предчувствовал его и едва не сгорал от нешуточного извращённого возбуждения, а

оттого, пожалуй, особенно охотно смеялся над его шутками и вступал в споры

касательно некоторых картин, хотя обычно с прохладной улыбкой просто выслушивал его

соловьиные трели.

С моей стороны будет невежливо обойти вниманием абсолютно всё, что происходило за

эти дни, а потому я позволю себе предаться ностальгии. То время запомнилось мне

особенно, и я нередко воскрешал его в собственной памяти с нежной улыбкой. Тогда

мне казалось, что я безупречен, что всё, сделанное мною, идеально и ни один

криминалист не раскусит такого крепкого орешка, как я. Я виделся себе неуловимым и

гениальным, а оттого, возможно, судьба с усмешкой наблюдала за мной и выписывала

счёт, готовая предоставить его в любой момент, как только я перестану развлекать её

в достаточной мере.

Но всё же мне казалось странным, что столь многоопытный мужчина, как Белнисс, ни

разу не заметил меня, даже не повернул голову в мою сторону во время слежек. Пусть

я и скрывал собственную ауру, но, пожалуй, даже самый чёрствый пень почувствует

себя неуютно, если за ним пристально наблюдать. А я не только наблюдал, но и

следовал за ним по пятам, присматриваясь к его повадкам, привыкая к нему и

запоминая.

В один из таких дней мне улыбнулась удача попасть на одну из закрытых эротических

выставок и я больше любовался «экспонатами», чем следил за своим подопечным, а

потому упустил момент, когда он скрылся. Тогда я подумал, что элементалист что-то

заподозрил и поспешил избавиться от хвоста. Разочарованный, я засел в открытом кафе

напротив выставки и долго хлебал ирландский кофе, проклиная себя на все лады. И где

теперь его искать, где расставлять собственные сети? Злой как чёрт, я добрался до

своей машины и ещё полчаса только и делал, что курил, а после двинулся в сторону

комнаты, которую снимал за небольшую плату в сутки. Пожилая дама с удовольствием

предоставила мне пространство в обмен на небольшие домашние услуги и совершеннейший

денежный мизер. Она находилась почти на самой окраине Токио, но меня то мало

волновало теперь, когда было собственное средство передвижения. Заскучав посреди

пробки, я набрал Мику, исполняя ритуал, который проводил раз в пару дней, чтобы

мужчина не успел соскучиться и не подумал, что я опять смотался в неизвестном

направлении на неопределённый срок.

— Арти, ты сегодня рано, — раздался весёлый голос Дея из трубки, и я невольно

улыбнулся, наслаждаясь его теплом. — Как проходит твоя командировка?

— Задолбался в край. Жду не дождусь, когда уже вернусь. Стоптал ноги, денег на

бензин слил уже больше, чем на съём комнаты.

— Акира, как и всегда, весьма любезен, — чрезмерно недовольно буркнул Микаэлис.

— Ребята решили вытащить меня в кино, через пару часов поедем.

— Вот как? Ах ты мудак, — выкрикнул я возмущённо, когда чистенький, вылизанный порш

подрезал меня на дороге, и я с чувством жамкнул клаксон. — Извини, Мик, я

перезвоню.

Откинув телефон на соседнее сидение, я газанул, догоняя придурка, из-за которого

едва не улетел в отбойник. Каково же было моё удивление и возмущение, когда за

рулём я увидел Рильята. Он кинул на меня насмешливый взгляд, да и только, я же

скрежетнул зубами и вцепился в руль. Это было уже дело принципа, а не работы, потому я слегка сдал назад, дождавшись, пока порш от меня закроет другая машина, но

из вида его не терял, пообещав себе разбить лицо кретину, как только он доедет куда

надо. Ехали мы долго, и я то и дело отставал, не желая лишний раз мозолить глаза, а

сам кипел от злости. Вскоре он остановился возле приличного загородного дома, но из

машины выбираться не торопился. Я же, оставив свой автомобиль, выбрался на улицу и

быстро добрался до него, нетерпеливо постучал костяшками пальцев по стеклу. Мужчина

открыл дверь и поглядел на меня самую малость удивлённо и ехидно.

— Не помню, чтобы приглашал вас к себе, — приподняв бровь и выбравшись из машины, произнёс он.

— Можешь подтереться своим приглашением, придурок, — рыкнул я, хватая его за грудки

и встряхивая. — Тебе что, правила не писаны? Нашёлся, тоже мне, индивид. Как

обезьяна с дерева свалился?

— В первый раз вижу, чтобы так заводились только из-за того, что кто-то обогнал, —

хмыкнул он, не торопясь вырываться из моей хватки. Похоже, сложившаяся ситуация его

только веселила. — Не жаль тебе потраченного бензина, парнишка? Может, проводить

тебя домой, а то вдруг потеряешься?

— О, не переживай, Максимилиан, я отлично запомнил, где ты живёшь и как сюда

добраться, — улыбнулся я, выпуская мужчину из пальцев и направляясь в сторону своей

машины, и чувствуя на себе удивлённый взгляд. Ведь у нас не было случая

представиться друг другу. Пока что.

Я вернулся в съёмную комнату с лёгким сердцем и новым планом, который прокручивал в

голове раз за разом, прикидывая, всё ли продумал, всё ли учёл, не наворочу ли с

этим лишь больше бед и не попадусь ли, однако отказываться не собирался. В итоге, подскочив с утра бодреньким и весёленьким, я торопливо принял душ, нацепил

толстовку, джинсы с кедами — в общем, принял вид шалопаистый и неприметный, а

затем, оставив на кухне оплату за день, покинул чистенькую квартирку. Путь мой

лежал к дому элементалиста, который я собирался исследовать особенно внимательно. В

конце концов, там могла быть целая куча полезных сведений и такая же орава

неприятностей. Но шило в одном небезызвестном месте не позволяло мне остановиться и

одуматься. Что со мной может стать, в конце концов?

Через пару часов я уже подходил к высоким воротам, сейчас накрепко запертым. Следы

от шин на газоне и пустующий двор говорили о том, что хозяин отсутствует. А раз кот

покинул дом, то самое время мышам приняться за свои коварные дела. Поправив тонкие

перчатки на руках, я слегка сосредоточился и перемахнул через забор. Отдача от

хлынувшей энергии оказалась столь сильна, что я кувырнулся через голову и едва ли

не распластался по холодной от росы траве, но резво встал на ноги и вернул себе

равновесие. Почти неприметная камера пристально наблюдала за входной дверью, и я, стараясь не попадаться в радиус её зрения, двинулся в обход, прикидывая, как же

пробраться в дом. Безусловно, план у меня был, но в основе его лежало одно —

импровизация. Я всегда придерживался именно этого стиля. Импровизация. Вот что

спасёт тебя в самую трудную минуту, когда со всех сторон надвигаются неприятности, а смерть и враги дышат в самый затылок, наступая на пятки. Конечно, если мозгов

нет, и она не поможет, но попытаться стоит. И я всегда бросал кости, не волнуясь о

том, что на этот счёт ответит мироздание. Да, я продумывал многое наперёд, над

некоторыми вопросами сидел до посинения, пока не разбирал их по мельчайшим костям, но именно неожиданность казалась мне единственным верным решением всегда и везде.

Когда от тебя ожидают холодного расчёта и жестокой гениальности, проще всего

попасться на крючок теории вероятности и угодить впросак, а это я не любил уже

тогда. Я был достаточно безумен, чтобы ставить своих оппонентов в тупик экспромтом, и ни разу не жалел о содеянном.

Камера висела и над чёрным ходом, и над балконом на втором этаже, который, вероятно, выходил из спальни Рильята, а потому я несколько минут чесал репу, расслабленно покуривая и даже не предполагая, что владелец этого дорогущего

коттеджа вдруг может вернуться и спутать мне карты. Ведь из нас двоих именно я

собирался перемешать всё на свете и сделать всё в угоду собственным развлечению и

веселью. Да, всё это казалось мне отличным источником веселья и не иначе. Кто-то