Не знаю почему, но он улыбнулся как-то особенно, обоими уголками рта и левым глазом.

— И я не представляю, как самому сделать то, чего никогда не делал раньше.

Он не донес стакан до губ и вернул его обратно на стол.

— У тебя неоднократно был подобный опыт, не так ли? Позволь тебе напомнить, что не так давно, примерно дней двадцать назад, ты тоже сделал кое-что, о чем раньше даже и не думал. Зато сейчас думаешь каждый день. И, помнится, ты отнесся к этому с гораздо большим энтузиазмом. Не сказал бы, что это можно назвать неудачей. Выглядело весьма обнадеживающе. Со стороны.

Я почувствовал, как загорелись уши, но фыркнул.

— Так то секс, а то магия. Нашел, что сравнивать. Магия — не так-то просто, ей учиться нужно.

На сей раз фыркнул Северус.

— Что? — встрепенулся я.

— Да так… — многозначительно сказал он и замолчал.

— Ешь, пожалуйста. Остынет.

Он пожал плечом и принялся за стейк.

========== Глава 45 ==========

— Предложить тебе что-нибудь выпить? — светским тоном поинтересовался он, когда мы покончили с ужином в гнетущей тишине. Я согласно кивнул. Он встал и лично разлил по стаканам остатки хереса, не утруждая себя применением магии. Я поспешно отхлебнул половину налитого.

— Я просто, Северус, понимаешь…

Он неожиданно кивнул:

— Понимаю. Ты чувствуешь, но тебе необходимо знать. Что ж, если всего услышанного за эти дни тебе недостаточно, чтобы сделать выводы…

Я залпом допил остатки и нерешительно повертел бокал в руках. Просить еще я не отважился, но Северус понял меня без слов, и бутылка, проскользнув из приоткрытой кухонной двери, подлетела к столу и выплюнула пробку, наполнив два стакана — мой и его.

Я попытался неуклюже возобновить разговор:

— Хотя Шляпа и пыталась определить меня в Слизерин…

Он недоверчиво посмотрел на меня, сморщил нос и вытянул верхнюю губу.

— Ага, — продолжил я, — было дело. Думаю, потому, что она учуяла во мне часть души Волдеморта. Но я никогда так не смог бы. Я не умею думать и поступать как слизеринцы. Не умею так.

— Естественно, — кивнул Снейп. — Гриффиндор в худших его проявлениях. Или черное или белое. Никаких полутонов. Да, ты такой, Гарри. Или добро или зло, отвага или трусость, друг или враг. Вплавь через бурную реку, не поглядев, есть ли рядом лодка. Или любовь на всю жизнь или ненависть до смерти.

— Последнее, как выяснилось, не очень-то про меня. Иначе я уже был бы женат.

— О, мисс Уизли просто оказалась еще глупей, чем я предполагал, — небрежно бросил он.

— Наверное, мы просто не подходили друг другу, — мне стало обидно за Джинни, и я кинулся на ее защиту. — Точнее, я не подходил ей. Я изменился за последний год.

— Не льсти себе, — рассмеялся Северус. — Ты остался таким же, каким появился в Хогвартсе. Тот редкий случай, когда горбатого могила не исправляет. Что мы и можем наблюдать непосредственно на твоем примере.

— И ты, прекрасно понимая все это, все равно впустил меня? Еще не зная, что я принес очередные проблемы. И, кстати, ты меня целовал. Как никто никогда раньше. Скажешь, это тоже от того, что я остался прежним?

Бутылка спланировала от одного стакана к другому, плеснув каждому понемногу. Северус выпрямился в кресле, а затем вскочил и направился к книжным полкам, на ходу сдвигая их в сторону. Эта манера уходить от разговора порядком раздражала меня.

— Северус! — заорал я вслед. — Мантикора тебя дери, почему ты хоть раз не можешь сказать, что думаешь на самом деле?

Панель за ним бесшумно задвинулась.

Я глотал напиток и ругался на чем свет стоит. Когда я помянул предков Салазара в шестнадцатом колене, он появился из подвала и молча поставил на столик простую керамическую посудину, украшенную по краю зелеными узорами и редкой вязью рун.

«Омут Памяти», — догадался я.

Без единого слова он откупорил флакон и несколько полупрозрачных нитей скользнули в Омут, завиваясь причудливыми спиралями.

— Кое-что, что не досталось тебе в тот день, — резко и нервно сказал он. — Прошу.

И сделал приглашающий жест.

— От такого подарка грех отказываться, — припомнил я его собственные слова, снял очки и, откинув волосы, привычно опустил лицо в чужие воспоминания.

***

Обстановка мрачной гостиной напоминала дешевый убогий отель. Сквозь плотные шторы не проникал ни единый луч, комод жался в углу рядом с колченогим стулом. Единственным светлым пятном была большая кровать, застеленная бежевой тканью. На ней, повернувшись спиной к двери и подтянув колени к груди, сидел парень лет шестнадцати. Может быть, даже моложе. Или так казалось из-за его почти прозрачной худобы? На сгорбившейся спине можно было пересчитать каждый из позвонков, убегающих из-под взъерошенных волос к ложбинке между ягодиц. Под выпирающей левой лопаткой красовалась россыпь родинок. Юноша сидел тихо, почти не дыша, и даже не вздрогнул, когда его волос коснулись чужие пальцы. Снейп, каким я помнил его все школьные годы, с желтушным цветом лица и мертвыми безразличными глазами, завернутый в мантию по самый подбородок, стоял у кровати и поглаживал парня, словно пушистого котенка. Он осторожно, почти нежно перебирал черные пряди, проводил самыми кончиками пальцев по шее и дальше вниз по покорной спине. Поглаживал руками плечи и бока, придвигаясь все ближе, ближе к сидящему. Тот подавался навстречу ласкающим рукам и вскоре начал извиваться, скользя спиной и лопатками по черной профессорской мантии. Снейп обнял его за плечи и с силой притянул, вжимая в себя. Его пальцы заскользили по груди парня, лаская шею, задерживаясь на сосках и уходя ниже, к плоскому животу и полувозбужденному члену. Очевидно, профессор знал, что делал. Юноша запрокинул голову, вжался затылком в плечо Снейпа, томно застонал и завертел тощей задницей, потираясь об его бедра.

— Давай же, трахни меня, — прошептал парень, и лицо Снейпа вдруг исказила злобная гримаса. С выражением крайней брезгливости он оттолкнул распаленного юношу так резко, что тот чуть не спикировал с противоположного края кровати.

— Ты хочешь по-другому? — на Снейпа взглянули затянутые поволокой серые глаза и пухлый, слишком яркий рот округлился, придавая лицу парня сходство с фарфоровой куклой.

— Ты не хочешь меня? — удивленно спросила кукла.

Снейп поплотнее запахнул мантию, начавшую топорщиться в конкретном месте.

— Я делаю это очень хорошо. Всем нравится, — поспешно добавил парень и потянулся к Снейпу. Тот отпрянул, словно от раскаленной кочерги.

— Я не все, — отрезал Снейп, швыряя на покрывало несколько монет. И, вылетая из комнаты, прошептал едва слышно: — А ты не он.

Парень, подбирая деньги, недоуменно пожал плечами и вздохнул.

***

Снейп нервно расхаживал перед дверью в Большой зал Хогвартса. Из-за полуоткрытых створок доносился гам, смех, звон посуды и аплодисменты. Снейп мерил шагами коридор — пятнадцать в одну сторону, поворот, пятнадцать обратно, снова поворот. Разворачиваясь на каблуках в очередной раз, он столкнулся нос к носу с прозрачным лохматым волком, ощерившим клыки.

— Я не могу войти, — рявкнул зверь. — Со мной Гарри.

Снейп побледнел еще сильней и со всех ног кинулся наружу, на бегу призывая первый попавшийся фонарь. Не дойдя полусотни шагов до запертых ворот, он остановился, переводя дыхание. Потом нервно сжал и разжал пальцы, резко выдохнул и, подхватив летящий рядом фонарь, медленно двинулся навстречу моему двойнику и Тонкс, стоящим по ту сторону ворот.

***

Гарри-шестикурсник шагал вперед в полной темноте, и от него исходила горячая, жаркая волна эмоций. Тогда он не мог видеть того, что видел сейчас я. Воздух вокруг был плотным, почти осязаемым, словно ткань мантии-невидимки. И Снейп, идущий следом высоко поднимая фонарь, жадно втягивал ноздрями тягучий запах. Мерцающий желтый огонек отбрасывал лучик на шею и плечо Гарри, туда, где растянутая горловина чужого свитера открывала широкую полоску кожи и две темных родинки чуть ниже края волос. Снейп закусил нижнюю губу, изо всех сил стараясь удерживать фонарь на весу. Мелко дрожащим пальцам усилие давалось плохо, свеча за стеклом бросала хаотичные блики на его лицо. В тот миг, когда Гарри притормозил перед высокой дубовой дверью, в глазах профессора полыхнул явственный отблеск того самого пламени, который нынешний Гарри поклялся никогда не забывать.