После этих слов Владик думал долго и напряженно, а затем выдал такое, что Цент чуть с дороги не съехал.

– Мне все равно, – заявил программист. – Это все в прошлом. Теперь она другая.

Но Цент не позволил Владику отделаться так легко. Иного компромата на Маринку у него не было, но зато имелась богатая фантазия и страстное желание заставить очкарика страдать морально.

– Ну, не все так просто, – заметил он. – За деньги-то она перестала, потому что за ее несвежее туловище уже никто и копейки не заплатит, а вот бесплатно….

– Что? – всполошился Владик.

– Ну, всего я не знаю, – подпустил туману Цент, – но кое-что от Анфисы слышал.

– Что слышал?

– О твоей Маринке и об ее, так сказать, любовниках.

– О ком? О каких любовниках?

– Их там трое или четверо, я точно не помню. Один с ее работы, второй сосед, третий какой-то старый знакомый…. А, ну да. Еще ты. Тогда точно четверо.

К несказанному удовольствию Цента Владик обрушился в пучину страданий и залился горючими слезами. Бывший рэкетир крутил баранку и скалил зубы, ощущая резкий подъем самооценки. Пальцем лоха не тронул, а каким мучениям подверг. Талант! Талант от бога.

Минут через тридцать они добрались до некого населенного пункта. Цент, заметив его, выразил желание пошарить по сусекам с целью пополнения запасов продовольствия, но как только они въехали в пределы деревни, планы пришлось пересмотреть. Повсюду были зомби. Мерзкие, жуткие, окровавленные, они будто нарочно терлись вдоль дороги, а завидев автомобиль, радостно кинулись к нему, протягивая вперед руки. О том, чтобы остановиться и с головой отдаться мародерству не могло быть и речи, Цент даже скорость сбрасывать побоялся – не дай бог грузовик заглохнет, и что тогда?

– Сколько их! – ужаснулся Владик. – Неужели все люди на свете превратились в этих чудовищ? Как подумаю, что остались только мы….

– Да, мне тоже от этой мысли не по себе, – поддержал его Цент. – Как подумаю, что на всем белом свете помимо меня остался только лох в очках, аж в дрожь кидает. И почему вместо тебя не выжил какой-нибудь конкретный пацан, а еще пара молоденьких телок?

Миновали деревню и вновь с обеих сторон пошли бескрайние поля. Цент не совсем понимал, в каком направлении они движутся, и, что куда важнее, совершенно не понимал, куда им двигаться нужно. Окрестные деревни кишели ходячими мертвецами, логика подсказывала, что в городе дела обстоят не лучше. То есть, они, вероятно, обстоят куда как хуже, потому что концентрация двуногой биомассы там заметно выше, чем на периферии. Зато в городе было больше мест, где можно спрятаться от зомби. И, самое главное, в городе была еда. Много еды. И пиво. И сигареты.

– Что мы будем делать? – спросил Владик. – Куда поедем?

Цент не успел и рта раскрыть, как автомобиль чихнул пару раз, и заглох. Первая мысль, что бензин закончился, оказалась неверной. Датчик показывал, что в баке еще полно топлива. Либо датчик врал, либо средство передвижения сломалось.

Выбравшись из машины, Цент обошел грузовик по кругу и в сердцах ударил его ногой по колесу.

– Что с машиной? – спросил Владик, не без опаски выбираясь наружу.

– Не знаю.

– Может, свечи залило?

– Проверь.

Владик не стал этого делать, потому что даже приблизительно не представлял себе, где в автомобиле свечи и зачем они нужны, а о том, что их может залить, слышал в автомастерской, куда гонял на ремонт свою машину.

– Что будем делать? – спросил он.

– Да отвяжись ты! – рыкнул Цент. – Пристал со своими вопросами как банный лист к банщику.

Сам он зашел грузовику в тыл и распахнул двери кузова. Понадеялся, что внутри окажется что-то такое, что поможет им в нелегком деле выживания в условиях зомби-апокалипсиса. Почти не ошибся – в кузове оказались мешки с цементом.

– Что же за день-то такой? – сокрушенно вопросил Цент у неба. Небо не ответило. Вадик заглянул в кузов, увидел цемент и благоразумно воздержался от комментариев.

Дальше пришлось идти пешком. Цент не любил туризм, и вообще всегда считал, что пешком ходят и на автобусах ездят одни лохи, а реальные перцы рассекают на крутых тачках. Сказать по правде, сейчас он согласился бы и на жидкую, лишь бы не выворачивать ноги.

Куски куртки Владика, каковыми Цент обмотал ступни, давно протерлись до дыр. Цент стащил с ног эти ошметки и пошел босиком. Асфальт был неприятно холодный, на его поверхности часто попадались мелкие камешки, причинявшие дискомфорт. А тут еще рядом шел себе и в ус не дул программист, на ногах которого красовались удобные ботинки. В том, что крутой перец терпит неудобства, а лох нет, Цент увидел величайшую несправедливость. Подобное положение вещей противоречило основным законам мироздания, оно потрясало устои вселенной. Цент понял, что должен все исправить.

– Разувайся, – приказал он Владику.

– Что? Зачем? – тут же начал сыпать тупыми вопросами программист, напоминая этим ныне покойную Анфису.

– Обувь снимай! – прикрикнул Цент. – Живо. А иначе я тебя ударю.

В подтверждение своих слов Цент сунул Владику под нос окровавленную биту, и предложил понюхать, чем она пахнет. Пахло орудие смертью. Этот запах отшиб Владику желание задавать вопросы, будь они глупые или умные. Вместо этого он быстро разулся, оставшись в одних носках.

– Носки тоже, – скомандовал Цент.

Владик снял и носки. Тогда Цент схватил его ботинки, размахнулся, и бросил далеко в поле. Программист проследил за их полетом, после чего повернул к Центу лицо, отражающее лишь одну эмоцию – искреннее недоумение.

– Теперь пойдем, – сказал бывший рэкетир, чувствуя огромное облегчение. Конечно, сравняться с лохом это не достижение для крутого перца, но это гораздо лучше, чем было прежде, когда какой-то прыщавый Владик шел в ботинках, а он, гроза жадных коммерсантов, шлепал босиком.

– А можно я за ботинками схожу? – попросился Владик.

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Потому что вначале обуюсь я, а потом, возможно, ты. И никак иначе.

Босоногая бригада брела по дороге уже битый час, а окрестные пейзажи даже не думали меняться. Цент устал, ступни с непривычки болели, в душе закипала злость. Владик, судя по его перекошенной горем физиономии, тоже страдал, но общение с Центом научило его держать свои горести при себе.

– Боже, как же запарили эти родные просторы! – не выдержал Цент, доведенный до белого каления бескрайностью родимой сторонки. Теперь он понимал, почему многочисленные попытки захвата родины просвещенными европейцами потерпели фиаско. Да никаких ног не хватит бродить по этой бесконечной территории, пока дойдешь до места битвы, уже и воевать десять раз расхочется.

– Пить хочется, – не удержался, и пожаловался Владик.

– Тебе-то ладно, ты потерпишь, – отмахнулся Цент. – Вот мне точно хочется. Да и перекусить бы недурно…. Так, стоп! Что это там?

Метрах в трехстах дальше по дороге виднелся автомобиль, нагло припаркованный прямо на разделительной полосе. Все двери были распахнуты настежь, признаков жизни или излишне активной смерти не наблюдалось.

– Тачка! – обрадовался Цент. – Так, очкарик, тебе поручается ответственное задание.

Владик еще не знал какое, но интуитивно почувствовал, что оно ему не понравится. И интуиция не подвела.

– Нужно пойти в разведку, – пояснил Цент.

– Мне? – испугался Владик. – Одному?

– Верно. Если пойдут все, это уже не разведка, а первомайская демонстрация. Ты мелкий, невкусный, сумеешь незаметно подобраться.

– Да тут же даже спрятаться негде… – простонал программист, и это была чистая правда. На обочине после зимы даже не успела толком вырасти трава.

– Ну, я уж не знаю, как тебе быть, – вздохнул Цент. – Прояви смекалку.

– Я, наверное, не смогу, – признался Владик.

– Владик, – ласково произнес изверг, – если ты сейчас же не пойдешь к той машине и не убедишься, что там безопасно, я возьму вот эту биту, и так тресну тебя по голове, что вобью в землю по пояс.