Какая тварь толкнула его под локоть, заставив открыть проклятую шкатулку?! И нет же, не почувствовал никакой угрозы, ни даже магического фона. В Норе он всегда считал себя защищенным от любых неприятностей. Хорошо еще, что его занесло именно в Хогвартс. Рано или поздно, но после каникул появится Дамблдор и уж конечно всё поймет, и поможет Гарри вернуться домой. Что там может произойти, пока он отсутствует, он предпочитал не думать. В любом случае, сейчас праздники, а в Рождество даже самые отпетые Пожиратели становятся примерными семьянинами.

Он представил праздничный стол, чинно разрезающего пудинг Волдеморта, Беллатрикс с рождественской короной на голове и Долохова с Мальсибером, разрывающих пополам хлопушку. От сцены веяло своеобразным уютом. Не без оттенка ужаса, конечно, но все же… Гарри усмехнулся сам себе. Интересно, где проводит каникулы Снейп? Рассекает черной тенью по коридорам Хогвартса или присутствует на этой милой семейной вечеринке? Хорошо знакомый профессор вполне мог бы подливать вино в бокал Волдеморта, почтительно наклонив голову. Но этот… Юный Северус — так похожий и одновременно непохожий на ненавидимого Снейпа — вызывал чувства смешанные и непонятные, напоминающие скорее интерес, чем отвращение.

«Интересно, каким я буду лет через двадцать? — задумался Гарри. — Если доживу, конечно. Может, мне повезет, и я не слишком изменюсь?»

Ну где же этот Снейп? Почему из всех возможных людей он встретил именно его? Мог бы столкнуться с Сириусом, даже с мамой и папой, тогда бы точно понял, что здесь происходило на самом деле. Когда они были молоды и еще… еще живы. Противные капли собрались на ресницах, и Гарри смахнул их уголком пледа. Не хватало еще, чтобы Северус застал его с опухшими от слез глазами. Тогда уж точно засмеет, не отстанет. Интересно, какого хрена профессор ни разу не проговорился о том, что они когда-то были знакомы? Вот ведь шпионская натура! Ни разу. А если дело вовсе не в отце? А ненавидит Снейп именно его самого, но только сказать не может или не хочет. За что же?! Что такого он натворил здесь, в прошлом, чтобы его ошибки помнились годами? Случайно обидел, оскорбил… или что похуже?

Гарри вздохнул и сам себе пообещал впредь поступать крайне осмотрительно. Еще раз вытер глаза и уставился на исцарапанные доски стены. «Что ж, — решил он, — если мне придется провести пару дней в компании этого длинноносого чудика, постараюсь хотя бы выведать у него побольше. В будущем несомненно пригодится».

Мысли прервал звук отпираемой двери. Северус ввалился в комнату, прижимая к груди бумажный пакет. Его и без того бледные губы посинели и ярко выделялись на фоне мертвенно-белых щек, на плечах и макушке красовались сугробы снежинок. Вдобавок его бил мелкий озноб.

— Твою мать! — завопил Гарри. — Там что, такой мороз?

— Мне нужно было подумать, — едва двинул губами Северус, — прежде, чем возвращаться.

Гарри разжал окоченевшие пальцы, отобрал груз и силой усадил сопротивляющееся тело на кровать.

— Ты же хренов зельевар! — орал он, пытаясь стянуть промокшее тонкое пальто. — Хоть перечное у тебя есть?

Северус громко шмыгнул носом и кивнул.

— А почему с собой не носишь?

Северус взглядом указал на старый саквояж и цепко схватил ледяными пальцами руку Гарри, рванувшего было в угол за спасительным зельем.

— Стой, кретин, там защитные чары.

— Ты же просто кусок льда! Или давай зелье, или сам потащу тебя в больничное крыло!

Гарри пытался вырваться, но Северус держал крепко, смыкая кольцо длинных пальцев вокруг запястья.

— Хрен с тобой, — сдался Гарри. — Хоть это выпей.

Он придвинул ногой бутылку виски, зубами отвинтил пробку и поднес горлышко к губам Северуса. Тот глотнул, закашлялся и выплюнул резко пахнущую жидкость на пижаму Гарри.

— Вот же несчастье, еще и пить не умеет, — фыркнул Гарри.

— Не не умею, а не хочу.

Похоже, возражать ему Северус мог в любом состоянии.

Гарри смотрел, как мертвенная бледность сменяется розоватой тенью, как проступают пятна румянца на высоких скулах, светлеют темно-синие губы, наливаются теплом и скользят по его руке кончики пальцев.

— Кажется, тебе уже лучше, — пробормотал Гарри, отдергивая руку. — Где тебя носило?

— Я же сказал, подумать нужно было, — ответил Северус, неловко приподнялся и побрел в угол.

Он даже раскинул полы пальто, опустившись на колени, чтобы Гарри не заметил, какие именно заклинания наложены на саквояж и какое зелье он выпил, звякнув стеклом о стекло.

— Ты прав, мне лучше, — будничным тоном произнес он, возвращаясь к Гарри. — Я тут поесть принес.

Из пакета показался кусок индейки, за ним сэндвичи, яблочный пирог, чудом не пролившийся кофейник, скомканные брюки, бесформенный свитер, слизеринский шарф и пара поношенных ботинок, а затем посыпались книги. Одна за другой они вываливались на кровать, сползали на пол, заполняя все пространство у стены. Их набралось уже на три дорожных сундука. Гарри смотрел на бесконечный поток округлившимися от ужаса глазами.

— Заклинание незримого расширения. Ты не изучал?

— Тебя бы с Гермионой познакомить, — заметил Гарри. — У вас бы нашлось много общего.

— Вот только твоих подружек мне здесь не хватало. Уже по ней скучаешь?

— Скучаю! Она не глупее тебя, между прочим.

— Твоя личная жизнь мне малоинтересна, — сухо сказал Северус и уселся прямо посреди книг.

— А вот мне твоя даже очень.

— А я бы посоветовал тебе заткнуться и поесть, — Северус направил палочку на гору еды, послав согревающее заклинание. Гарри поблагодарил кивком головы и принялся жевать. Такие потрясающие шоколадные эклеры были только в Хогвартсе.

— Попробуй, вкусно.

— Я сыт, спасибо, — казалось, Северус вот-вот нырнет целиком в толстенный фолиант.

*

— Одежду сменить не хочешь? — спросил Северус, не отрывая взгляда от книги, когда разомлевший Гарри отодвинул от себя поднос. — Я не могу вести серьезные разговоры с человеком, закутанным в плед. Брюки придется подкатать.

— Фигня, — махнул рукой Гарри. — Я привык таскать обноски двоюродного братца. Твои не хуже. Даже целее.

— Радуйся, что тебе не пришлось явиться на первый в жизни урок в кофточке с кружевами и перелицованных отцовских штанах.

— Весь первый год в маггловской школе я проходил в футболке Дадли. Я мог завернуться в нее трижды.

— Вряд ли тебе повязывали розовый бант, зажав всей толпой в туалете.

— А тебе наверняка не сыпали песок в школьный обед.

— А тебя не били сынки фабричных рабочих после правильного ответа на уроке.

— А ты не садился в лужу блевотины, оставленную соседом на твоем стуле.

— А тебе не вымазывали голову гудроном.

— А тебе не закрашивали стекла очков.

— А ты никогда не возвращался домой в разорванных ботинках и не видел, как плачет мать, потому что на новые нет денег.

— Да я вообще никогда не видел, как плачет моя мать! Ты хоть свою помнишь!

Северус с шумом втянул воздух.

— Извини, Гарри, — пробормотал он, не глядя ему в глаза. — Зато ты точно не любовался тем, как горит школа и твои «милые» одноклассники визжат стадом свиней, ожидая, что их спасут из закрытого класса.

— Ни хрена ж себе! — восхитился Гарри, вмиг позабывший обиду.

— Ага, во втором классе. У меня был мощный стихийный выброс магии после… Неважно. Мама забрала меня из школы и до Хогвартса обучала сама. Переодеваться будешь?

Гарри кивнул и потащил через голову пижамную куртку. Северус нашарил рукой сэндвич с индейкой и принялся жевать, скользя взглядом по странице.

— Теперь можешь говорить серьезно? — спросил Гарри, сложив книги в стопку и усаживаясь на нее верхом. Ему надоело смотреть на Снейпа снизу вверх, словно тот действительно был профессором, а Гарри новичком-первокурсником.

— Д-да, — почему-то Северус слегка смутился, но тут же быстро продолжил: — Я решил, что верю тебе. По большей части. В твоем рассказе есть несколько несоответствий. Я, скорее всего, это тебе неизвестно, вырос по соседству с Эвансами. У Петуньи нет никакой сестры. Совершенно точно. Ее брат Эшли учится на Гриффиндоре.