— Ты что, спал все это время? — послышался удивленный голос из гостиной.
— Ты же хотела, чтобы я не делал глупостей, — съязвил я, выползая на лестницу, и стараясь пригладить руками растрепанные волосы.
— Тебе волю дай, ты и во сне способен нарваться на неприятности, — с явным облегчением рассмеялась подруга, увидев мою заспанную рожу. — С тебя кофе и обед. Уже давно вечер, Гарри! Раз уж ты тут, я намерена эксплуатировать тебя по полной.
— Да, хозяйка Грейнджер. Одну минуту, хозяйка Грейнджер, — я приставил ладони к голове и помахал импровизированными эльфьими ушами.
Гермиона заржала и успела прицельно метнуть подушку мне в спину до того, как дверь ванной захлопнулась за мной.
Спустя полчаса она с видимым удовольствием уминала омлет с тонкими полосками бекона и разглядывала оставшиеся с вечера на столе листочки.
— Прости, но это все, на что ты можешь рассчитывать.
— Что ты сказал? — переспросила Гермиона.
— Говорю, что твой домашний эльф в совершенстве освоил только приготовление завтраков.
— В любом случае, — она вытерла сбегающую из уголка рта каплю масла, — это намного превосходит мои личные достижения в этой области.
Я содрогнулся, вспомнив безвкусную — или пересоленную, смотря какое настроение бывало у Гермионы — бурду, которой подруга потчевала нас в те дни, когда выпадало ее дежурство по кухне нашего походного лагеря. Удивительно, но человек, умеющий сварить любое зелье по впервые увиденному рецепту, не способен разогреть купленную лазанью по инструкции, написанной на упаковке. В собственной микроволновке, которой она умеет пользоваться с детства. Или налить в хлопья ровно столько молока, чтобы они не походили на суп или затвердевший комок грязи. Размышляя над этим парадоксом, я чуть не пропустил ее следующую реплику.
— Может, стоит поговорить с Драко? — задумчиво протянула Гермиона, разглядывая хитросплетение стрелок на листке Рона.
— У Джинни бы хорошо получилось, — улыбнулся я и, уперев руки в бока, выставил вперед бедро, слегка покачивая им. — Почему же ты выгнал меня из моего любимого дома, Дракошечка? — пропел я, подражая самой отвратительной из интонаций Джинни. — Может объяснишь, что такого сделал тебе этот невыносимый Гарри? А я расскажу тебе, как сложно жить с этим сумасшедшим, не ценящим красоты и изысканности ни в чем, — добавил я и, состроив глазки, повторил издевательский жест Рона, приподнимая край воображаемой юбочки.
Гермиона хихикнула, потом задумалась и серьезно сказала: — Ты же ничего не рассказывал Джинни? Думаю, и сейчас не стоит. Лучше будет, если с Драко поговорю я.
— Вы ведь друг друга терпеть не можете, — перебил я подругу.
— Да, — бесхитростно ответила она. — Но прошло столько времени, и мы уже не в школе. Может, что-то да изменилось. Тем более, он тебе обязан. Если память мне не изменяет, то ты спас ему жизнь. Правда, не исключено, что память изменяет ему. В любом случае, это будет эффективней, чем твои или Рона попытки с ним поговорить.
— Делай, как знаешь, — согласился я и, помедлив, задал самый важный на этот момент для меня вопрос. — Отпустишь меня погулять сегодня вечером?
И быстро добавил: — Не бойся, все будет в порядке. Просто есть кое-какая идея по поводу Снейпа.
Гермиона подозрительно покосилась на меня и склонила голову.
— Внимательно тебя слушаю, — произнесла она.
Я стушевался. Посвящать ее во все подробности моего плана я не собирался. Да и четкого плана у меня не было. Так, смутные мысли. Но было предельно ясно, что простой просьбой мне не отделаться. Придется объясняться хоть в общих чертах.
— Э-э-эм…, — затянул я свою любимую завязку разговора. — Хотел кое с кем посоветоваться.
Гермиона молчала, ожидая продолжения моих «откровений».
— Ну подумай сама, если Снейп решил спрятаться от всех магов мира, то, держу пари на все оставшиеся у меня деньги, ему это удалось лучше, чем кому-либо другому. Поэтому я решил попробовать выследить его маггловским способом. А для этого мне нужна консультация знающего человека, и я собираюсь с ним встретиться.
— Хм, — приподняла бровь Гермиона, — хорошая идея. А что за человек-то?
— Незнакомец в поезде, — припомнил я ее же собственное определение. — Кстати, как называется тот паб, в котором мы надрались в Сочельник? «Три сосны», «Три сестры», «Три дивана»?
— Поссорились, а не надрались, — поправила подруга. — «Три камина». Ты там что-ли с ним познакомился? Кстати, там действительно три камина.
— Не заметил, — вздохнул я. — Так я свободен на этот вечер?
— Я тебе не нянька, — ответила подруга, протягивая мою палочку. — Постарайся не…
— … не наделать глупостей, — заученно повторил я. — Когда заведу фамильный герб — напишу эти слова на ленте.
— И все же…
— Ладно, ладно, — покорно согласился я и глянул в окно. В мутных сумерках легкий снежок превращался в дождь на полпути к земле. — Я буду очень стараться.
Пошарив в верхнем ящике стола, куда Гермиона сваливала все, что не нужно было прямо сейчас, я обнаружил какую-то помесь проволоки и куска ткани, видимо, служившую ранее бантом на подарочной упаковке. Сейчас этот гибрид успешно исполнил функцию ленты, кое-как стянувшей мои патлы в объемный хвост. И, намотав в несколько оборотов длинный гермионин шарф, чтобы скрыть свежее приобретение на шее, я распахнул входную дверь.
— Жду тебя с новостями, — прокричала вслед Гермиона.
— Уж как получится, — пробурчал я, сосредотачиваясь и представляя переулок с дверью паба. «Почему я так уверен, что Джесс будет там?» — удивился я еще до того, как вихрь аппарации выбил у меня из головы все мысли.
***
Без единой мысли в голове, под звон входного колокольчика, я распахнул отвратительного грязно-бордового цвета дверь, украшенную косой надписью «Открыто» прямо мелом на филенке. И, да, он был там. За дальним столиком, приткнувшимся между стойкой и стеной. Я сразу увидел склоненную коротко стриженную голову и плечи, обтянутые тем же свитером. Перед ним стояла на треть полная бутылка и нетронутое блюдо с неровными кусками мяса. Пробравшись между столиками, я застыл перед ним, ожидая, что он… что он что? … обрадуется? или наоборот, не узнает меня и мне придется долго объяснять, кто я такой? Какая, к черту, разница? Главное, что он здесь, он здесь, как я и был уверен!
— Забирайте его отсюда, молодой человек, — прошептал, перегнувшись через стойку, бармен.
Я протянул руку и отбил дробь кончиками пальцев по столешнице прямо перед его стаканом. Джесс тяжело вскинул голову и поднял на меня мутные серые глаза. Он был пьян как Хагрид в равноденствие. Я сложил было пальцы, чтобы произнести заклинание отрезвления, но в его глазах мелькнул такой яростный огонь, что я растерялся ровно на секунду. Этой секунды хватило на то, чтобы он вскочил и кинулся на меня, словно сумасшедший. Я боялся пошевелиться, понимая, что мои ребра треснут от его объятий. А он цеплялся за меня так, словно я — последняя соломинка, что удерживает его на грани здравого смысла, на грани жизни, может быть. Сдавив меня так, что воздуха в легких не хватало на полноценный вдох, он зарылся носом в мои волосы и все гладил, гладил руками по спине, тихо всхлипывая :«Ты, ты, это ты. Не оставляй меня, ради бога, не оставляй, прошу. Никогда не уходи. Не делай этого, Том, прошу тебя» И еще что-то, что я совсем уж не мог разобрать.
Кажется, мое сердце прекратило биться. Я стоял и, черт возьми, завидовал этому Тому в очках и с растрепанными волосами. Просто потому, что в жизни мне не встречался — да теперь уже и не встретится наверняка — человек, для которого я могу стать вот этим: последней надеждой, жизненной необходимостью, именем, которое произнесут так же захлебываясь в пьяном угаре, столько лет спустя после смерти. Всем тем, что для меня могла значить настоящая любовь. Если бы она у меня была, конечно. Он прижимал меня так, что очки нещадно давили на переносицу и я, силясь освободиться, пытался оторвать голову от его груди. На момент он расцепил руки и я, шепнул ему на ухо: — Пойдем отсюда. Я отвезу тебя домой.
