– Я вернусь, чтобы проверить, как вы, и позвать обратно, когда придет время. Прощай, – тихо сказал Иидзука-сан, перед тем, как усмехнуться и повысить голос, – Томоэ, надеюсь, тебе понравится быть женой аптекаря.

Через пару дней после визита Иидзуки-сана Кеншин закончил свой проект. Ну, сейчас это был их проект, потому что Томоэ захотела помочь ему с посадкой семян. Он не стал отказываться от ее помощи, потому что работа достигла своей цели растратить как можно больше его беспокойной энергии, и на тот момент он хотел наконец покончить с ней.

Сейчас они сидели на одеяле и наблюдали на заходящее солнце над своим полем. Ужин уже был съеден, и сейчас он открыл бутылочку саке, которую Томоэ купила, чтобы отпраздновать это событие.

Оно было приятным на вкус.

Возможно, это из-за компании и оттого, что мы видим результат своей работы. Кеншин размышлял, глядя на женщину рядом с собой. Она тоже выглядела довольной, и намного счастливее, чем когда бы то ни было, глядя на их поле и ровные ряды взрыхленной земли.

Возможно, глупо надеяться, что что-нибудь из этого выйдет. В конце концов, никто из них почти ничего не понимал в сельском хозяйстве. Его знания были в лучшем случае поверхностными, как и у нее. Она никогда не делала ничего даже отдаленно связанное с огородом или садом. Она призналась ему, что прожила всю свою жизнь в городе.

– Уже конец сезона, так что может ничего и не выйти, – пробормотал Кеншин задумчиво, глядя на нее, – но было приятно поработать.

– Неважно, получится или нет, – она склонила голову, задумавшись. – Ты сделал это не для того, чтобы что-нибудь вырастить, ты просто хотел сделать что-то своими руками.

– И правда, – признал Кеншин. – Но если что-то и выйдет из этого, независимо от того, насколько мало будет овощей… они сэкономят наши деньги.

– Кстати о деньгах… ты собираешься попытаться продать эти лекарства, – с любопытством спросила Томоэ, хотя блеск ее глаз говорил о том, что она точно знает, почему он даже взглянуть не может на эту чертову коробку. Он отвел глаза, его щеки потеплели.

– Возможно. Жители уже интересуются, кем я работаю. Продажа лекарств успокоит слухи.

Ее ки мгновенно стала холоднее, и Кеншин поднял голову, забеспокоившись. На ее лице было хмурое выражение, прежде чем она тихо сказала.

– Я думаю, что они не считают тебя мятежником, и определенно не ужасным убийцей хитокири Баттосаем. Однако, они думают, что ты своеобразный. Ты выглядишь…

– Я знаю, – Кеншин весь сгорбился и нахмурился. – Может, даже хорошо, что я маленький и странный. Нет страха у того, кто не воспринимает меня всерьез.

Ее ки потеплело, словно солнце выглянуло из-за облаков, и она резко кашлянула… чуть ли не засмеялась? Кеншин повернулся, чтобы посмотреть на нее так быстро, что шея хрустнула. Она прикрыла рот рукой, а ее глаза распахнуты в удивлении, как будто она не понимала, что происходит.

Широко распахнув глаза в неверии, Кеншин ахнул:

– Ты смеешься?

Звук, похожий на кашель, продолжался, и она отворачивалась в сторону от смущения, но он не ошибался. Она определенно смеялась! Улыбка тронула его губы, когда он это понял. Она засмеялась. Легкий смех, почти незаметный, который едва ли можно было назвать смехом, но это было начало! И хотя она смеялась над ним, какое это имело значение?

Он насмешил ее, принес ей маленькую радость… это было лучшее чувство в мире.

Наслаждаясь моментом, Кеншин улыбнулся и откинулся на руки, подставляя лицо лучам заходящего солнца, давая ей время собраться с духом. Он понимал, насколько для нее важен запас ее хладнокровия, и последнее, чего он хотел, это делать свою компанию неудобной для нее.

Ей потребовалось некоторое время, но в конце концов она тихо сказала:

– Ты не такой уж маленький, на самом деле. Конечно, ты намного ниже, чем большинство мужчин, но ты еще вырастешь. И хотя твои глаза и волосы странны… и несколько поразительны, ты такой же японец, как и я, и кто-либо другой. И неважно, что говорят люди, ты не похож на иностранца или ребенка.

Все, что она сказала, Кеншин за свою жизнь понял и сам. Он знал, что это правда, и все же имело значение то, что она это сказала.

Все детство и юность он видел, что люди смотрят на него, как на некрасивого и странного человека. Он принял это. Потому что не мог изменить независимо от того, как хотел. Он вырос на юге, бродил по провинциям возле Чоушуу, где ненависть к иностранцам была наиболее сильна, и для него было очень важно выглядеть как японец.

Но знать, что она тоже это понимала, было приятно.

Кеншин качнул головой и налил себе еще саке, прежде чем предложить ей. Она позволила ему налить ей, а потом с изяществом отпила.

Может, если она может видеть его несмотря на его странности, возможно, ей не неприятно смотреть на него? Она сказала, что он своеобразный и поразительный, но ни то, ни другое ведь не плохо?

– Люди всегда обращали внимание на мою внешность, – спокойно объяснил Кеншин. – В большинстве случаев я могу это игнорировать, но я просто… Я не хочу, чтобы во мне видели ребенка. Я мужчина, а не мальчик.

– Я не вышла бы замуж за мальчика. Нет, ты мужчина, – тихо подтвердила она.

Кеншин задумчиво поглядел на нее. Она опять упомянула брак. Означает ли это, что она продолжает думать об этом? Когда пришел Иидзука-сан, она упомянула, что у них еще не было церемонии.

– Ты хотела бы провести церемонию? – с любопытством спросил он.

Она посмотрела в сторону и покрутила чашку в руках перед тем, как ответить.

– Я понимаю, что это непрактично. Нам обоим некого пригласить, и у нас нет денег на ненужные вещи. Если кому-то понадобится знать, мы уже женаты во всех отношениях. Но все-таки… Мне хотелось бы получить благословение.

– Благословение? В храме?

– Да, – подтвердила она. – Моя семья придерживалась буддизма. И хотя мы не были особенно религиозными, это имеет для меня значение.

То, как она говорила, этот неуверенный и колеблющийся тон, ощущалось так, словно ему вонзили нож в грудь. Разве она не знает, что он сделает для нее что угодно? Она так много сделала для него, и так мало попросила взамен… и она боится, что он не одобрит такую малость?

Кеншин собрал всю свою решимость и потянулся за ее рукой. Ее кожа была прохладной и гладкой. У нее не было мозолей на пальцах – это была рука леди. Она задохнулась от его прикосновения, ее глаза и губы приоткрылись от удивления.

– Томоэ… все, что хочешь. Я буду стараться изо всех сил, чтобы дать тебе все, что ты захочешь. Так что если ты хочешь получить благословение в буддийском храме, мы его получим.

Ее взгляд смягчился, и она наклонила голову.

– Спасибо… Кеншин.

То, с какой интимностью она произнесла его имя… заставило покраснеть его щеки так, как никогда раньше. Сухо сглотнув, Кеншин повернулся, чтобы посмотреть на последние лучи солнца, проходящие сквозь ветви деревьев и вершины гор, окружавших их дом.

Он не отпускал ее руку, пока не стемнело.

========== Глава 24. Сближение ==========

Уже на следующий день, ранним утром, Кеншин и Томоэ отправились на поиски храма. Дома не было никаких неотложных дел, и утро было прекрасным. Одним из преимуществ жизни рядом с духовным центром страны было то, что в его окрестностях располагалось множество храмов. Правда, Кеншин не знал точно, где находится буддийский храм, но надеялся, что они наткнутся на указатель или спросят у кого-нибудь.

В дорогу они взяли немного еды, кувшин с водой и одеяло, чтобы было на чем отдохнуть, если возникнет такая необходимость. Последнее было его идеей. Все-таки Томоэ дама. Она достаточно вынослива, но все равно ему не хотелось утомлять ее, при том, что в этом не было никакой нужды.

Когда дело дошло до его катаны, он не посмел взять ее с собой. Ситуация весьма напряженная, и последнее, чего им хотелось, чтобы его приняли за самурая. Плохо уже то, что ему не удалось скрыть свой сильный южный акцент, который говорил всем, что он из мятежной провинции Чоушуу. Однако он взял свой вакидзаси и завернул его в одеяло, оставляя в легкой доступности. Не то чтобы он был параноиком, просто не допускал даже мысли путешествовать безоружным.