Потом приходили печальные новости, плохие и тревожные. Она не хотела верить, что его сердце настолько ожесточилось, что он смог поднять руку на женщину, мать своего ребенка, и оказаться за это в тюрьме, что смог сам так опрометчиво и безрассудно разрушить не только свою жизнь. Потому что, несмотря ни на какие повороты его судьбе, она всегда угадывала в глубине его сердца замурованный болью и несправедливостью, порой едва мерцающий, но не погасший совсем, свет его души, словно малая искорка того тонкого огня любви, к которому они прикоснулись вдвоем. И благодарила Бога за то, что этот свет зажегся в их жизнях, озарил их навсегда – редко кому дозволенным счастьем Любить безо всяких условий.

Интуитивно она понимала причину всей цепи его поражений в отношениях с женщинами – срабатывало «клише» глубокой внутренней психологической травмы, которая породила недоверие. Он так и не смог больше полюбить по-настоящему никого – ни своих жен, ни своих детей, ни встреченных в разное время женщин. Ибо никакой самый успешный секс не растит крыльев для души, она страдает без высокого полета, как плененная условностями житейской морали, лишенная свободы птица. Это была плата за предательство Любви… Когда-то его мать в ставшей прощальной беседе с ней на крымском берегу сокрушенно заметила, что «он ведь у нас – однолюб»… И оказалась катастрофически, прозорливо права.

Пройденный путь и духовные открытия помогли ей понять, почему только Истинная Любовь умеет прощать, никогда никого не судит, не обвиняет, а только оправдывает… Но на Земле Она не может избавить людей от боли, потому что мир этот – двойственный, где радости не бывает без печали, как дня без ночи. На собственном опыте она познала, что люди накопили в себе столько зла, что из-за гордыни и зависти не способны прощать никому даже мимолетного счастья. И она милосердно сочувствовала его страдавшей от пустоты душе, запутавшейся личности, бунтовавшей своим, приемлемым для него, способом против им же самим рожденных обстоятельств своей жизни. Только он этого не понимал. Ей тоже пришлось пройти свою «голгофу» – долгие годы навещать в тюрьме единственного сына, ни на миг не разлюбив его за жестокие ошибки, ни на йоту не отступив назад в борьбе за его жизнь, свободу, за восстановление справедливости. Это была ее плата за неверный, конформистский выбор супружеской жизни без искреннего чувства. После потери любимого, имеющей смысл осталась только любовь матери, которая и подверглась самому тяжелому испытанию. Однако, именно эта всесильная – материнская – любовь и дала ей силы не сдаться, бороться изо дня в день, добиться оправдания сына через Комиссию по правам человека при ООН. Она смогла это сделать в те непростые годы, будучи еще привлекательной женщиной в практически феодальном среднеазиатском государстве, где каждый похотливый самец на любом шагу продвижения на любом шагу продвижения судебного дела считал своим долгом получить с нее помимо денег еще и другую мзду… Она выстояла, не уступила нигде, не сломалась от унижения женского достоинства, причем, только потому, что умела Любить и Верить, как никто вокруг. Потому, что с самого детства ощущала в себе дух настоящего Воина.

…Однажды она узнала, что в эмиграции умерла его мать, загрустила, молилась, просила у ее души, покинувшей этот мир, прощения за причиненные невольно страдания. Ведь по-матерински она глубоко ее понимала, каково это, когда приходит угроза единственному и любимому сыну, пусть даже в образе не самой скверной женщины… Но когда пришла весть, что не стало и отца, что развалился его второй брак, что он остался совсем один… она начала искать его телефон. Зачем, спрашивали подруги… Но для нее эта тревожная весть однозначно прозвучала сигналом беды у любимого, тем более, что ее готовность бежать на помощь любому попавшему в трудное положение существу всегда была естественной частью ее женской природы. Ее буквально сжигала потребность протянуть ему через время свою руку помощи и поддержки, чтобы он знал, что хотя бы одна душа на этой земле любит его… просто так, не за что-то особенное, безо всяких условий и поисков взаимности, а потому что Любит. Не должен человек оставаться один, без тепла и надежды, что он кому-то нужен. Не все могут обрести опору в Вере такой силы, какой обладала она. Ныне, в свои почти шестьдесят, она отдавала себе отчет, что быть рядом с ним судьба уже вряд ли позволит, полагая, что это даже к лучшему, особенно, когда смотрела на себя в зеркало. Это в Америке, в которой она жила уже последние десять лет, женщины продолжали выходить замуж до собственных похорон. Он-то помнил ее в зените жизни, в расцвете ее женской зрелости и своеобразной красоты, которую она сама, между прочим, всегда ставила под сомнение. Но на тот момент все это было уже не важно.

И вот, когда после нескольких месяцев поиска через Интернет и знакомых, заветный телефон был получен сразу из двух источников, она вдруг запаниковала – а что, если… Если он даже голоса ее не узнает… Если ему это и не нужно вовсе… И масса всяких «если» роились жалящими душу пчелами в ее сознании… Опять вернулась эта постоянная неуверенность в себе… Наконец, настал тот памятный день. Она собрала всю свою волю и любовь в единый стержень, чтобы не пасть духом от его непредсказуемой реакции и… набрала номер! Ответа не последовало. Трубку никто не снял. Так продолжалось несколько недель, и пришло предположение, что он уже не живет в этой квартире. Но настойчивость, как известно, всегда делает честь стремящемуся и нередко бывает вознаграждена достижением цели. Одна из продолжавшихся попыток внезапно увенчалась успехом – он снял трубку и совершенно прежним голосом ответил «Да!» Ее сердце резко «ухнуло» вниз и вернулось обратно вместе с «кодовой» интонацией слегка осипшего от волнения голоса, с которой она всегда произносила его имя, когда звонила ему тогда из своей далекой Средней Азии. И он узнал эту интонацию мгновенно! И был несказанно удивлен, и даже показалось, что обрадован! Они не могли наговориться в тот первый раз через столько лет! Обо всем. Словно и не расставались. И смех, и слезы, и радость, и всхлынувшие со дна долго сдерживаемые чувства – все звучало в этом диалоге… Она потом долго не могла прийти в себя и без конца повторяла про себя фразу героини Инны Макаровой из старого советского фильма «Дорогой мой человек»: «Нашла! Нашла! Наконец-то я тебя нашла!», точно также задыхаясь от переполнявшей радости снова слышать любимый голос…

Однако, обретенная мудрость не защитила ее от новой иллюзии… Иллюзии, что жизнь может наполниться новым смыслом, что она поддержит его, сможет помочь, что теперь им обоим будет легче, будет, с кем разделить пережитое за пропущенные годы вне общения с родной душой. Но понятно это стало не сразу. От того юноши, которого она любила, остался только голос, ныне с ней общался совершенно другой человек, и это было естественно, она и не надеялась на встречу с ним, прежним. Главное, чего желало ее сердце в возобновившейся связи, это доверие, открытость, искренность, благородство, по которому она так тосковала, взаимная душевная поддержка. Она осознала, что нуждалась в его присутствии, возможно, даже больше, чем он – в ее участии. Понимая, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, она все равно мечтала снова сблизить частотный диапазон их душевных волн настолько, чтобы достичь того редкого безмолвного совпадения-взаимопонимания, которое было у них и которого она больше ни с кем не обрела. Кроме своей матери, пожалуй. Но это было «женское» взаимопонимание. Потекли недели телефонных бесед, переписка по компьютеру через Интернет, обмен музыкой и стихами. Она так дорожила в тихой радости своей вновь обретенной сокровенной тайной…словно интуитивно предчувствовала – долго это не продлится. А потом она чуть не разбилась на своей машине в один из зимних вечеров, возвращаясь с занятий руководимой ею духовной группы… Ее машину при торможении несло по гололеду к неминуемому столкновению с впереди стоящей на перекрестке «тойотой». Спасла лишь молниеносная реакция и помощь ангелов, в которых она верила всегда. В последние секунды резко крутанув руль в сторону тротуара, она затормозила, наконец, по прикрытой снегом траве на лужайке углового дома в полуметре от толстой ели…