Но Мастер не любил работать с людьми. Он всегда хотел делать все по-своему, и Кеншин слишком хорошо это знал. Но может, он сможет убедить Мастера? И счастливы станут все люди, а не только те, с кем Мастер и он сталкивались в своих путешествиях.
Да, это имеет смысл.
На обратном пути Хико заметил, что мальчик задумался. В его светлых глазах опять был этот отсутствующий взгляд «голова в облаках». Хико нахмурился и покачал головой. Несмотря на все его попытки, он не смог выяснить способ избавить мальчика от этой досадной привычки.
К счастью, Кавасе-сан был рад заплатить ему за стихи и рассказал, что имя Кии-но-Хирото набирает популярность даже в столице. Вероятно, возник интерес среди придворной знати, оттуда и эта популярность. Какая ирония. Хико не мог не чувствовать себя довольным. Кто бы мог подумать, что он будет зарабатывать на жизнь искусством?
И еще важнее то, что его искусство и доход от него гарантировали, что ему не придется тратить время на случайную работу, и позволяли сосредоточиться на обучении Кеншина. Дополнительным преимуществом стало то, что ему не приходилось иметь дело с людьми, их требованиями и постоянным тявканьем, и он может оставаться на одном месте, наслаждаясь уединением и спокойствием.
Может, странник в его сердце, занимавший такое важное место в его юности, нашел наконец успокоение?
Этой зимой ему перевалит за тридцать. Странная для понимания вещь. Он не станет старым, но кажется, достигнет некоторого рубежа зрелости. Больше он не будет молодым.
Хммм! Не похоже, что это много для него значит.
Хотя жизнь в горах с мальчиком имела свои проблемы. Кеншин вступил в свои неуклюжие подростковые годы, и прошлой зимой его голос наконец-то сломался. Хико ждал этого. По правде говоря, он мог бы и поменьше тыкать в тяжелое положение мальчика. Но он не мог ничего с собой поделать. Голос у малыша был забавный и высокий, как у маленьких девочек.
Конечно, он тактично указал мальчику на это. После этого Кеншин не разговаривал с ним несколько недель. Двойное благословение, не иначе!
Нет, правда, его молчание после всех стенаний, нытья и угрюмого ропота, что они не отправились в путешествие прошлым летом, было просто превосходным. Похоже, Хико заработал себе некоторое количество хорошей кармы за то, что был спокойным, собранным и вообще таким хорошим наставником для ребенка.
Однако причина, по которой он не хотел брать Кеншина с собой, заключалась вовсе не в слухах. По крайней мере, не напрямую. Неважно, как злился клан Куто из-за их потери, Хико не верил, что он будет преследовать нарушителя больше года, или через семь провинций. Нет, просто движение Сонно Дзёи приобретало все большую популярность, а их действия по отношению к иностранцам приобрели насильственный характер.
Страна достигла точки кипения, и путешествовать с ребенком смешанной крови было чистым безумием, когда люди искали виноватых. Так что они остались дома и занялись тренировками. Мальчик освоил в теории все специальные удары Хитен Мицуруги и большинство мог использовать. Были еще кое-какие вялые трудности, особенно с Дорюсен. Но все утрясется в свое время, рассудил Хико. Ему просто нужно подтолкнуть мальчика.
Однако, казалось, есть некая стена, блокирующая достижение Кеншином его истинного потенциала в использовании ки. Похоже, что ребенок мог обойти ее, когда было необходимо, но это требовало большой концентрации, подготовки, и Кеншин не мог удерживать это долго.
Очень странно и непредсказуемо.
Помогло бы, если бы Хико понял, что подтолкнуло Кеншина в первый раз. Он понял это, когда немного поразмыслил и порылся в памяти. Еще в Сетцу фермер сказал ему, что мальчик двигался слишком быстро, чтобы его увидеть. Это означало, что мальчик впервые использовал свою способность под давлением, и даже он сам признался, что был зол. Хико уже слышал подобное, и это совпадало с его собственным опытом. В конце концов, гнев служил спусковым механизмом для использования ки, когда он еще был юным. Так что ему просто нужно было рассердить ребенка и давить на него так, чтобы стена, удерживающая его, сломалась.
К счастью, Хико хорошо наловчился нажимать на болевые точки малыша. Факт – было почти забавно пытаться разозлить его нежного сердцем и слишком доброго ученика, для его же собственного блага. У Кеншина было чистое сердце, лишенное злого умысла и злости, охватившей простой народ. И хотя ребенок был восприимчив к убийству, крови и крикам, Кеншин не был слабым. Нет, у его ученика был упрямый дух, который просто терпел. Он выдерживал и выдерживал все с такой волей, которую Хико, кажется, еще не понял до конца.
Да, в гневе ребенок взрывался, имел вспышки темперамента, отвечал на колкости руганью, но все это были поверхностные эмоции. Кеншин был мыслителем. Он думал и рассуждал, и когда придет время, он придет к этому.
Так же, как и раньше, поэзия и проблемы с внутренним использованием ки были только частью его размышлений о том, что происходит с его учеником сейчас. Хико был готов признаться, что это с того судьбоносного лета и инцидента с самураями. Он прочитал лекцию о принципах Хитен Мицуруги, о том, как использовать силу стиля для защиты слабых должным образом. Мальчик только задумчиво кивнул, но ничего не ответил.
Ну да ладно, придет время, и мальчик заговорит. Он всегда так делал.
В Хаги впервые за несколько лет Хико купил саке. Кеншин рос, и жизнь была хороша. Может, пришло время немного попраздновать?
Годовщина смерти старого ублюдка была бы для этого идеальной. Он выпьет за старого хрыча, засвидетельствует почтение его памяти и порадуется, что взял своего ученика. Он не мог бы найти никого лучше. Кеншин освоил все с такой скоростью, что ему почти ничему не осталось его учить, только последовательности техник или некоторым смешанным ситуационным приемам, вроде баттодзюцу.
Лично сам Хико не слишком заботился о нем. Быстрый розыгрыш*** – чисто дуэльная техника и не имеет никакого практического применения в реальном бою. Хитен Мицуруги создавался для противостояния одного против многих, это была его цель, причина его существования, и Хико был единственным хорошо подготовленным для использования стиля исключительно для защиты слабых.
Но не похоже, что он может выполнять свой долг с мальчишкой на буксире. Хико не собирался выпускать малыша из виду, а Кеншин был еще не готов помогать. Ребенок был еще слишком молод для этого – кошмары, последовавшие вслед за убийством самураев, это доказывали. Нет, пусть лучше ребенок подрастет и достигнет определенного возраста, прежде чем взвалит эту тяжелую жизнь на свои плечи.
Во время одиноких исполненных дум ночей Хико признал, что не был уверен в том, что его долг был чем-то большим для меча Мицуруги. Кроме обучения мальчика. Так что он будет присматривать за мальчиком и тренировать его.
Что касается тренировок, Кеншину в последнее время было скучно до слез. Хм, может, техники баттодзюцу облегчат скуку и повторение, сопровождающее совершенствование навыков?
Под ясным ночным небом, поздней ночью, в годовщину смерти старого хрыча, Хико потихоньку потягивал саке и наслаждался вкусом. Мальчик составлял ему компанию.
Они заплатили дань уважения мертвым. Он своему старому Мастеру, человеку, который научил его всему, что имело значение. Человеку, принявшему его и показавшему ему чистоту и предназначение Хитен Мицуруги. И за это Хико был ему благодарен. Кто знает, где бы он оказался, если бы старый хрыч не взял его в ученики?
Как будто он этого не знал.
Он усмехнулся, и горькие воспоминания всплыли в его голове.
Он был высокомерным ребенком, рожден в привилегиях, вырос в разгар политических дрязг, стал игрушкой в руках могущественных коварных стариков. Он родился в мире, где богатство и власть использовались только для того, чтобы получить еще больше и того, и другого. Тогда его Мастер показал ему, что в жизни существуют и другие вещи, он показал, что единственный путь силы – защищать слабых.
