходу тёмно-серый приталенный пиджак, поправила ворот своей белой блузки и кивнула в сторону безмятежно спящего Рамси. Тот что-то пробормотал, отвернувшись к стене, и обнял подушку.

— Тебе не кажется, что у него проблемы с алкоголем?

— Кажется. Вот только он меня и в шестнадцать не слушал, а сейчас и вовсе не станет, — печально сообщил Джон. Он понятия не имел как достучаться до младшего брата, но серьёзный разговор назревал уже давно.

Дейнерис поджала губы.

— Пора уже принять какие-то меры.

Джон неопределённо кивнул. Похоже, у них появилась новая тема для вечернего чая.

***

Рамси возвращался домой с практики и, закинув на плечо ветровку (с утра было прохладно, а сейчас стало жарко), остался в одной чёрной футболке с изображением Петера Тегтгрена в космоскафандре, джинсы с нашивками тоже были совсем летними и тонкими — сегодня оказался первый по-настоящему тёплый день. После ветреной и прохладной весны настоящий праздник. Солнце било по глазам, и Рамси напялил солнечные очки с зеркальными стёклами.