— Может, расскажешь, как ты так оказался подвешенным? — спросил Абель. — Тебя что, ребёнок в плен взял?

Сон не шёл, а просто так лежать наскучило. Да и сама атмосфера так и толкала на всякие разговоры, и не важно, о чём.

Фредерик ответил не сразу. Голова всё ещё адски болела от притока крови, поэтому он всматривался в стену дождя над костром. Ему всё мерещился зловещий Галчонок, логово коего они вероломно заняли в столь херовую погоду.

— Ты же понял. Я Френсиса пошёл искать.

— И нашёл. Поздравляю.

— Спасибо, но не с чем. Он прямо перед входом ловушку установил.

— И правильно сделал. Тут хищники всякие ходят…

Фредерик надулся и замолчал.

— Ну, так что дальше было?

— Ничего особенного. Я с ним заговорил, а он — представь себе — описался, — злорадно поведал Фредерик.

— Выдумываешь ты всё…

— А вот и нет. Чуешь, чем благоухают эти одеяла? У мальчишки с этим большие проблемы. А я ему помочь хотел. И вот такая неблагодарность. Мало того, что он заманил меня в ловушку, так ещё и стрелял.

— Ну вот, снова сочиняешь. Наверняка, сам и выронил, когда тебя на верёвке подвесило, а спусковой крючок сработал. Я смотрел, с предохранителя было снято. Он больше тебя испугался выстрела и убежал. Бедненький…

Фредерик снова недовольно заворочался. Абель был чертовски проницателен.

— Твой бедненький Галчонок — жестокий убийца. Ты только посмотри, чем он своё логово украсил, — Фредерик высунул из-под одеяла руку и указал на потолок.

Абель посмотрел наверх, где под сводом пещеры на верёвочках были подвешены стрёмные куколки, собранные из косточек мелких зверушек, их черепов и птичьих, перевязанные грязными лоскутами и бечёвками.

— Видишь? Мерзость какая. Давай их в костёр кинем?

— Нет.

— Думаешь, вонять будут?

— Нет, Фредерик. Это мои фигурки.

— Ты врёшь.

— Зачем?

— Чтобы запугать меня.

— Да нет. Видишь, какие они старые, даже удивительно, что сохранились, — Абель ностальгически улыбнулся. — Мне тогда лет девять было… Я уже и забыл об этом убежище.

— Ты был как Френсис?

— Нет. Заячьей губы у меня не было, если ты об этом. Я не писал в постель. И родители меня любили. Просто я был очень любознательным и творческим, и не очень брезгливым.

— Тебя поэтому любящие родители в эту глушь отправили?

— Не сразу. Когда пропал третий домашний питомец, меня сначала отправили к психоаналитику, а уже потом к дяде Тэду. Между прочим, он сыграл не последнюю роль в выборе моей будущей профессии.

— Чем же вам так не приглянулось традиционное лечение?

— Даже и не знаю… Нежеланием лежать в клинике и принимать препараты с весёлыми побочными эффектами?

— Ты так говоришь, будто это что-то плохое.

— Я вас, директоров психушек, уже тогда подозревал. Оставим моё тёмное прошлое. Лучше объясни, какой чёрт тебя дёрнул искать Галчонка? Да ещё в одиночку. Ты же его до усрачки боишься.

— Потому что… ты был такой злой, когда уходил, — довольно неуверенно произнёс Фредерик.

— Ну и что? Я же не бью тебя. За кого ты меня принимаешь?

— Я не это имел в виду, — Фредерик ещё больше нахохлился. — Просто ты уехал, а я не знал, что делать.

Абель молчал, потому что теперь он сам не знал, что сказать. К счастью, неудобное молчание долго не продлилось.

— Как съездил? — бесцветно спросил Фредерик.

— Хорошо, — с готовностью ответил Абель. — Узнал много интересного. Развеялся. Кстати, купил тебе… — Абель заворочался под одеялом, пытаясь достать из кармана штанов шоколадку. — Вот. Только она немного растаяла.

Фредерик жадно выхватил угощение и зашуршал обёрткой. Шоколадка от тепла была не просто мягкой, она была жидкой. Фредерик всё равно нашёлся, как её съесть не испачкавшись: надорвал небольшой уголок и стал высасывать прямо из упаковки, как из тюбика.

— Хочешь? — предложил он, ополовинив шоколадку.

— Не. Доедай. Я в городе перекусил.

Фредерик опустошил фантик и бросил в огонь. Искры от мигом сгоревшей обёртки взмыли под потолок пещеры, где покачивались зловещие куколки.

— Так что ты узнал в Корнфилде? — почти благодушно спросил он.

— Про нашего мальчика. Ты был прав. У него действительно есть родители — редкостные ублюдки. И до недавнего времени была чокнутая бабка. Сплошные комплексы и психотравмы. Будь у меня такие родственники, я бы до сих пор стрёмных куколок мастерил. Бедный мальчик…

— Абель, у меня была целая больница таких несчастных мальчиков-садистов. Один несчастней другого. Запомни, пожалуйста, личные проблемы и комплексы никому не дают права калечить и убивать людей, — нравоучительно поведал Фредерик.

— Вот это тебя из-за Галчонка растащило…

— Да ну тебя, Абель. Я тебе о серьёзном, а ты снова про мальчишку. Нам было так хорошо… Жили спокойно, а потом этот Френсис, и ты ходишь, как озабоченная наседка, и…

— Фредерик, ревность - плохое чувство. Особенно к мальчику тринадцати лет. В твоём возрасте мудрее надо быть. Рассудительнее как-то.

— Абель, ты понимаешь, какую глупость сейчас городишь?

— Может быть, но разве я не прав?

Рука Абеля на животе, которая и так лежала там всё это время, вдруг стала очень горячей и заметной.

— Ты… Абель… — Фредерик покраснел, будто его снова перевернули вниз головой.

— Что? — хрипло спросил Абель у самого уха, обдав горячим дыханием.

Фредерик снова не нашёлся с ответом, потому что рука с живота переместилась на пах.

— Абель, какого ху… Может, сейчас не лучший момент?

— Ты, правда, так думаешь? — Спросил Абель и совершенно развратным способом поцеловал покрасневшее ухо.

Когда довольно громко вжикнула молния, Фредерик уже так не думал. Движения большой горячей ладони в штанах этому совершенно не способствовали. Фредерик вообще перестал о чём-то думать, потому что кровь наконец-то отхлынула от головы в другое место.

— Повернись ко мне, — шепнул Абель.

Фредерик заворочался, послушно переворачиваясь лицом к нему. Какой всё-таки Абель был красивый мужик, увидел вдруг Фредерик и с пыхтением попытался расстегнуть его джинсы. Под одеялом тут же возобновилась нелепая возня. Абель тихо засмеялся, потому что в последний раз нечто похожее было у него ещё в колледже, и от этого ощущения он почувствовал себя снова молодым и глупым. Какое всё-таки прекрасное было ощущение. Какой Фредерик молодец, что привёл его в это убежище из прошлого. Какой молодец, что бросился тогда под его машину…

Фредерик истолковал это по-своему, и чтобы прекратить это хихиканье, решительно поцеловал. А Абель снова подумал — какой Фредерик молодец.

========== Дар богов ==========

— Боже, как хорошо дома!

Фредерик сделал три шага и лёг прямо на полу.

— Подвинься, — прохрипел Абель и лёг рядом.

Третьим рядом лёг Грэм.

После обоюдной дрочки под одеялом, отрезанные от всего мира стеной ливня, они вырубились практически одновременно и проспали до рассвета. Наручные часы Абеля показывали четыре утра, но дождь кончился, а костёр давно догорел.

— Вставай, Абель. Нам ещё через эти дебри тащиться.

— К чёрту дебри. Я знаю нормальную тропу.

— Индейскую? — съязвил Фредерик, хотя был согласен идти хоть по минному полю, лишь бы уже идти.

— Короткую.

Смелое заявление, но Фредерик подумал, что любить Абеля ещё больше просто невозможно.

Тропа действительно была тропой. Не совсем хоженая, но, по крайней мере, идя по ней, не нужно было ломиться напролом через кусты и уворачиваться от бьющих по лицу веток тоже не пришлось. Замёрзшие, как сволочи, стуча зубами, они плелись по ней, как два страдающих артритом зомби. Один зомби прижимал к себе разряженную двустволку, другой — вяло размахивал мачете, а впереди бодро трусил Грэм, как лохматый предвестник ужаса. Попадись им на пути кто-нибудь из егерей, да хоть сам дьявол, то сильно бы пожалел о встрече. Но никакой встречи и не случилось. От их завываний всё лесное зверьё разбегалось врассыпную заблаговременно. И даже приснопамятный белый бычок, жалобно мыча, поторопился скрыться в тёмной чаще.