Незаметно лес кончился. До дома было рукой подать. В свете луны старый домик с сараем и амбаром на заднем плане выглядел ещё зловещей, чем в день приезда, но Фредерику казалось, что он уже жить не сможет без Клаббер-хауса.
— Вот увидишь, Абель. Из твоей затеи ничего не выйдет.
— Лучше открой сарай. Оставим тачку пока там. Сейчас есть дела поважнее.
Фредерик бы поспорил с этим, но уже начинал уставать от этого занятия.
В доме было темно, хоть глаз выколи. Фредерик ругался сквозь зубы, натыкаясь на стулья, пока искал спички. Они всегда лежали на видном месте, но в темноте оно таковым быть перестало. Наконец коробок нашёлся на полке у камина, фитилёк керосиновой лампы с шипением разгорелся, осветив комнату тёплым оранжевым светом.
— Пиздец, — тихо удивился за его спиной Абель.
Фредерик оглянулся и чуть не выронил лампу. Давешний Галчонок в прямом смысле оказался с ног до головы заляпан кровищей, и только благодаря лунному освещению казался антрацитово-чёрным. Сейчас же, чёрными на нём остались только трусы. Абель даже отпустил Галчонка и обтёр грязную руку о штанину. Теперь становилось понятно, отчего Грэм жалобно поскуливал, забившись под кровать, а Буханчик змеёй шипел с самого высокого шкафа.
— Эй, Галчонок? — окликнул его Абель.
Галчонок, почувствовав свободу, бросился к двери, но с некоторых пор та обзавелась замком и открыть её так скоро не вышло.
— Не так быстро, помидорчик! — сорванца снова поймали за ухо и вернули на середину гостиной. — Фредерик, что встал? Если не потерял спички, то разведи огонь.
— Зачем?
— Будем готовить отбивную с томатами, — кровожадно усмехнулся бывший хирург.
Видимо, Галчонок всё же понимал человеческую речь, потому что вместе с Фредериком поражённо уставился на него.
— Воды надо согреть! Или ты хочешь, чтобы он тут разгуливал, как пособие из анатомического театра?
Фредерик, проклиная всё на свете, разжёг огонь и пошёл с ведром на улицу, благо, что с вечера в бочке ещё было много воды и не пришлось мучиться с колонкой.
Эта ночь упорно не желала заканчиваться.
Галчонок, всё такой же тихий, как мышь, сидел в кровавой ванной, пока двое этих странных взрослых отмывали его в четыре руки, а внутри него бушевал зарождающийся Дракон. Пока это тёмное нечто сложно было назвать Драконом, но та тёмная сила, что гнала Галчонка каждое полнолуние в лес, упорно формировалась, приобретая характерные черты. Дракон вопил, что это не по мужицки, когда тебя моют как маленького, что он жалок, но Галчонок был действительно ещё мал, чтобы противостоять двум взрослым, а потому продолжал выжидать удобного момента для тактического отступления.
— Ну вот, — Абель ополоснул отмытого мальчишку из ковшика и взялся за полотенце. — Совсем другое дело. Нормальный чистый ребёнок.
Фредерик сомневался, что нормальный ребёнок стал бы бегать по лесу, вымазавшись в крови, но промолчал. Чистый и чистый. Главное, теперь не походил на демона, вылезшего из чана с кетчупом.
— Надо его одеть, а то замёрзнет…
Абель продолжал суетиться, как наседка. Нацепил на Галчонка свои семейники и футболку, всё это было безумно велико и висело, как на вешалке. Теперь Фредерик окончательно убедился, что Абель не шутит. Кто ж будет шутить, если отдаёт чужому человеку собственные трусы? Нужно было срочно что-то предпринимать.
***
На улице всё ещё царила ночь. Сыроватые дрова потрескивали в камине. На столе горела керосиновая лампа. Где-то в лесу на полную луну протяжно мычал неуловимый бычок.
— Поешь, а то одними губами сыт не будешь, — приговаривал Абель, гладя Галчонка большой ладонью по ещё мокрым после купания волосам.
Тот, нахохлившись, как воробушек сидел за столом между ним и Фредериком. На столе перед ним лежала тарелка холодной жареной рыбы. Есть её предлагалась руками, потому что ни вилки, ни ложки на столе не присутствовало. Не то, чтобы их опасались давать, просто с вечера Фредерик свалил всю посуду в таз, а вымыть так и забыл.
Галчонок думал, что нарвался на психопатов пострашнее его чокнутой бабули, поэтому решил их не злить и всё же взялся за рыбу. Абель с умилением взирал, как юный гость методично, с почти хирургической точностью отделяет мясо от костей. Фредерик, задумчиво барабаня пальцами по столешнице, о чём-то размышлял. Буханчик созерцал эту библейскую сцену свысока. Грэм ничего не наблюдал, уснув под кроватью. Вот уж кто умел правильно расставлять приоритеты.
— Абель, мы не можем оставить его у себя, — собравшись с мыслями, заговорил Фредерик.
— Если ты снова предложишь отдать его этой чокнутой гринписовке…
— Да нет же! Абель, вдумайся, — постарался Фредерик говорить спокойно и убедительно, хотя недосып и усталость так и подмывало сорваться в истерику. — Мальчик промышляет в полнолуние, но где он проводит остальное время? Он же не сам по себе в лесу жил. Он наверняка чей-то. Я к тому, что у него наверняка есть дом и родители.
— Какие родители позволят, чтобы их сын вытворял такое? — вопрос был закономерен и Фредерик дико радовался, что уже знал на него ответ.
— Они могут не знать. Его родители спокойно себе спят, пока их чадо режет зверушек на свежем воздухе. Подростки-психопаты довольно хитры и изворотливы, знаешь ли.
— С чего ты взял, что у него есть родители?
— По его трусам.
— На нём мои трусы.
— Нет. Перед этим мы сняли с него его трусы… — Фредерик запнулся, потому что прозвучало это как-то херово. — В общем, там под резинкой была бирка с именем — «Ф. Доллархайд».
— Может, это название фирмы, типа Кельвин Кляйн. Кушай, Галчонок, не отвлекайся. Фредерик, нельзя верить всему, что написано на трусах.
— И много дизайнеров лично подписывают свою продукцию шариковой ручкой? Да что я тебе рассказываю…
Фредерик брезгливо выудил из мусорного ведра чёрную мокрую тряпку и чуть ли не под нос сунул ту самую бирку.
— М-да… — Абель аккуратно отвёл документ от своего лица. — И что ты хочешь?
— Нам нужно вернуть его родителям, вот что!
Абель грустно вздохнул и посмотрел на Галчонка. Галчонок тихонько поедал кусочки рыбы, продолжая строить из себя невинного ягнёнка.
— Давай лучше спросим Ф. Доллархайда, чего он хочет.
— Убить он нас хочет. Медленно и болезненно, — всё-таки сорвался Фредерик в истерику. — Абель! Почему ты такой упёртый? Нельзя тащить в дом всех подряд!
— По этой логике мне и тебя следовало выкинуть из машины при первой же возможности. Да, Фредерик?
Фредерик обескуражено осел на табурет и заткнулся. С одной стороны Абель был прав, но с другой это продолжало выглядеть как-то неправильно, несправедливо, что ли.
— Галчонок, ты же нас понимаешь? — Абель тепло улыбался Галчонку, как добрый волшебник из какой-нибудь доброй сказки.
Фредерику он ещё ни разу так не улыбался, и это сделало Галчонка в его глазах ещё более опасным. Мальчишка кивнул, незаметно вытирая жирные пальцы о скатерть. На тарелке остались одни косточки, сложенные в картинку какой-то непонятно зверушки.
— Как тебя зовут? Ты можешь говорить?
— Р-рэнсис, — тихо ответил Галчонок. Щель в верхней челюсти плохо позволяла произносить шипящие звуки.
— Фрэнсис. Отлично. Меня зовут Абель. А вон его — Фредерик. Приятно познакомиться. Скажи, у тебя есть родители?
Фрэнсис равнодушно кивнул и потёр глаза.
— Видишь, — победно вякнул Фредерик, но снова замолчал под страшным взглядом.
— Хорошо, — продолжал Абель. — А теперь скажи, ты с ними хорошо ладишь? Они тебя не…
Он не договорил, потому что Фрэнсис протяжно зевнул во весь рот, продемонстрировав раздвоенную верхнюю челюсть, и запоздало прикрыл зевок рукой. Зараза тут же перекинулась на Фредерика, и он тоже зазевался. Во всю зубастую пасть зевнул на своём пьедестале Буханчик.
— Может, завтра продолжишь допрос? — спросил Фредерик, больше не сопротивляясь, свалившейся усталости. — Уже четыре утра. Мы всю ночь на ногах. Давай спать? А утром хоть сыворотку правды ему коли, хоть запытай своими вопросами.
