Это было самое приевшееся воспоминание, которое навечно засело в сердце Сины нестираемым чувством вины. Теперь он ничто не мог изменить. Ни вернуться назад, ни исправить будущее, а ведь оно-то открывалось совсем не красочным — предчувствие у старшего воина Запада всегда было отменным, что не сказать об умении сдаваться: он всегда боролся до конца.

Как ни странно, а сменить Альфу, коим по умолчанию стала вдова, никто не рискнул, тем более, когда Старший воин, стоящий по силам сразу после главы, стал её правой рукой. Он больше, чем она сама, зависел от неё. Кто бы что ни думал, а силой была всё же Астрид, пускай и сокрушительной даже для него. Если раньше он был ведом юношеской страстью, пожирающей душу совестью, и, как казалось, всеобъемлющей любовью, то теперь вряд ли смог бы исчерпывающе ответить на вопрос почему до сих пор с ней; и только доктор втихомолку давал диагноз «зависимость» и на крайний случай шутливо поговаривал о «рабстве».

— Как вы и думали, с Запада отряд с охотниками и нашими не пришёл… В остальном всё идёт по вашему плану, — быстро сообщил западный воин, обращая на себя взгляды Сины и Варда. Коренастый оборотень стоял напряжённый до мозга костей, из-под насупленных беспокойно бровей поглядывая на старшего воина.

— Это что, соревнование кто кого обдурит? Это так у вас по взрослому решают проблемы? Чтоб вас… — хохоча от всей души и хлопая при этом ладошкой по колену, комментировал доктор.

Но Сина уже не обращал внимания на докучливого человека: его взгляд снова потемнел.

« — Что это такое?! — в помещение ворвался только что прибежавший старший воин, он тяжело дышал и широкими глазами полными ужаса смотрел на Альфу. — Ты что делаешь?

Астрид полулёжа находилась на полу, изо рта её извергался кашель вместе с кровью, она хрипела и пыталась усидеть, не распластаться по полу совсем. Юбка её окрасилась мокрым багрянцем, а волчицы-помощницы суетились вокруг: кто с водой, кто с полотенцами, кто ещё с чем. Она выглядела бледнее смерти с этой синевой под глазами, и девушки ничем не облегчали её состояние, только мешали Сине пройти к ней.

— Пошёл прочь, видеть тебя не хочу, — махнула рукой Астрид, заодно отправив в него металлическим ковшом, который ей протянула помощница, и снова зашлась пронзительным мокрым кашлем, скрюченными пальцами хватаясь за низ живота. Она не стала говорить, но он всё равно сумел прочитать в её глазах ненависть и презрение.»

— Пора выходить, — Сина, как и обычно, потёр лоб, виски, пригладил волосы назад и вышел из шатра в лагерь.

Астрид с самого начала считала единственным способным своим врагом Альбиннен, только её и никого больше, именно поэтому теперь так фанатично хочет заполучить её себе.

***

Это началось резко и без предупреждений, а разве иначе бывает? В этот раз рассвет был истинно южным: рваными рябыми клочьями прозрачная вата немногочисленных облаков рассеялась по небосводу; как кисель по небу растекся розовый свет, подмешиваясь к свежему фиолетовому цвету уходящей ночи и пятная румянцем облака и шапки тёмных деревьев. Хотелось бы постоять немного и понаблюдать ещё за прекрасной игрой красок природы, однако уже раздался грозный вой, и весь лагерь поднялся на ноги.

— Как «нет»?! — в сердце небольшого привала суетились командиры стаи, Кристофер давно распрощался со сном и теперь раздавал приказы.

— Это оказалось гораздо сложнее, поэтому Гуннар всё ещё там, — Ферокс старался держаться безразлично, однако крик Сверра его всё-таки трогал, принуждая хмуриться. — Мы вытащим его сейчас…

— Гораздо сложнее?! Я просто так это именно тебе поручил? Ты понимаешь, что теперь они его специально для нас вытравливать будут?! — Крис перебил, но говорил вполне справедливо, хотя и несколько вспыльчиво; он рукой подозвал к себе воинов, а затем приказал им отобрать небольшую группу, чтобы те по возможности пробирались внутрь вражеского лагеря, пока будет идти основная бойня. — Вы пойдёте с ними, — он дал знак щенкам, и те сразу оживились.

У Алана загорелись глаза от восхищения: он давно ждал своего присоединения к воинам, и хотя планировал пойти со всеми в бой, а не в разведгруппу, но даже теперь был счастлив. Пускай не с таким воодушевлением, но Стейн тоже был готов к выходу, он успокоился после возвращения Альбы да и себя чувствовал вполне уверенно: просто не счёл этот поход сколько-нибудь отличным от остальных, хотя, быть может, очень хорошо скрывал свой страх. Зато безотчётно предались панике девушки. Ильву и Элеонор приставили к Цирцее, в качестве задания им поручили помогать ведьме залечивать воинов, однако страшна была даже сама близость ожесточённой бойни.

— Надеюсь, твои дружочки из Южной стаи способны не только глазки строить, — прошептал по-прежнему взбешенный Кристофер на ухо Альбе, поймав ту за локоть, а потом как ни в чём не бывало, уже не обращая на то ли обиженный, то ли взбаламученный взгляд супруги, на ходу прокричал ведьме. — Цирцея, завязывай с этой дурью, ты мне только воинов распугаешь!

Но девица почти не обратила внимание на него, только на секунду прервала свою и впрямь пугающую мантру, чтобы дерзко протараторить ему что-то на древнем тягучем языке и вновь продолжить вертеть и сминать в руках венок с дурно пахнущей травой под зачарованный лепет.

Кристофер с минуту наблюдал за ней и уже уходя раздражённо бросил:

— Чтоб тебя, если все будут выполнять свои поручения хорошо, нам никогда не понадобится прибегать к помощи твоих потусторонних друзей, — что прекрасно расслышал Ферокс, но старший воин понимает, что сейчас лучше всего закрыть рот.

Наконец один за другим под беспокойные перешёптывания трав волки начали натягивать воинственные шкуры; они ощущают каждый напряжённый мускул и силу, бегущую щекоткой по телу, стряхивают с себя грязь и опостылевший человечий запах, наготове вздёргивают свои носы по направлению к Сверру, в предвкушении заперев громкое дыхание в груди, и ждут. Они полны сил и отваги, им не достаёт только его приказа. Кажется, время теперь течёт плавно, тягуче точно смола, но на самом деле всё происходит за считанные мгновения, и вот, Кристофер быстрее и нетерпеливее обычного буквально ныряет в облик охотника, и, никого не дожидаясь, увлекает за собой полчище готовых раздирать западников волков.

Кто-то в конце вереницы слышал из её начала строгое рычание Сверра: «Ты никуда не пойдёшь, оставайся в лагере!» И затем встречали взглядами застывшую на месте невеликую белую волчицу, которая всё-таки прибилась украдкой к отряду и тоже проследовала в деревню. Её выходка не укрылась от хранителя, но сейчас было совсем не до этого.

Никакой подготовки больше не предстояло, никаких отходных идей или вариантов, впереди было только то, что должно было быть, поэтому на полпути Альбиннен поняла, что ей страшно. Здесь, среди других воинов, на лицах которых видна только неотступная уверенность и не капли страха; они маршируют плотным рядом, слишком тесно и жарко, а от духоты кружится голова и так и хочется сбежать туда, где побольше воздуха, но лапы! Их если не видеть, то кажется словно иголками нашпиговали.

«Пришли», — адским шёпотом пронеслось по всему отряду. Убегать стало поздно.

Альба поторопилась вперёд, чтобы застать Сверра; больше всего девушку теперь пугало то, что ситуация абсолютно не могла подчиниться её решению, ничто от неё не зависело, впрочем, Крис, в свою очередь, вряд ли возымел над ситуацией полный верх.

Точно в какой-то дурацкой шутке, никого на улице не оказалось — она была пуста. Западные либо затихли, либо бросили все вещи и сбежали, что было вряд ли. Волки ждали непонятно чего; со стороны были слышны только тихие переговоры воинов. Южные по максимуму присоединились к отряду Сверра, крупицы восточных воинов также примкнули. Белый зверь молчал, тяжёлым взглядом осматривая лагерь врага, он знал, что расслабляться рано. От его состояния Альбе стало несколько легче: она чувствовала, что он спокоен.

«В чём дело?» — волчица спросила у одного из северных.