Но использовать ки снаружи? Это было трудно.
Кента и Кеншин почти сразу поняли, что им всего лишь нужно подтолкнуть ки к клинку, когда Кента находился с этой стороны стены, и этого достаточно, чтобы придать лезвию дополнительное преимущество. Но знания, как это работает, было недостаточно для проклятого Дорюсен!
Атака требовала влить ки в лезвие, а потом ударить им по земле с такой силой, чтобы обломки достигли противника – эффективная дистанционная атака. По крайней мере, в теории. Но для Кеншина оказалось невозможным сконцентрировать ки и придать удару достаточно силы. Им удалось поднимать в воздух лишь мелкие камешки, песок или пыль. Жалкое зрелище.
Мастер все время поддразнивал его. Кеншин все больше уставал от едких замечаний и насмешек, которые Мастер был склонен отпускать ему. Или, может, сказывалась жизнь в ограниченном пространстве с самым тяжелым человеком на земле. Кеншин не знал и знать не хотел. Его постоянное раздражение и досада не отпускали его, и только продолжали возрастать, и единственное, что немного помогало выпустить пар – это постоянные спарринги с Мастером.
Тем не менее, ему еще не удалось нанести ему удар. Даже с учетом внутреннего использования ки и приемов, которыми он овладел. Это становилось его больным местом.
Этим летом Мастер не учил его ничему новому. Все время занимали спарринги, физическая подготовка, использование ки дольше, быстрее и эффективнее. Дорюсен с песком идеально подходил в качестве отвлекающего маневра. Не то чтобы этим можно было серьезно кому-нибудь навредить, поскольку Кеншину не удавалось придать этому удару достаточную мощь.
Во время сезона сбора урожая второго года Бункю* Мастер ушел к Кавасе-сану забрать заработок от стихов. По какой-то причине эта простая поездка заняла у него четыре недели, и Кеншин не мог не радоваться этому маленькому изменению своего тюремного горного образа жизни. Даже настоящие преступники не отсиживали такой долгий срок неизвестно где и не испытывали таких пыток, которым подвергал его Мастер!
Блаженное пребывание в одиночестве, без необходимости терпеть вспышки темперамента Мастера или выполнять бесконечную и унизительную домашнюю работу было благодатью. Единственное, что могло бы сделать его жизнь лучше, это возможность увидеть других людей. Может, поговорить с кем-нибудь. По правде говоря, Кеншин хотел уйти прочь отсюда – снова путешествовать, видеть людей, помогать им как достойный ученик Хитен Мицуруги. Хоть ненадолго, пожалуйста! Только бы не быть вынужденным терпеть эту изоляцию в небытие, часы, заполненные только неизбежными потребностями и тренировками.
Не то чтобы Кеншину не нравилось обучение, нет! Но Мастер так давно не учил его ничему новому. Они только оттачивали специальные атаки, занимались физической подготовкой, вели долгие дискуссии о тактике и пытались отточить свое мастерство с ки. Даже Кента устал от этого. Даже сам Мастер, кажется, устал от этого.
Надежды…
В десятом месяце того же года желания Кеншина сбылись. Мастер взял его с собой в Хаги, когда отправился пополнить запасы на зиму, дал ему шляпу и немного денег и велел развлечься. Компромисс, достигнутый после долгих уговоров, когда Кеншин заявил, что сойдет с ума и натворит бед в хижине, если не посмотрит на людей хотя бы раз в году.
Мастер усмехнулся, поднял бровь и сказал:
– А ты еще не наделал? Мне разницы не видно, глупый ученик?
Но Кеншин не возразил! Он наконец увидит людей! Жизнь! Что угодно, кроме горы!
Конечно, Мастер заявил, что причина, по которой он берет его с собой, не имеет ничего общего с его доводами. Ему просто требуется помощь с покупками. Но Кеншину было ясно, что Мастера что-то беспокоит. По правде говоря, частично это было связано с тем, что о время их затворничества произошло несколько больших скандалов, привлекших к себе основное внимание, в частности, инцидент в Намамуги**, когда самураи Сацумы убили британского торговца. Маловероятно, что кто-нибудь вспомнит убийство в Сетцу, но осторожность не помешает, и Мастер предупредил его на всякий случай, чтобы он прикрыл волосы.
Кеншин согласился на шляпу. Ему в любом случае не нравилось, когда на него обращали внимание. И если кто-то помнил слухи, зачем рисковать?
Итак, он бредет по улицам в некрасивой шляпе и старается насытиться ощущениями от людей и их разговоров. Ему так хочется насладиться этими моментами свободы. У Мастера встреча с Кавасе-саном, а потом он отправится за продуктами. Кеншин не требовался ему до обеда, к тому же, как Мастер заявил, он сможет найти мальчика где угодно. Очевидно, что это не представляет сложности, достаточно следовать за «его стенаниями, нытьем и гвалтом».
Кеншин фыркнул в ответ:
– Мне тоже не нужно искать вашу ки, чтобы увидеть дождевое облако, нависающее над вашей головой.
Им и правда хотелось насладиться минутной свободой друг от друга.
Однако по прослушиванию разговоров окружающих стало ясно, что что-то неправильное происходит с правительством. Кеншин не много знал о политике, сёгунате и Бакуфу. В лучшем случае, как среднестатистический обыватель. Но даже для его ушей разговоры о руководстве страны звучали не очень хорошо.
– Эти иностранцы навязывают договоры, а Сёгун не в состоянии остановить их.
– Ха. Договоры. Это только называется так. Это шантаж, только вместо честного ножа к горлу нам угрожают их пушки и военные корабли.
Кеншин знал – боже, слишком хорошо – что немногим людям нравятся иностранцы. Его несчастьем было то, что он походил на них всю свою жизнь. Но он не был иностранцем, а судя по разговорам на улице, иностранцы – люди весьма плохого рода. Он прекрасно понимал, почему честные люди хотели изгнать их из страны, особенно в свете этих договоров, кажется, послуживших причиной повышения налогов для простых людей.
Может, Мастер должен убивать иностранцев вместо ронинов? Это, разумеется, стало бы лучшим применением стиля Хитен Мицуруги для защиты простых людей?
Но опять же, убийство иностранцев уже стало большой проблемой. Произошло уже немало инцидентов, закончившихся жертвами с обеих сторон, и правительству пришлось платить за это. Так что убийство иностранцев только усложнит проблему, а не решит ее.
– Хм, Сёгун, Бакуфу и их бесполезные законы. Не могут защитить людей, не могут остановить иностранцев.
Так или иначе, люди здесь, в Хаги, соглашались с тем, что правительство не слишком хорошо выполняет свою работу. Его законы несправедливы, его люди не следуют им, оно не защищает простых людей. Вместо того, чтобы делать то, что должно, оно просто позволяет иностранцам творить что им угодно. Согласно общему мнению, суть проблемы в том, что сёгунат не правит страной согласно божественной воле Императора.
Кеншин знал, что страной правит Император, посланный богами. Все это знали. Но по какой-то причине, совершенно непонятной для него, не император отдавал приказы, а сёгун.
И именно законы сёгуна не защищали всех одинаково. Законы работали неправильно. Став свидетелем несправедливости законов сёгуна к Мие год назад, Кеншин решил, что эти люди были правы.
Кажется, исправить эту несправедливость и принести людям счастье можно только свергнув сёгунат и вернув власть Императору. Для Кеншина это имело смысл. Поскольку Император назначен богами для управления страной, он должен исправить законы так, чтобы они стали справедливыми для всех, и для этого такой сёгун вовсе не нужен.
Время от времени люди шептались об Ишин Шиши – людях благородной цели. Людях, посвятивших жизнь цели, которую хотели все – свергнуть сёгунат, восстановить Императора и прогнать иностранцев. Может, это как раз то, к чему он с Мастером должны приложить свою силу? Хитен Мицуруги ведь создан для защиты простых людей? Так же, как и эти Ишин Шиши?
Путь Мастера, который он выбрал для выполнения своего долга – убивать бандитов, охотиться на ронинов и других преступников, кажется, не очень хорошо работает.
Согласно уличным разговорам, кажется, такие неправильные вещи происходят годами. Все это время Мастер говорил, что защищает людей, но становилось все хуже. Так что, возможно, правильным способом использования Хитен Мицуруги было бороться вместе с другими, чтобы исправить положение в стране? Ведь и ки внутри он использует вместе с духом?
