В любом случае, в гостинице рана привлекла много внимания. Оками-сан даже потребовала, чтобы он показался врачу. Кеншин запротестовал было, в конце концов, это не так серьезно. Просто маленький порез, не стоит даже суетиться из-за этого. Тем не менее, когда старуха стала настаивать, он сдался. Оками-сан всегда было добра к нему.

Врач, который курировал Чоушуу Ишин Шиши, проживавших в гостинице, согласился с ним. Если ему удастся не тревожить ее, то даже не придется накладывать швы. Хотя было близко к тому. Чуть в сторону, и Кеншин мог бы потерять глаз, чуть глубже, и лезвие пронзило бы щеку насквозь, и риск инфицирования сделал бы процесс заживления куда сложнее.

Возможно, ему повезло.

Задания все поступали и поступали, бесконечный поток черных конвертов, и теперь кошмары Кеншина получили пополнение – отчаянно испуганные, но решительные глаза молодого телохранителя. Сны стали настолько плохими, что он помнил их даже днем.

… И рана продолжала кровоточить.

Кеншин пытался сопротивляться всему этому, но с треском проиграл.

Однажды ночью, после того, как работа была сделана, Иидзука-сан побежал за ним. Был сильный дождь, первый из проливных весенних дождей. Они возвращались в гостиницу, чтобы доложить об успехе. На этот раз работа оказалась немного дальше от центра города, через реку.

– Ты действительно хитокири Баттосай, парень. Ты убил всех этих людей, при этом ни капли крови не попало на одежду.

Кеншин посмотрел в сторону. Это было правдой. Он научился избегать разбрызгивания крови, надеясь избежать и запаха. Не то, чтобы это много помогло. Ему казалось, что в эти дни все вокруг пропитано кровью, даже пища, которую он ел. Становилось все труднее отрешиться от работы, чтобы расслабиться, не думать о том, кем он стал.

Перепуганные глаза, крики и кровь навязчиво преследовали его.

– Пойдем вместе выпьем саке, – предложил Иидзука-сан через мгновение.

Саке…? Кеншин искоса посмотрел на ревизора. Почему он… ? И почему саке? На вкус оно ужасно.

Прямо перед тем, как он покинул гору, Мастер предложил ему попробовать рисового вина. Не далее, как год назад.

Прошел всего лишь год? Такое ощущение, что вся жизнь.

– Нет, спасибо, – наконец пробормотал Кеншин.

– Как хочешь. Я легко могу выпить и один. Увидимся позже.

Кеншин смотрел, как мужчина уходит. Ему до сих пор не очень-то нравился Иидзука-сан, если честно… но опять же, Иидзука-сан был одним из тех немногих людей, которые даже находили время, чтобы поболтать с ним.

Люди в гостинице, кажется, уже начали связывать слухи о хитокири Баттосае с ним. Не то, чтобы кто-то осмелился комментировать это вслух, но то, как они смотрели на него и избегали его, было не из простого беспокойства, а из подлинного страха. Что ж, ничего удивительного – несмотря на то, что ревизоры убийств не распространялись о своей работе, это не мешало им направлять своих друзей подальше от опасности.

Это заставляло Кеншина чувствовать себя одиноким, как никогда. Он принялся регулярно понижать стену между собой и Кентой. Это немного помогало. Волчок Касуми тоже всегда был с ним, напоминая ему о том, зачем он делает это. Все ради невинных людей, ради счастья людей, таких, как она.

Но взгляд этого молодого человека и кровь маячили повсюду, пропитывали все вокруг… Это было так трудно забыть, трудно игнорировать. И щека продолжала кровоточить. Нет, должен быть способ снять это напряжение, засевшее под кожей, этот ужас, заполнивший сны.

Устало потирая лицо, Кеншин вздохнул. Издалека слышались буйные выкрики мужчин, собравшихся в город за шлюхами и выпивкой. Они не вернутся, пока время не перевалит за полночь, воняя саке, и завалятся спать, храпя, как свиньи.

Что я должен сделать, чтобы спать как они, хотя бы одну ночь? Кеншин нахмурился. Что такого хорошего в этом саке?

Иидзука-сан странно смотрел на него, словно ожидал, что он примет его предложение. И если подумать, Мастер тоже сильно выпивал, когда взял его в ученики. Почему? Из всего остального именно это замаячило в его голове, когда он подумал о своих первых днях с Хико Сейджуро. Мастер везде таскал с собой кувшин с саке, куда бы ни пошел. И почти каждый вечер учитель напивался. И неважно, насколько логика Мастера время от времени была необъяснима, он никогда ничего не делал без причины.

Кеншин нахмурился, глядя из своего окна. Ворота открылись и закрылись, несколько человек пошли вниз по улице по направлению к городу.

Разве важно, почему? У всех этих людей была причина, чтобы уходить и выпивать, и ему нечего было делать, кроме как таиться в своей угловой комнатке в одиночестве. И не было никакой надежды на сон. Сходить во двор потренироваться? Зачем? Его цели всегда умирали так легко. Нет, ничего для него здесь не было.

Итак, саке… почему бы не попробовать?

Не останавливаясь, чтобы подумать дважды, Кеншин схватил меч и направился вниз по лестнице.

К счастью, найти питейный дом было нетрудно. В центре города всегда кипела жизнь, независимо от времени суток. Однако Кеншин не был в восторге встретить кого-нибудь знакомого, так что потратил время и нашел место, в котором не было знакомых ки.

Конечно, это был не самый лучший способ поиска питейных заведений – факт, который стал очевидным, как только он вошел внутрь. Бар был тишайшего рода, что хорошо и прекрасно, но хозяином оказался старый седой морщинистый мужчина мрачного норова. Однако Кеншин не был готов сразу уйти. Тихо вздохнув, Кеншин сел и заказал саке неряшливому бармену, который подошел, чтобы осведомиться о его потребностях.

Оказалось, что саке все еще ужасно на вкус – горькое, острое, почти как кровь. Однако он проделал весь этот путь, и по крайней мере хозяева этого заведения его не знали. Нет, по сравнению со страхом и тревогой людей Чоушуу, было гораздо лучше столкнуться с честной неприязнью.

После первой бутылки Кеншин начал привыкать ко вкусу. Тем не менее шепотки вокруг прямо таки раздражали. Почему люди продолжают говорить, что он похож на девушку? Я определенно не такой. И рыжие волосы? Да, спасибо за то, что заметили. Кеншин хорошо знал, что у него рыжие волосы. У него всегда были рыжие волосы, и совсем не похоже, что он стащил краситель для ткани и специально окрашивал их таким образом.

И да, он в курсе, что выглядит немного похоже на иностранца… не так сильно, на самом деле. Кеншин всегда замечал иностранцев с того момента, как попал в город. Они выглядели по-другому на лицо, они были намного выше, и глаза их были другими. Он видел также одного с рыжими волосами. Не такими же рыжими, как у него. В них было больше светло-оранжевого.

Нет, мои волосы по-настоящему красные. Цвет гораздо лучше.

И да, я низкий, как ребенок, спасибо за напоминание об этом, еще раз. Кеншин начинал подозревать, что никогда не вырастет достаточно, чтобы изменить положение вещей. Не похоже, что он сколько-нибудь вырос с прошлого года. Но ему было всего пятнадцать. А в конце лета будет шестнадцать.

Тогда я буду взрослым. Как было бы замечательно. Никто больше не назовет меня маленьким ребенком!

Может, он все же немного подрастет? Молодые люди часто росли в позднем подростковом возрасте. Некоторые несколько позже, чем другие. Было бы неплохо перерасти по крайней мере пять футов.

Почему голова кружится?

Может, ему уже пора идти? Вернуться в гостиницу, назад к роли главного гостиничного призрака, на которого сморят во все глаза и которого боятся и избегают… Вернуться к одиночеству своей пустой комнаты и мягкому футону, который он так и не сумел использовать ни разу, вернуться к ночи, заполненной криками, воплями, кровью и испуганными глазами…

Нет, здесь и в самом деле лучше.

Наутро Кеншин проснулся с головной болью эпических размеров и взбесившимся желудком. Глаза словно высохли изнутри, а потом кто-то вдобавок насыпал в них песка, и, о боже, как от него воняло! Он что, по дороге домой упал в сточную канаву?

После Оками-сан выругала его так, как никто другой. Однако, независимо от того, насколько неловким оказалось утро, от его сознания не ускользнуло то обстоятельство, что сегодня, впервые за год, он спал без сновидений.