Его хриплый стон, похожий на зов морской чайки, следы от моих зубов, когда я не мог, никак не мог удержаться… Мой Страж, мой Охранный амулет в этом зыбком Мире.

Ещё через несколько мгновений, остывая от этого сумасшествия, мы тихонько лежим вместе, и я натягиваю на нас плед.

- Макс…

- Ш-ш-ш-ш… - шепчу я. Если честно, я изрядно смущён. Совершенно не ожидал от себя… да ничего такого я от себя не ожидал!

Сейчас мне просто хочется обнять его крепко-крепко, прижать к себе.

Он целует меня в плечо и удобно устраивается в моих объятиях.

- Я с тобой, - шепчет он, - с тобой, с тобой…

Едва успев смежить веки, я проваливаюсь куда-то… во что-то? Это состояние или место нельзя назвать дремотой или сном, это почти Хумгат, только здесь туманно и сыро, под ногами стелется трава - Грешные магистры, да это же Шамхум!

- Мелифаро? – я почему-то знаю, что он должен меня слышать, что он тоже где-то здесь.

Рядом со мной дрогнула ветка. Я обернулся.

Его лицо - такое близкое, родное.

- Мели… - и вдруг я отстранился, - Ахум?

Он кивнул:

- Это я, а ты тут как? Как ты сюда попал? Граница – это вроде бы не очень твоё место.

- Я и сам не знаю, - я отчего-то ужасно смутился, - наверное, мне просто нужно было тебя увидеть.

Интересно, а он знает? Не успел я подумать, как тут же услышал мягкий голос:

- Знает-знает, - не скрывая улыбки, ответил Ахум Набан Дуан Ганабак, - я всегда знаю всё, что происходит с Мелифаро, и он всегда знает, что происходит со мной. В какой-то степени мы всё же одно существо.

Мы сели возле какого-то дерева. Вокруг нас клубился кромешный туман, такой плотный, что руку выстави – и не видно её.

- Где мы? – спросил я.

- Где-то в начале или в конце, а может быть, между или посередине, где-то, где можно остановиться нам обоим. А возможно, через пару шагов начнётся Шамхум, к нам навстречу выбегут щенки тумана и выйдет, робея, Триша - здороваться. Может быть, мы возле странного города Шантанай - это разрушенный город с заброшенным кладбищем и храмом, в котором разбитый орган издаёт дивные звуки. Кладбище ждёт своего смотрителя, а храм – священника. Может быть, мы недалеко от Авила, жаркого города, забытого в песках, города НЕ-возможности, в нём влюблённые не узнают друг друга и тоскуют, бесконечно тоскуют - странный город, живущий страданием. Попадая в него через круглую арку, они забывают лишь внешний образ, но память чувств остаётся. Это город, в котором они никогда не найдёт друг друга. Или - чувствуешь мимолётный запах дыма? Это сожжённый дотла C’Хилл. Когда-то это был город-убежище, город-целитель, с неспешной речушкой, кувшинками и зеркальной гладью отражённых облаков на воде. Город, в котором жила Тамар и топилась печь. Тамар пекла блины и ждала гостей. К ней приходили Клелия и Аравн – то ли брат с сестрой, то ли любовники. Они сидели на берегу и рассказывали друг другу дивные истории, и держались за руки, окуная ладони в реку. А на лодочной станции можно было взять лодку, и неспешно плыть среди томного жара исходящего вечера, глядеть на невысокие дома с резными ставенками… Этот город залечивал раны своим неспешным течением, но потом случилось несчастье - демиург, терпеливо создававший С’Хил, превратил его в одночасье в пепелище. Теперь здесь только остовы печек, холодные угли бывших берёз да зола.

- Это так грустно, Ахум, - я не знал, как с ним быть, как разговаривать. Мне ясно виделся и сгоревший С’Хилл, и странный Авил, и заброшенное мирное кладбище Шантная.

Ахум. Он был так похож на моего Мелифаро - и в то же время совсем другой: более неспешный и одновременно - гораздо более мимолётный, нездешний.

- Да, в чём-то это грустно, Макс, - спокойно размышлял Ахум. - Закон мироздания: если что-то исчезает, на его месте появится новое. Люди Авила узнают друг друга, если в этот Город придёт море, Шантанай когда-нибудь залечит свои раны, его могилы вновь станут убраны, а в храме будут играть поминальную мессу. И покойники обретут желанное успение. А С’Хилл… Может быть, и он когда-нибудь… Не всё же время ему быть пепелищем.

- Откуда ты всё это знаешь, Ахум?

- Я - дух Границы, я много чего знаю, много чего вижу, но это не обязательно задерживается во мне. Мне нравится бывать в разных местах, нравится чувствовать разные настроения. Я - метроном для многих Миров, и они для меня - тоже. Мы сверяем звучания. Это не значит, что происходящее не трогает меня. Я чуток и чувствителен, но мимолётен, как ветер. Мелифаро менее подвержен смене настроений, но именно так мы дополняем друг друга. В этом наше единство.

С этими словами он повернулся ко мне, легко провёл пальцами по щеке, аккуратно взял за подбородок… и поцеловал.

Его поцелуй неуловимо отличался от поцелуя Мелифаро, был мягче, увереннее и нежнее, мимолётнее - но всё-таки это был он, тот, с кем я разделил эту ночь.

- Конечно, Макс, я помню, я знаю, я чувствую.

Я смутился. У меня было странное ощущение, что… что нас в постели было трое, что ли. Вот же чёрт!

- Такова моя природа, Макс. Мелифаро и я - это один человек. Если не получится понять – просто прими это. А теперь мне пора.

- Спасибо, – выпалил я невпопад, не зная, за что благодарю.

- Сейчас ты проснёшься, - Ахум говорил откуда-то из тумана, - а я попробую найти дорогу в С’Хилл, может, он меня пустит побыть с ним, разделить его скорбь, которой и так слишком много для этого Городка.

Мне хотелось сказать ему что-то напоследок, что-то важное, но я совершенно растерялся: отчего-то меня затронула судьба С’Хилла, и мне захотелось там побывать.

- Всё будет хорошо со С’Хилом! - крикнул я в густое молоко тумана. - Ты же знаешь, все мои желания…

- И не ищи его, - перебил он.

Я не понял:

- Не искать С’Хилл?

- Не ищи журналиста, который пишет понравившиеся тебе тексты, - его голос звучал всё дальше и глуше.

Я опешил. Во-первых, откуда он знал, во-вторых и в-третьих…

- Почему? – крикнул я, оглядываясь, потому что уже не понимал, откуда доносится его голос.

- Потому что это я, - сказал Ахум тихо и, как мне показалось - с улыбкой.

Ничего себе! Сказать, что я был удивлён – ничего не сказать! Двойник нашего Стража, Ахум Набан Дуан Ганабак, человек с четырьмя именами и без всяческой фамилии, человек Границы, перекати-поле, тот, кто гуляет по Авилам и Шантанаям - и вдруг пишет тексты в «Суету Ехо»? Немыслимо!

- Ахум! – позвал я. - А-ху-ум!

Тишина.

Я сел тут же, снова облокотился на незнакомое дерево. Вурдалаки тебя раздери, Ахум! Мы и виделись-то с ним… хотя что говорить - его отражение я всегда вижу в смеющихся глазах Мелифаро. Но Мелифаро! Хорош! Ведь он не мог не знать, что Ахум пишет эти статьи? Или они вместе? Или как это вообще? Да я сейчас свихнусь, драть вас обоих через лисий хвост! Конспираторы хреновы!

Я закрыл глаза - и через несколько долгих секунд открыл их, лёжа на животе у Мелифаро.

Я бесцеремонно растолкал его.

- А? Что? - он открыл глаза, ещё затуманенные, попытался сесть, понял, что пока я лежу на нём, ему это вряд ли удастся, и снова бухнулся на кровать. Подтянул меня поближе, зарылся в мои волосы.

- Кажется, я начинаю понимать, как мы с тобой проведём эти два Дня Свободы от забот! Всё-таки наш начальник – само очарование.

- Угу, - сказал я, - тем более, что дело, о котором я тебе говорил, потеряло былую актуальность. Ты не знаешь, с чего бы?

Я почувствовал, как он напрягся, как мгновенно насторожился.

- Ахум? – это был не вопрос - утверждение. Мелифаро поднял на меня глаза, так же осторожно взял за подбородок и поцеловал. Настойчиво, горячо - и в то же время очень легко. И я понял, что в этом поцелуе было много Ахума.

- Я с вами с ума сойду, - сказал я, отстраняясь, - как вы сами-то уживаетесь?

- Да просто всегда так было, - ответил Мелифаро, - я привык.

- Но зачем? И как? Насколько я помню, ты никогда не отличался большой любовью к сплетению слов, а всегда был скорее математиком и логиком?