Томоэ отметила его молчаливое сражение с собственным оружием тихим одобрением – она не любила битв.

Что же касается одежды, оба предпочли надеть свои старые кимоно. Его выбор объяснялся стремлением выглядеть как можно более безобидным, и поношенная одежда казалась самой для этого подходящей. Хотя для Томоэ все могло быть иначе – она долго расчесывала свои волосы, пока они не заблестели, потом аккуратно заплела их и добавила помаду на губы. Очевидно, ей хотелось выглядеть как можно лучше сегодня. Возможно, ее старое белое кимоно имело для нее особенное значение? Он не знал. Для него она в любом случае выглядела прекрасно.

Время от времени Кеншин смотрел на Томоэ уголком глаза. Находясь близко к ней, он не мог не заметить, что она ненамного выше него. Конечно, в ее деревянных сандалиях она возвышалась над ним на пару дюймов, но и без них разница была не так велика. Не более дюйма. Он мог бы поклясться, что раньше она была намного выше. Или он наконец подрос и не заметил этого, или, наконец, почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы не обращать внимания на высоту ее обуви.

В любом случае, идти рядом с ней было так чудесно.

Он решил, что это маленькое путешествие было действительно хорошей идеей. Хотя надо признать, что у него не было никакого интереса к религии. Он ничего не знал об этом и не имел причин узнать больше. Эта тема всплывала во время тренировок единственно потому, что Мастер тоже был буддистом, когда ему этого хотелось – чего почти никогда не случалось. Кеншин узнал об этом из случайных замечаний и нескольких визитов в храм, где был похоронен двенадцатый мастер.

Религиозных верований, как Кеншин понял для себя, придерживались только те, у кого было на это время. В основном представители высших классов, или те, кому некуда было девать свое время.

Так сложилось, что он никогда не чувствовал за собой потребности придерживаться какой-либо религии. Он знал, что большинство крестьян и низших классов придерживались синтоизма. И хотя он не припоминал, во что верил в детстве, он верил в духов. Таким образом, моя религия – Синто? Не то чтобы это имело какое-то значение. Благословение было благословением в любом случае, независимо от того, священником какого культа оно было совершено, и было бы неплохо иметь какое-то подтверждение их браку.

Это придало бы его чувствам больше оснований.

Может, тогда он сможет убедить себя, что это все реальность, что она действительно его жена, сейчас и навсегда? Потому что время от времени… Кеншин вздохнул, снова посмотрев на нее. Она была такой прекрасной, собранной и спокойной – истинная леди. Может, после сегодняшней церемонии он сможет поверить, что он заслужил такую женщину, которая сейчас рядом с ним.

Глухая боль поднялась в груди при этой мысли. Он любил ее, настолько сильно, и чувство это усиливалось с каждым днем, а она… Между ними была дистанция.

Ее холодная сила, ее собранность, ее бесстрастность… Боже, как хорошо он понимал необходимость всего этого, но ему так хотелось сломать стену между ними, кусок за куском. Он хотел, чтобы она улыбалась и смеялась, чувствовала себя спокойно и безопасно в его присутствии.

Так же, как и чувство, которое она заставила его почувствовать, это желание росло день ото дня.

Однако оставались его опасения, устойчивые и непрекращающиеся опасения, что все это понарошку, и ни одна из эмоций, что он видел в ее темных глазах, не была настоящей.

– О чем ты так задумался? – с любопытством спросила Томоэ.

Кеншин мгновенно отвернулся, покраснев от стыда. Нет, он не должен в ней сомневаться! Она согласилась выйти за него замуж.

– Ничего…

– Ты уверен?

Он не мог высказать свои мысли вслух. Они не принесут ей ничего, кроме боли, а это было последнее, чего он хотел бы для нее в этот день. Он судорожно искал что-то, что могло бы отвлечь ее. Прямо перед ними ощущалось два присутствия ки. Избегая смотреть на нее, Кеншин выдохнул и тихо предложил:

– Там на нашем пути люди. Может, спросить у них, как найти храм?

Томоэ медленно кивнула, соглашаясь со сменой темы, задумчиво нахмурившись.

– Как ты все время узнаешь?

– Ээээ… – Кеншин начал заикаться. Если он скажет ей правду, она точно сочтет его неестественным уродом! Но ему не хотелось лгать ей! Съежившись, он пытался найти безопасные слова, чтобы объяснить. – Я, ах… это прием мечника. Я чувствую жизненную энергию.

– … Жизненную энергию? – медленно спросила она, подняв бровь.

– Эээ… да.

В это время две женщины, несущие корзины, поднялись в гору и, к его облегчению, избавили его от продолжения неожиданного неудобного разговора. Оказалось, что женщины знали буддийский храм, расположенный неподалеку. Он назывался Энряку-джи и был довольно известен. Местные жители очень гордились им.

Женщины сочли очень милым то, что молодые люди хотели получить благословение и очень хотели указать им правильное направление.

– Просто идите вперед несколько миль, потом поверните налево… и придете к храмовой лестнице. Она немного крутая, но вы осилите. Удачи!

Тем не менее, несмотря на то, что было приятно получить помощь и полное одобрение их планов, Кеншин чувствовал себя несколько неловко от их расспросов. Томоэ заметила это и без лишних слов свернула разговор с легкостью и изяществом. Он был рад, что она рядом с ним. Ее спокойной уверенностью и внутренней силой духа он мог восхищаться бесконечно.

Как замечательно было бы быть таким спокойным, не сомневаться и не беспокоиться из-за каждой мелочи? Кеншин тоскливо задавал себе этот вопрос, наблюдая, как Томоэ прощается с местными женщинами.

Они нашли правильную дорогу спустя некоторое время после того, как поговорили с женщинами, и совершенно безошибочно. Лестница вела вверх по склону горы, поросшей густым лесом, и была довольно крутой. Настолько, что через некоторое время после того, как они начали подниматься, у Томоэ начались проблемы. Не от переутомления, а от того, что ее гэта не были предназначены для лазания по таким поверхностям.

Переборов неуверенность, Кеншин наконец осмелился предложить ей руку. Она с благодарностью взглянула на него и взяла ее. Он улыбнулся. Может, мы больше привыкаем друг к другу? Ее хватка была устойчивой и твердой, и он легко следовал за ее ритмом, позволяя ей небольшие паузы безо всяких вопросов. Находясь так близко к ней, он слышал ее дыхание, видел капли пота на лбу… это было совершенно очаровательно, а его душа замирала от волнения. Ее кожа была такой гладкой, шелковистой. Как было бы замечательно прикоснуться к ней! Обменяться прикосновениями, которых ожидают от супругов. Кеншин посмотрел в сторону, его дыхание сбилось. Сама мысль о такой близости казалась пугающей – быть так близко к кому-то, совершенно обнаженным, не скрывая ничего…

Он сухо сглотнул. Даже с Томоэ он был не уверен, что способен на такое. Даже сейчас, прожив все лето с ней… он до сих пор трудно расслаблялся. Физическая близость ощущалась особенно трудно, а мужья и жены спят вместе.

Даже здесь, в Оцу, вдали от боевых действий, со сном были трудности. Только тогда, когда он достаточно успокаивался, то мог попытаться заснуть, и даже тогда ему был нужен его меч в руках и что-то твердое за спиной. Ему нужно было видеть дверь, чтобы видеть любое движение, чтобы быть совершенно уверенным в том, что им ничего не угрожает. И хотя в эти дни ему удавалось избегать худших из его кошмаров, он знал, что они все еще таятся там, на краю его сознания, ожидая, когда он станет уязвимым.

Спать рядом с Томоэ, прикасаться к ней… это невозможно.

Кеншин взглянул на нее незаметно, отмечая, как она держит подбородок, как сосредоточенно сужены ее глаза, пока она поднималась вверх по лестнице. Она была так прекрасна, так прекрасна… Она заслужила мужа, который мог бы дать ей все.

Да, он принял решение – неважно, сколько это займет времени – однажды ему будет настолько комфортно в ее присутствии, он даст ей то, что должна получить такая женщина, как она.