мысли, что всё возможно. По крайней мере, точно так же было со мной многие, многие

годы, и, бывает, до сих пор вздрагиваю, если кто-нибудь вдруг вздумает выкинуть

простейший фокус с шаровой молнией. Но всё же позвольте объяснить кое-какие детали.

Фракции, как их зовут, почти ничем не отличаются. Да, они одинаково хорошо владеют

«тёмными силами», да, они творят невообразимые для человека вещи и кажутся

паранормальными. Но, оказывается, есть вещи, которые бывают из ряда вон даже для

таких, как, например, Акира. Из объяснений Тэтсуо я ничего толком не понял, кроме

того, что проявился весьма и весьма редкий, опасный дар — один на миллион. А из

сотни таких вот единиц обучение переживает не больше десяти. Как их звали, я не

знал. Но то, что я чувствовал внутри дома, мне совершенно не нравилось. Раз уж

почувствовал даже такой пень, как я, то ситуация, пожалуй, критическая.

Мы долго стучались, пытались дозваться хозяев, но всё было тщетно. И тогда просто

зашли внутрь, как ни в чём не бывало. Это было совершенно несложно, но мне

казалось, что соблюсти приличия нужно хотя бы отчасти. То, что творилось внутри, проблематично описать: тени словно рехнулись и скакали туда-сюда по стенам, как

дикие обезьяны, от этой пляски кружилась голова; а запах, который здесь стоял, и

вовсе выходил за все рамки: смесь керосина с потом и влажным мхом. В голове

воцарился сумбур, мне пришлось мгновенно уцепиться за Сато, чтобы не потеряться в

пространстве и не шлёпнуться в обморок. И вовсе не оттого, что я был неопытным

чувствительным и впечатлительным практикантом. Нет, здесь было столько энергии, что

даже я не мог толком осмыслить её, впитать и обработать. Чтобы отогнать от себя

чужую мощную волю пришлось постараться на славу, но я всё же справился. Эпицентром

этого ада была обычная на вид японка. Возраст её, как и у любой хорошо знакомой с

косметикой девушки, терялся между двадцатью и сорока годами, если не один, скажем, неприятный факт. Кожа её приобрела зеленоватый оттенок, а огромные глаза горели как

угли. И это сейчас, между прочим, был не сарказм и даже не метафора, а констатация

факта: абсолютно золотые с алыми вкраплениями глаза смотрели безучастно и глухо.

Казалось бы, что может быть ещё более странным? Белок отсутствовал вообще, а сквозь

чёрную щель узкого рта виднелись ряды острых зубов. Пожалуй, даже если бы я не был

специалистом по таким вот кадрам, мог бы с уверенностью и без проблем сказать, что

она — далеко не самый обычный человек. Звуки, которые она издавала, резали слух, вызывая зубовную боль и заставляя морщиться. Не то вой, не то рычание заполняли

гулкое пространство, перемежаясь высоким хихиканьем. И всё это почти разом.

— Боги проклятые, что это? — не выдержал и поморщился я, опасаясь приближаться к

неподвижной девушке и что-то делать.

— Ночной чтец, — глухим голосом отозвался Сато, укладывая ладонь мне между лопаток, а второй рукой принимаясь делать сложные пасы.

Сейчас, имея возможность беспрерывно впитывать излишки энергии, я был для него чем-

то вроде атомного реактора. Вопрос был только в том, что со мной случится, если я

вдруг не смогу справиться с этим потоком, если он окажется сильнее меня. Тори не

раз мне показывал, что случается, когда на обычного человека просто выливают свои

силы. Не используют заклятья, не воздействуют, а просто находятся рядом и не

рассеивают собственную энергию. Через пять минут после того, как он выпустил себя

из-под контроля, люди в кафе начали нервно переглядываться, дети — истерить, ещё

через десять у самых слабых кровь пошла носом, через три — они же теряли сознание.

На этом некромант остановился, небрежно бросив, что это была лишь маленькая щель, а

не открытая дамба. Сейчас же была даже не дамба. Плотину явно сорвало.

Через несколько мгновений тени перестали скакать в безумном танце, вой и рычание

стихли, и девушка приняла вполне здоровый человеческий вид. На нас она посмотрела с

возмущением и лёгким страхом, принимаясь оглядываться по сторонам в поисках

объяснений.

— Вы кто? — панические высокие нотки в её голосе звучали даже забавно. Она не

понимала, что во много раз сильнее меня и Тэтсуо вместе. Не осознавала, какое

могущество таится в ней. — Как вы сюда попали? Я сейчас позвоню в полицию!

— Не нужно никому звонить, Хана, — Тэтсуо заговорил мягко, спокойно, и его голос

звучал сладчайшей патокой. — Я хотел поговорить с тобой по поводу твоих

особенностей.

— Вы из психушки, да? Вас мать вызвала, да?

Дальше я к их разговору не прислушивался, принимаясь бродить по гостиной. Большой

телевизор работал в режиме без звука, проигрывал новости. На аккуратном кофейном

столике ютились две чашки с кофе, а точнее его остатками, гущей на самом донышке.

Модный журнал был открыт на странице с семейными секретами. В больших напольных

горшках, выпячивая множество тонких корней, ощерившись длинными листьями с

золотистыми краями, высились драцены. Худые прямые невзрачные и совершенно

неуместные. Узкая полка была сплошь и рядом уставлена фигурками разных персонажей, замерших в абсолютно неправдоподобных, странных позах. За ними прижимались к стене

тонкие книжицы в глянцевых обложках, наверняка какая-то манга — как и в любом

другом доме, где есть подросток. Приставка пылилась под телевизором, джойстиков и

вовсе видно не было. Где-то в соседнем помещении надрывался, свистя, чайник, пахло

подгоревшим кофе.

Но не успел я двинуться на поиски кухни, как хлопнула дверь. Тэтсуо вздрогнул и

шатнулся в сторону, мне же пришлось прикрыть глаза, справляясь с очередным потоком

силы — чистым и густым, напоминающим собой горький горячий шоколад как по

консистенции, так и по запаху. Вошедшая женщина была похожа на огромную медведицу, разбуженную посреди зимней спячки. Правый её глаз был абсолютно белым, перечёркнутый широким рваным шрамом, спускающимся вниз, по щеке, к самому

подбородку, выдвинутому вперёд. Чёрный плащ был откинут за спину, открывая бардовую

рубашку, плотно обтягивающую массивное тело женщины. Нет, она не была полной ни в

коем случае. Но мышц у неё было втрое больше, чем у меня самого. На поясе у неё был

закреплён кнут, и смотрелось это всё вместе до несуразности забавно. Женщина

перевела взгляд на меня, едва не заставив сесть под его тяжестью, следом — на

Тэтсуо. Хана же и вовсе зашлась рыданиями, забившись вглубь дивана и закрыв лицо

руками.

— Что ты здесь забыл? — по слогам, не скрывая собственного пренебрежения, спросила

женщина.

— Проходил поблизости, надо же кому-то было её подавить, — и глазом не моргнув, соврал Сато, хотя и старался держать от вошедшей дистанцию.

— Господин об этом узнает, — спокойно бросила она, но гневно сощурилась. — Ты не

имеешь права приближаться к таким. И тебя ловят уже в седьмой раз. — Тэтсуо

скривился, отвёл взгляд, я же молчал, затаив дыхание, пока она не глянула на меня.

Клянусь, если бы не выдержка, я бы отвернулся и сбежал через стену, лишь бы не

видеть её взгляда. — Ты не знаешь, во что вмешиваешься, сопляк. Держись от этого

безымянного подальше.

— Бегу и спотыкаюсь, — невольно огрызнулся я, не понимая, что лучше всего мне

сейчас заткнуться. Совсем. Сделать вид, что меня здесь нет, и позволить женщине

доделать то, зачем она сюда явилась. Она развернулась ко мне всем корпусом, и, если

бы до того я не поглотил безумное количество сил, ни за что бы не почувствовал

подвох. И лишь поэтому увернулся от мелькнувшей тени. — Какие мы нежные. Не

привыкли слышать отказ?

— Я убью тебя, — сдержанно оповестила она. Таким тоном, будто просила передать

сахарницу с другого конца стола. — Если ты сейчас же не заткнёшься, я убью тебя.