Это была правда. Она действительно наблюдательная женщина.

Неудивительно, что она смогла прочитать все, что было написано на упаковках, и поэтому они изучили лекарства вместе. Вскоре после этого они начали посещать деревню и близлежащие дома, чтобы их продать.

Делать это вместе с ней было настоящим облегчением. Всякий раз, будучи неуверенным, он мог воспользоваться ее тонким советом и почерпнуть силу в ее спокойной уверенности. Поле завершения продажи они обсуждали, куда лучше пойти дальше. И хотя ему было нелегко, он всегда был легко обучаем. Так что для него самой большой трудностью было подойти к незнакомому человеку, потому что после знакомства он мог немного расслабиться и сосредоточиться на продаже.

Что в некоторой степени стало неожиданностью для Кеншина, так это то, что их дом оказался не таким уж уединенным, как он думал. В радиусе пары миль находилось довольно много соседей и у большинства были дети. Всякий раз, когда они видели выводок малышей, играющих во дворе, Томоэ смотрела на них с грустью.

Ему стало любопытно, и в конце концов он спросил ее об этом. Она тихо ответила, что наслаждается детским энтузиазмом и способностью находить радость в простых вещах. Он не знал, что ответить на это. Он многие годы не играл с детьми, вообще сказать по правде, с такого же возраста. Но наблюдая за детьми, он понял, что они ведут себя именно так, как она сказала. Счастливые, полные энтузиазма, невинные.

Может, если ей так нравится присмотр за детьми… что-то можно сделать? За детьми некому приглядывать, кроме их же братьев и сестер, так что, возможно, родители не будут возражать, если женщина, которой доверяют, будет присматривать за их детьми? Может, даже стоит собрать детей со всего околотка, чтобы они играли вместе?

Это была мысль. Кеншин не имел ни малейшего представления, как это сделать, но дело стоило того, чтобы его обдумать.

В любом случае, он начал привыкать к новой работе и даже стал посещать деревню вместе с Томоэ, пока она совершала покупки. Было так здорово сопровождать ее, и он был рад помочь ей и покупать ей подарки. Только вчера он увидел прекрасное ручное зеркало и выторговал его для нее, потому что оно ей идеально подходило. Она так изысканна, и ей будет легче укладывать волосы или наносить помаду, видя свое отражение.

Она так очаровательно покраснела, когда он вручил ей подарок, что это стоило любых затрат. Ему нравилось радовать ее. Она заслужила все счастье, что он мог бы дать ей.

Хотя сопровождать ее было приятно, сельские жители по-прежнему смотрели на них и шептались за спиной, когда они уходили. Но их взгляды уже не казались столь настороженными. Похоже, люди начинали понимать, что несмотря на все странности, он не опасен и занимается полезным делом. И в конце концов «эти Химура тихие, но честные и трудолюбивые люди».

Так хорошо было услышать это. И в глазах окружающих они были супружеской парой.

Так что они устроились в приятной, комфортной рутине – продажа лекарств, домашняя работа, уход за полем и совместное времяпрепровождение. Постоянные дожди привели к тому, что естественным для них стало тратить время на прикосновения, поцелуи и знакомство друг с другом.

Огонь весело потрескивал в очаге, заливая дом мягким светом, и они устроились на постели Томоэ и, сидя рядом, просто целовались. Это были не неумелые и жадные первые их поцелуи, а спокойная расслабленная близость. Чувствовать губы друг друга и делиться теплом, находя удовольствие в простом прикосновении…

Тепло текло по жилам, но не переполняло его, оставаясь просто устойчивым желанием.

Томоэ слегка раскраснелась, ее глаза были полуприкрыты, ее взгляд смягчился. Однако когда они в очередной раз оторвались друга от друга, чтобы вдохнуть, она положила ему руку на грудь, чтобы остановить его. Он удивленно моргнул, но не запаниковал. Она делала так раньше, и это был не отказ или протест – просто просьба прерваться. Они стали лучше понимали такие знаки, и больше таких недоразумений, как в первый раз, не случалось.

Но когда она просунула руки за спину, чтобы развязать оби… он не мог не напрячься. Прежде чем он успел озвучить свой протест, она взглянула на него и прижала палец к губам.

– Пожалуйста, я хочу попробовать кое-что… просто скажи, если это слишком.

Кеншин прикусил губу, занервничав. Однако несмотря на всю его настороженность, ему было любопытно. Нагота сама по себе не являлась проблемой – они жили вместе, и хотя он вежливо отворачивался, когда она меняла одежду или мылась, они все равно видели тела друг друга. Это было неизбежно.

Однако до сих пор негласным правилом было оставаться в одежде во время поцелуев. Он отчаянно надеялся, что она не ожидает от него… этого. Дело в том, что мужчины часто рассказывали о своих приключениях, когда возвращались из борделя. Он не думал, что способен на такое, и не хотел стыдиться, снова потерпев неудачу. Даже сейчас она почувствовала, что любая мелочь, которую она сделает, может перевозбудить его и все закончится, так сказать, в самый неподходящий момент. Это каждый раз заканчивалось слишком рано.

Она аккуратно сложила оби и отложила в сторону, а затем поднялась на ноги, позволяя кимоно упасть с плеч. Единственной одеждой, которая осталась, была ее нижняя юбка. Кеншин сглотнул и отвел глаза, не совсем уверенный, может ли он смотреть. Он слышал, как она складывала кимоно.

А потом опустилась на колени рядом с ним и нежно прошептала ему на ухо:

– Можешь посмотреть.

Ее глаза были прикрыты, а рука, которую она приложила к груди, была единственной вещью, прикрывающей ее молочно-белые груди… и она была прекрасна.

– Ох… – выдохнул он ошеломленно, пульс набирал обороты, в то время как разум даже отдаленно не мог придумать никаких слов в ответ.

В ее глазах мелькнули озорные искры, и она наклонилась вперед, смело взяла его руку и направила к своей груди. Он заколебался. Ну, если она так хочет?

Неуверенно, он прикоснулся к ее коже кончиками пальцев. Ощущения было невозможно описать, это было непохоже ни на что, что он когда-либо чувствовал. Ее полные груди были такими мягкими, округлыми, упругими… И прекрасно вписывались в его ладонь.

Ее щеки раскраснелись, а с губ слетел легких вздох, когда его пальцы нашли сосок. Кеншин слегка напрягся, готовый остановиться, но когда он поднял глаза, ее взгляд приглашал его, а ки ощущалась теплой, как летний день. Значит, ей нравится? Внутри вспыхнуло любопытство, и он переместился к другой груди, наклоняясь ниже. Один раз он бросил взгляд вверх сквозь ресницы, надеясь увидеть какой-нибудь знак, но она ничего не говорила, просто ждала, дав ему свободу в своем исследовании.

Он медленно облизал ее сосок. Она резко вдохнула, и потребовала:

– Сделай это снова.

Вдохновленный столь ясным запросом, он так и сделал – и она наградила его другим вздохом. Кажется, ей действительно это нравится, и он осмелел, решаясь пососать ее грудь, и она застонала.

Это подстегнуло его на дальнейшие действия, и безумная дерзость пробудилась внутри, из очевидности, что он может угодить ей таким образом. Он вернулся к ее левой груди, лаская правую рукой. Она была настолько чувствительной, что даже малейшее его прикосновение рождало звуки, которые он никогда не слышал от нее, сладкие звуки, которых ему было недостаточно.

Становилось на самом деле очень интересно выяснить, что еще вызовет ее вздох или стон. Он хотел угодить ей, и хотел увидеть ее наслаждение, и прямо сейчас и здесь был способ это осуществить.

Ее кожа заблестела от пота, а румянец распространился от щек на шею почти до груди. Может, она тоже может чувствовать тот жидкий огонь, что досаждал ему во время их близости? Раньше, вечерами, которые они проводили в поцелуях, она была такой спокойной и собранной. И хотя ей явно нравилось, такой реакции, как у него, не было. Сможет ли он зажечь в ней такой же жидкий огонь? И как это будет выглядеть? Ему было любопытно. Он знал, что женщины отличаются от мужчин, но было бы несправедливо, если бы он не могли чувствовать то же, что и мужчины…