— Ты так думаешь? Спроси Джареда. Этот человек, наверное, до сих пор дрожит от страха.

Легкий вздох вырывается у нее. Она закрывает свой прелестный ротик и спрашивает меня с расширившимися глазами:

— Нет!? Я настолько плоха?

— Позволь мне просто заметить, что я научился не пасовать перед трудностями в своей жизни, — она раскачивается из стороны в сторону, чуть ли не пританцовывая на кровати.

— Извини, — наконец вымолвила она.

— Будет не очень симпатично для тебя, если ты написаешь на пол, — я киваю в сторону ванной.

— О, Боже мой! Спасибо, — она убегает прочь, исчезая за углом. Я не могу помочь, но смеюсь, наблюдая, как она, исчезая в ванной, придерживает свои огромные штаны, что перевернулись на ее талии за ночь. Дверь в ванную захлопывается и закрывается, оставляя меня одного в комнате. Я вскакиваю с кровати и направляюсь к шкафу, куда положил свой телефон на ночь.

Неудивительно, что накопилось столько пропущенных вызовов. В том числе и около полутора десятков от Оливии. Я стону, опускаясь в изножье кровати. Не открывая никому своей любви между мной и Маккензи, мы пообещали друг другу, что будем пытаться исправить все повреждения, что нанесли взаимно. Я полон решимости сделать все, что потребуется, чтобы исправить ошибки и загладить вину по отношению к ней. Нет для меня оправдания, что я вел себя как слепец. Она имела полное право оставить меня тогда, и она имеет такое же право уйти сейчас. Тем не менее, она осталась. Это нечто!

Я нажимаю кнопку чтения сообщений и проверяю почту от Итана, который напоминал мне о дате вылета.

Эндрю Вайзу

От Итона Монтгомери.

Дата: семнадцатое июня две тысячи двенадцатого года. Двенадцать часов тридцать четыре минуты пополудни.

Тема: Ваш удивительный помощник хотел бы напомнить вам...

Да, вы читаете правильно. Этот удивительный помощник напоминает вам, что вместо того, чтобы субботним вечером пойти и переспать со всеми горячими красотками, он повторяет вам — не пропустите свой вылет завтра.

Так как я был вполне уверен, что вы будете вполне успешны в налаживании отношений с прекрасной Маккензи Эванс, я взял на себя смелость заказать билет для нее на самолет до Бостона. Не волнуйтесь, я убедился, что использование вашей личной кредитной картой не оглашалось, в чем ваш бывший помощник был не очень хорош, так как ее грязные руки выдавали информацию на сторону. Да, и, кстати, я тоже купил себе билеты на женский бокс в следующем месяце с вашей карты. Это самое меньшее, что вы можете сделать для человека, который с таким трудом отбивался от вашей беременной дамы, пока у вас не наладился телефон. Эта женщина почти свела меня с ума! Кстати, мне нужны подробности вашей истории. Гэвин не очень разговорчив.

В любом случае ваш и Маккензи самолет один и тот же. Я так же написал об этом Джареду и Гэвину.

П.С.: подтвердите же, что я удивительный.

Хорошей поездки. Не могу дождаться, так хочется познакомиться с женщиной, из-за которой вы создали столько проблем. Она должна быть кем-то особенным!

Итан.

Женский бокс! Надо же. Оставить кредитную карту Итану, чтобы он придумал такую банальщину. Он мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Выбрать турнир по вольной борьбе женщин — лилипутов, например. Не то, чтобы я был поборником подобных зрелищ.

Тысячи маленьких бабочек принялись порхать в моем животе после прочтения этой смски. Он купил билет для Маккензи! Это была самая легкая часть и она выполнена! Теперь предстояло дело поважнее: убедить ее лететь вместе со мной. Хотя это может оказаться гораздо легче, чем я думаю, из-за произошедшего вчера ночью разговора. Может быть, стоит допустить хоть на минутку, что она будет настолько добра ко мне, чтобы улететь вместе со мной назад, в Бостон.

— Чего это ты улыбаешься? — спрашивает Маккензи. Господи, эта женщина явно скрытница. Я даже не услышал, когда она успела подойти.

Телефон выпадаетна колени, и я смотрю на полностью одетую Маккензи. Она просушивает волосы полотенцем и вытирает лицо. Даже без макияжа, она непередаваемо прекрасна. Она усаживается рядом со мной, складывая руки на коленях.

— Я просто только что прочитал смски от своего секретаря, — я беру телефон, продемонстрировав ей сообщение и кидаю его обратно.

Она прищуривается, проводя язычком по губам, интересуясь:

— Итан, верно?

— Да. Он напомнил мне день отлета.

— А, да, я вижу, — говорит она, опуская голову на свои руки.

Сейчас представляется хорошая возможность спросить ее. Итак, я пробую сглотнуть волнение и унять порхающих бабочек в животе.

— Я знаю, это покажется странным, учитывая произошедшие недавно события, но все же я хотел бы спросить тебя, — я нервно усмехаюсь, потирая шею, — или в течение последних нескольких месяцев, — я глубоко вздыхаю: — но не хотела бы ты вернуться вместе со мной в Бостон?

Маккензи вскидывает голову и приоткрывает рот от удивления:

— Я... ух... ну... я даже не знаю, что сказать на это.

Ее неуверенность заставляет меня почувствовать себя открытым и по-детски наивным. Я отвечаю ей беспечным пожатием плеч.

— Скажи «да».

Проходит, кажется, целая вечность, прежде, чем я дожидаюсь от нее ответа. Маккензи встает с кровати, подходит к комоду и останавливается. Я смотрю на ее отражение в зеркале. Буря бушует в ее глазах:

— Могу я подумать об этом некоторое время?

Я отталкиваюсь от кровати, потягиваюсь всеми мышцами и подхожу к ней сзади. Положив руки на ее плечи, я гляжу на наше отражение в зеркале. На нас обоих заметны признаки бессонной ночи, проведенной в разговорах и слезах.

— Самолет улетает в три. Так что у тебя не так уж много времени.

Она поворачивается лицом ко мне, предоставляя мне прекрасную возможность рассмотреть в зеркале татуировку на ее спине. Я обнимаю ее, скользя большими пальцами рук по ее коже в месте татуировки.

— Спасибо за понимание, — шепчет она.

Я выдавливаю улыбку, вновь ощущая себя не очень уверенно смотрящим в будущее. Маккензи берет мое лицо в ладони, наблюдая за уголками моих глаз:

— Я всегда любила, как ты прищуриваешься, когда улыбаешься, — ее пальцы скользят по моим щекам. — У тебя еще и ямочки появляются.

Искры желания растекаются вдоль всего позвоночника. Быть так близко рядом с ней рождает огонь в моей душе. Я наклоняюсь и нежно прижимаюсь губами к ее губам. Она отвечает на мой поцелуй с не меньшим пылом, просовывая язык в мой рот. Я крепко сжимаю ее в объятиях, стараясь вложить в этот поцелуй все свои чувства.

Вот это правильно. Это всегда легко возникает между нами и должно повторяться снова. Все стены, что она понастроила между нами, рушатся на моих глазах. Я могу поклясться, что ее любовь ко мне воистину чудо. День, когда она призналась мне в любви стал величайшим днем в моей жизни, но даже это не сравнится со всем спектром чувств, что присутствует сейчас внутри меня. Она прощает меня. И я бы простил себя. Если это случится, значит, возможно все.

Такой накал чувств кружит вдруг между нами. Все внутри меня жаждет ее, нуждается в ней, но она отстраняется, задыхаясь и улыбаясь мне.

— Мне нужно уйти на некоторое время, — шепчет она, целуя меня в шею.

Я откидываю голову, подставляя шею ее чудесным поцелуям, наслаждаясь ощущениями прикосновений ее рта к моей коже.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Мне тоже не хочется, — теплота ее дыхания греет кожу горла. — Мои родители беспокоятся. Я оставила телефон в машине и ни разу не перезвонила им за прошлую ночь.

Ее руки поднимаются вверх по рубашке, касаясь живота, а губы продолжают триумфальное шествие по коже горла. Я люблю эту сильную женщину, которая стоит сейчас рядом со мной. За последние несколько месяцев она изменилась больше, чем я могу себе представить, и, будучи честным человеком, должен признать, изменения эти стали в лучшую сторону. Я подхватываю ее и усаживаю на комод. Она обвивается ногами вокруг меня, притягивая меня ближе к себе.