Глава 1. Тётушки.
Сколько себя помню, меня всегда окружали женщины. Даже своего отца я помню довольно смутно. Единственное воспоминание о нём — как он за руку вёл меня к своим сёстрам — моим тётушкам. Он небрежно трепал меня по волосам, пока что-то обговаривал с ними на пороге их дома, а потом ушёл. А я остался один перед тремя женщинами, которые озадачено мне улыбались.
Три мои любимые тётушка. Тётя Агата — строгая вдова, тётя Матильда — очень тихая и замужем никогда не бывавшая и тётя Амалия, которая всегда улыбалась и довольно редко ночевала дома. Именно тётя Амалия первая научила меня любовным премудростям.
Эти три разные добросердечные женщины и воспитали меня. Они научили меня всему, что считали необходимым. Тётя Матильда учила меня, что женщину нужно любить и уважать. Ставить её желания превыше своих, потому что я мужчина и априори сильнее. И что женщин нельзя обижать ни словесно, ни физически. Тётя Амалия помимо прочего, учила, что женщину необходимо слушать, даже когда она говорит чепуху, и говорить им всякую чепуху, которую они желают услышать. А тётя Агата наставляла, что нужно быть верным и любить только одну женщину. Что если ты вдруг полюбил другую — это измена.
Это поучение оказалось понять сложнее всего. У меня был игрушечный заяц, которого я безумно любил и спал с ним. А ещё у меня была машинка на верёвочке. Неужели я изменял своему зайцу, пока играл с машинкой? Но ведь возить за верёвочку зайца было ещё глупее, чем спать с пластмассовой машинкой. И это не говоря о том, что у меня и другие игрушки были. И я любил их всех. Даже одноногого солдата Джона.
Тётушки покачивали головой и говорили, что женщин нельзя сравнивать с игрушками. И что, когда я вырасту, то всё пойму.
Глава 2. Мила.
Моей первой любовью и впоследствии женой стала Мила. Первая красавица класса. Я был не очень сильным парнем, да и не особенно симпатичным, но, вопреки насмешкам одноклассников, я сумел добиться её внимания.
И её близости прямо на выпускном балу.
Кабинет естествознания находился достаточно отдалённо от шумного праздника, но Мила всё равно ужасно нервничала и боялась, что кто-нибудь услышит и войдёт. Я непрестанно шептал ей, какая она красивая, какая сладкая и целовал шею и покатые белые плечи. Ведь тётя Амалия говорила, что женщинам это нравится.
Мила постепенно сдалась и спустя какое-то время уже сама помогала мне стянуть штаны. Она излишне торопила меня и подгоняла. Нервничала. Чёрт подери, я и сам нервничал. Я в первый раз натягивал презерватив, с волнением поглядывая на раскрытые бёдра Милы и нежно-розовые налившиеся складки между ними.
Даже на первый взгляд, дьявол, такая узенькая.
Мила меня уверяла, что ей было совсем не больно, и требовала, чтобы я начинал двигаться. Она вообще оказалась очень требовательной. И в любви, и в быту. Вскорости мы поженились. Я устроился на работу. У нас родился ребёнок. Я был самым счастливым человеком в мире и делал всё, что бы и моя Мила тоже была счастлива. Я старался быть для неё именно тем мужем, которого она достойна. Никогда не поднимал на неё руку, не спорил, принимая её точку зрения. И не изменял. Но Мила никогда не бывала довольна. Она говорила, что я мало зарабатываю и совсем ничего ей не покупаю. Что Бэю нужно подготовиться к школе, а у нас вечно куча неоплаченных счетов.
Я и сам понимал, что средств на всё катастрофически не хватает, работал сверхурочно, и в итоге выяснил, что мало уделяю внимания семье.
Я любил её и от своей любви был самым большим дураком на свете. Я узнал, что всё это время был тряпкой и подкаблучником. Что надо мной потешались все соседи и сослуживцы. Что когда я задерживался допоздна на работе, она оставляла Бэя одного, а сама уходила в ближайший бар и возвращалась после полуночи, изображая передо мной замученную уборкой и готовкой домохозяйку.
— Ты не мужчина!
После шести лет брака мы развелись, и она вышла замуж за какого-то не то автослесаря, не то сантехника. Он был выше меня, небрит и пару раз при мне шлёпнул Милу по заду. По суду сына ей не отдали, но она всё равно грозилась позже отсудить себе опеку над ним.
И когда Бэллфаеру исполнилось девять, ей это удалось.
Глава 3. Кора.
После Милы я долгое время не мог ни с кем сблизиться. Мила. Мила. Тётушкины уроки летели в тартарары. Теория и практика не сходились воедино. У меня больше не было прежней семьи. Я превратился в злобного язвительного ублюдка и разругался с теми немногими друзьями, которые у меня ещё оставались. Возненавидел всех женщин мира. Бэй начал сбегать из дома и в итоге Миле удалось добиться над ним опеки. Я влачил жалкое существование работа-дом-работа. Стал выпивать.
Я бы так и спился, если бы не случилась она.
С Корой я познакомился по работе, и она мне сразу понравилась. Высокая, с яркими подвижными губами, которые было так сладко целовать. Я ухаживал за ней, будто мне снова семнадцать. Я потерял голову от любви. Приглашал её на свидания, в кино, в театр, в ресторан, в кафе и ещё в тысячи мест. Каждый раз провожал до дома и долго целовался с ней у порога. Меня даже не волновало, что дальше этих поцелуев дело не заходило. Она была младше, и я списывал это на её робость. Мы и без этого отлично проводили время, смеялись над одними шутками. Я дарил ей подарки, и она радовалась и дорогим украшениями, и пустячным сувенирам. Мы много разговаривали. Я лишь однажды заикнулся в этих разговорах о бывшей жене, но Кора сразу всё поняла.
— Ты не виноват, — сказала она. — В том, что ты не оправдал её ожиданий, нет твоей вины. И ничьей на самом деле. Просто не совпало.
Кора вообще была очень рассудительна, понимала всё без слов и знала, чего хочет от жизни. Я чувствовал, что она именно та, с кем я обрету счастье.
Мы встречались почти месяц.
Я сделал ей предложение в недорогом, но уютном кафе, в руках у меня было красная коробочка с обручальным кольцом.
— Я помолвлена с другим, — сказала она. — Через неделю у меня свадьба, — продолжала она торопливо, потому что я так и стоял перед ней с этой злосчастной коробочкой в протянутых руках. — Я совсем не люблю его, но мне придётся. Я не смогу отказаться, уже всё решено. Ты очень хороший. Спасибо тебе за все эти свидания, я никогда этого не забуду. Жаль, что мы не встретились раньше. Прости.
Никто не виноват. Просто не совпало.
Дома я разбил всю посуду. Я был опустошён. Мне ничего не хотелось, только вернуться в то кафе, хотя Кора уже давно ушла, и просто сидеть, представляя, что последнего разговора не было и это просто ещё одно свидание. Я простил ей всё. Я готов был простить ей куда большее.
Если ты влюблён — это навечно.
Я присутствовал на венчании и потом прокрался на праздник, подсматривал, как вор. Жених был невзрачен и богат. Кора принуждённо улыбалась гостям под присмотром грозного свёкра. И я вспомнил, как она рассказывала мне про своего отца, который выпивал, про крохотную комнатушку, которую они снимали, про то, что ей приходилось подрабатывать посудомойкой в кафетерии. Она ужасно боялась нищеты и не хотела, чтобы её дети в чём-то нуждались.
И вспомнил, кем был сам. Жалкий клерк в фирме. Что я имел? Что мог ей предложить, кроме своей любви? И я решил во что бы то ни стало разбогатеть.
Не сразу, но через пять лет я добился успеха.
Я продал старый дом тётушек, который перешёл мне по наследству. Сам дом-развалюха — никому интересен не был, но земля, на которой он стоял, стоила прилично. На эти деньги я и открыл своё дело. Несколько раз чуть не прогорел, но в бизнесе я оказался куда более везучим сукиным сыном, чем в любви.
Я встретился с Корой вновь, уже успешным бизнесменом. Я предлагал ей бросить своего мужа, уверял, что смогу обеспечить и её и ребёнка.
Кора сказала, что у неё уже две дочери — трёх и пяти лет. Что она не станет разводиться с мужем, потому что тогда он отберёт девочек. Что она очень рискует, встречаясь со мной в этом ресторане.
