Широкая улыбка Мэл сказала всё за неё.

Теперь я лежал на лопатках, а она была моим инквизитором. Крепко сжимала бёдрами мои ноги и, ожидая, пока широкая белая свеча хорошенько прогорит, гладила живот и волосы в паху, чуть царапая острыми коготками.

Я видел, как сорвались первые несколько горячих капель, но их падение всё равно оказалось для меня неожиданным. Меня мгновенно обожгло огнём и кожу тут же стянуло тёплой твердеющей корочкой. Это ощущение было странным, но скорее понравилось, чем нет.

— Мне продолжить? — спросила Мэл.

В её глазах горело пламя, а в руке — огромная свеча, больше похожая на чашу полную расплавленного золота. Мэл выглядела дьявольски возбуждающе. Обнажённая. Со следами недавних ожогов на теле. С растрёпанными светлыми волосами. Огненная ведьма.

И я сказал «да».

Мы встречались ещё несколько месяцев и расстались, когда у Мэл начались особенно острые проблемы с воспитанием дочери. Я предлагал ей свою помощь, но Мэл отказалась. Вскоре она сменила работу и переехала за город, как и хотела. Мне осталась от неё несколько шрамов и фотография камина в её новом доме.

Глава 5. Круэлла.

Круэлла была настоящим взрывом, радужным фейерверком. С ней всё было просто и понятно. Ей нужны были дорогие подарки, выпивка и секс. И, конечно же, веселье.

Она ненавидела скучать. Сразу начинала искать бутылку или просила включить музыку погромче. С ней и я забывал обо всём на свете.

Она пахла дорогими духами и крепким табаком совсем не дамских сигарет.

В постели Круэлла никогда не была полностью голой. На ней обязательно оставались бриллиантовые украшения, а её изящные ручки всегда были спрятаны в рукава дорогой шубы. Норка, лиса, соболь, песец, белый тигр. Чёрт, у неё даже была шубка из мягчайших шкурок детёнышей тюленят. Попадись она на глаза зоозащитникам и ей несдобровать.

Я обожал её. Мне нравилось трахать эту взбалмошную блондинку, окутанную мехами и бриллиантами. Нравился её заливистый смех. Я обожал пачкать своей спермой дорогой белоснежный мех покрывала на её огромной кровати. Круэлла воспринимала это совершенно равнодушно, а зачастую и сама проливала на него вино или прожигала сигаретным пеплом.

Встречи с ней были ночами гедонизма, а пробуждения — настоящим адом. У Круэллы болела голова, её тошнило выпитым в унитаз, а она отыгрывалась на мне. Кричала, что я подонок и совсем её не люблю. Чтобы я убирался и больше никогда ей не звонил. Что если я только посмею, она всё расскажет своему мужу.

Она была женой одного моего делового партнёра. Да.

Вечером того же дня Круэлла сама звонила мне и, будто ничего не было, звала на вечеринку в какой-нибудь клуб, потому что она пьяна и если снова сядет за руль, у неё отнимут права. Что дома муж, и он будет очень зол, если она вернётся в таком виде.

— Он такой зануда. Он сделает своей детке а-та-та по попке.

И я ехал в этот клуб, а потом вёз её к себе домой. Она смеялась и предлагала сделать мне минет.

— Позже, милая, — говорил я, стараясь внимательней следить за дорогой.

Это было сложновато с её рукой у меня в штанах.

Дома она скидывала шпильки, потому что ноги её совсем не держали, и отсасывала мне прямо в прихожей. Позже мы всё-таки добирались до кровати или хотя бы дивана в гостиной и трахались.

Пили и трахались. Трахались и пили. Я слизывал текилу из впадинки между её грудей. Круэлла взвизгивала и смеялась, как безумная, и без остановки говорила какую-то чушь. Она любила, когда я кончал на её маленькие сиськи с остро торчащими сосками, на её дорогие бриллиантовые колье. Любила пристёгивать меня настоящими полицейскими наручниками (и я даже знал, как они ей достались) и долго дразнить, прежде чем всё-таки пристроить мой член в свою ненасытную щёлку.

Утром мы просыпались липкими от засохшей спермы и сладкого алкоголя. Круэлла превращалась в ворчливую суку и запиралась в ванной. А когда уходила, снова обвиняла меня в том, что я скотина и сволочь. И чтобы никогда ей не звонил.

И я действительно ни разу в жизни ей не звонил. Через пару дней или неделю она сама пьяным голосом звала меня из динамика сотового в клуб, на яхту или к себе домой. И я выезжал.

Она была такой шлюшкой. Такой безумно дорогой шлюшкой, которая даже не отрицала этого. Слишком дорогой.

— Я продаюсь, но получаю от этого удовольствие, — говорила она. — Что в этом плохого? Все шлюхи!

— И я?

— А разве нет? Мужчины самые большие шлюшки из всех. Только называют как-то по-другому и жутко гордятся этим.

Мы расстались не потому, что мне стало жаль денег на дорогие подарки или уже не хватало здоровья на эти бессонные алкогольные ночи. Я стал встречаться с другой, а по своему воспитанию я не мог изменять одной женщине, встречаясь с другой. И я перестал отвечать на её звонки.

Глупое правило.

О гибели Круэллы я узнал через полгода от её мужа. Она села пьяной за руль и выехала с моста через ограждения прямо в реку. Спасатели не успели.

Глава 7. Урсула.

С Урсулой я начал встречаться, чтобы наказать себя. До знакомства с ней я предпринял весьма неудачную попытку общения с сыном, но мы оказались совсем чужими друг для друга. Он винил меня в этом и вполне заслуженно.

Урсула понятия не имела, кто я такой и чем зарабатываю на жизнь. Я врал ей, что работаю учителем философии в захудалом колледже, её это вполне устраивало. Мы всегда встречались у неё дома. В общем-то, я почти никогда не приводил женщин к себе домой. Особенно после Круэллы.

Квартирка Урсулы находилась почти на окраине города. Я оставлял машину за два квартала и дальше шёл пешком.

Урсула была не похожа на моих предыдущих пассий. Темнокожая и страстная.

Она любила командовать. Была моей чёрной госпожой. В то время я совсем не хотел ни за что нести ответственности, и я слушался её, точно ручной пёсик. Почему-то я испытывал к ней громадное доверие. Урсула располагала к себе. Я знал, что она не причинит мне вреда, а она знала, что делала и знала, когда нужно остановиться. Чувствовался немалый опыт. Я доверял ей настолько, что мне почти не приходилось использовать стоп-слово. Иначе бы я не смог позволить ей себя связывать.

Верёвками или же ремнями в самых разных позах. Связываниями дело естественно не ограничивалось. Урсула пускала в ход много чего из своего арсенала. Большинство из того я бы не рискнул повторить больше ни с кем и никогда. Я никому бы не доверил трахнуть себя страпоном, или же подвесить за руки к потолку и отхлестать себя плетью.

Урсуле нравилась моя покорность.

Но больше всего ей нравилось придушивать меня во время секса широким чёрным ремнём. Естественно, связанным, без единой возможности оказать сопротивление. Она туго затягивала грубый армейский ремень и позволяла кончить. До чёрных пятен перед глазами, до белых вспышек в голове и радужных переливов. В такие моменты она наверняка испытывала особую власть, ведь не ослабь она ремень в нужный момент, и в её постели мог оказаться некогда бодренький сорокавосьмилетний труп.

Пока я встречался с Урсулой, даже на деловые встречи мне приходилось надевать под пиджак свитер с высокой горловиной. Следы от ремня почти не сходили.

Она была моим самым большим грязным секретом, но каждый раз я шёл к ней в каком-то нездоровом предвкушении. Я гадал, какую же новую сладкую пытку приготовила для меня моя Госпожа. И каждый раз она меня удивляла.

Наверное, однажды я всё-таки сдох бы в её доме, искусно опутанный верёвками и с затянутым на шее ремнём, если бы она сама не предложила расстаться. Она хорошо оценивала риски, и я как послушный раб не стал ей перечить.

Глава 8. Ингрид

На фоне моих предыдущих возлюбленных Ингрид была льдом. Настоящая снежная королева. Светловолосая и голубоглазая, она излучала арктическое спокойствие. И, наверное, символично, что мы повстречались именно зимой. Я проходил мимо её магазинчика, когда она безуспешно пыталась опустить заевшие на морозе рольставни.