Тут Ирена окончательно потеряла самообладание и начала всхлипывать. За последние дни она превратилась в нервную плаксу и ненавидела себя за это. Остановиться тем не менее не могла.

— Ну полно, полно! — Видимо, на Васю произвели впечатление ее слезы. Он участливо вытащил из кармана грязноватый носовой платок и подал Ирене: — Утритесь и не переживайте! Чего не сделаешь для красивой женщины!

Подождав, пока Свенцицкая притихнет и успокоится, он продолжил:

— Вижу, что вам несладко. Но зачем на кладбище-то ехать? Уж не себе ли могилу копать надумали? Так я не позволю!

Ирена собралась с мыслями. Надо же было что-то рассказать Васе, чтобы он не считал ее чокнутой.

— Не удивляйтесь, пожалуйста, — она говорила тихо, как провинившаяся ученица, — я просто очень боюсь остаться одна. У меня большие неприятности…

— Да, вы рассказывали в прошлый раз, что у вас мужик уйти собрался. И что с того? Ушел наконец? Так вам же лучше!

Ирена не помнила, чтобы рассказывала об этом шоферу, вероятно, она тогда была совсем невменяемая, но это даже лучше, если он и так знает.

— Ушел, но не совсем. То есть не ушел, но… В общем, чтобы его удержать, я пошла к старой знакомой… Она ведьма, очень сильная, я ее очень давно знаю. И она сделала мне все как полагается. Полный комплекс… И отворот, и приворот, и еще ебги… Ой, забыла. Ну, в общем, чтобы Стасик мой уже никогда ни к кому больше не ушел. И все это надо закопать в могилы на кладбище, обязательно сегодня… Иначе на меня падет проклятие. А мне и обратиться-то не к кому, я ведь тут никого не знаю, — опять захлюпала носом Ирена с заднего сиденья.

— Неужели такая роскошная дама верит в такие бредни? — удивился Вася. — А эта ведьма предупредила, что бывает за такие игры?

— Да, она что-то там сказала, но мне это совершенно не важно. Ведь главное, чтобы Стасик был только со мной. А с остальным я справлюсь, я знаете какая сильная? Я в моде переворот совершила… Я им всем доказала, на что способны русские модельеры!

— Вот бы и занималась своей модой, а не лезла черт знает куда, — пробормотал Вася себе под нос. — А если мы всю эту вашу мутотень сейчас в Яузу выкинем или, еще лучше, спалим на помойке, и я вас отвезу в аэропорт и отправлю в Милан, где вас сын дожидается, и, между прочим, очень нервничает? — предложил он, и глаза его лукаво заблестели.

Сердце у Ирены екнуло. Откуда он знает? Неужели все это она в прошлый раз ему разболтала? Это в каком же невменяемом состоянии нужно было быть!

Ей вдруг представился роскошный отель в центре Милана, где они с Эженом остановились и где намеревались пробыть еще неделю после показа, а потом отправиться на машине в Венецию…

Эжен, сынок, она совсем забыла о нем, оказавшись в этом театре абсурда, героиней которого она стала против своей воли. Как он справился со всем, оставшись совершенно один? Свенцицкой так же живо представилось, как встречает ее в аэропорту ее молодой любовник, красавец араб Мухаммед, почему-то настойчиво скрывающий от нее свое происхождение. В роскошном лимузине с огромным букетом цветов… Это все могло бы случиться уже через несколько часов…

Но нет! Ирена очнулась в дребезжащей «шестерке», которая ехала по пыльным, темным улицам ночной Москвы. В салоне отвратительно пахло бензином и «Примой», за рулем сидел водитель Вася с пропитым и изрытым оспой, загорелым лицом.

— Нет! Это совершенно невозможно. Едем на кладбище! Если вы не хотите мне помочь, то хотя бы отвезите меня туда и подождите, а я сама вырою ямы и все сделаю!

Еще через минуту Свенцицкая, сообразив, что не стоит разговаривать с водителем в таком тоне, произнесла умоляюще:

— Васенька, милый, ну не оставляйте меня, пожалуйста! Мне так страшно! Вы даже не представляете…

— Ладно, черт с тобой. Сколько можно останавливать? Твой выбор. Вылезай, приехали.

— Милый, милый Васенька! — Ирена не могла высказать всю благодарность, которую испытывала сейчас к этому небритому, неопрятному мужчине. Почему он все-таки поехал с ней на кладбище? Надо будет отблагодарить его хорошенько…

Она вышла из машины, вытаскивая за собой злополучный пакет, и огляделась. Они подъехали к какой-то ограде, за которой мрачно шелестели деревья. Кругом не было ни души. Ближайший фонарь светился печально метрах в трехстах. Свенцицкую охватил ужас. Ирена попробовала взглянуть на себя со стороны и ощутила абсолютную абсурдность ситуации. Она, в желтом летнем костюме от «Версаче», на шпильках и при макияже (а по-другому не привыкла!), стоит у кладбищенской ограды с пакетом, в котором лежат забальзамированные крысиные сердца, куклы с членами и прочие милые предметы, глухой ночью, неизвестно где, а из людей рядом только почти незнакомый шофер, который в любой момент может просто стукнуть ее монтировкой, закопать в ближайшую свежую могилу и преспокойно уехать. И никто никогда ее здесь не отыщет! Да и кто будет искать-то? Свенцицкая снова всхлипнула. Ее печальные мысли прервал Вася. Он как раз достал из багажника лопату и направился к ограде:

— Что стоишь, ждешь кого-то? Иди сюда! Щас лезть будем.

— Куда?

— А ты думала, тебе тут ковровую дорожку от машины расстелют: мол, проходите, Ирена Эдуардовна, милости просим! Да еще фонариком посветят: вот эта могилка, Ирена Эдуардовна, самая свеженькая у нас будет. Покойничка только сегодня схоронили! — Вася загоготал. — Там на входе охрана сидит, сразу задержат и в милицию сдадут. Дело заведут на тебя. По этому поводу есть специальная статья, между прочим. Только тут и можно перелезть, если еще не передумала.

Ирена медленно подошла к ограде и осмотрелась. Наверху были острые металлические крючья.

— Чем только заниматься не приходится! И ради чего? — ворчал Вася, подсаживая Свенцицкую. — Да ты лезь, не бойся. Самое страшное для тебя еще впереди.

Ирена тут же напоролась на какую-то железку, и ее новые атласные брюки со стразами затрещали по швам. Ее охватило паническое желание бросить этот чертов пакет по ту сторону ограды и бежать прочь, пока жива. Но она усилием воли подавила в себе этот порыв. Несмотря на издержки, игра стоила свеч. Этот аргумент был убийственным.

Ирена спрыгнула с забора и приземлилась на прохладный влажный грунт. Прямо перед ней был чей-то могильный памятник. Глаза с фотографии даже в темноте смотрели на нее осуждающе и сурово. Ирена охнула от страха и вскочила. Через забор, чертыхаясь, перевалился Вася.

— Ну, вперед, мадам! У меня немного времени. Доставай свои хреновины и закапывай их, к чертовой бабушке! А я тебя здесь подожду.

— Мне в специальные могилы нужно, с именами, — робко сказала Свенцицкая.

— Ах еще и с именами! А с тобой-то, вообще, все в порядке?

Ирена пропустила его слова мимо ушей — нет времени пререкаться.

— Мне Селена сказала, что одна должна быть Валерия, другая — Ирина, а свежая могила — с именем Станислав…

— Ну ладно, Станислав, Ирина, понятно. Вы там разбираетесь, возитесь как пауки в банке, и на здоровье, пока не сожрете друг друга. А Валерия-то при чем?

— А от нее Стасику отворот сделали. Чтобы он ее бросил поскорее.

— Видишь ли, мадам, любовь-то убить не получится… Никаким отворотом. Имей это в виду. Так, может, зря стараешься?

Ирена промолчала. Уж она-то точно знала, что ее Стасик никого любить не в состоянии.

— Ну я пойду, что ли, — сказала она Васе и сделала несколько шагов в сторону. Ее знобило — то ли от страха, то ли от прохладного кладбищенского ветерка.

— Еще слава богу, что догадался фонарик прихватить, — ворчал Вася. Слабый лучик освещал пространство менее чем на полшага вперед.

— Вот Ирина! — радостно вскрикнула Свенцицкая, разглядев надпись на памятнике. — Что ж, будем копать?

— Глазастая какая! Бери и копай! — Вася равнодушно протянул ей лопату и отошел.

Свенцицкая поежилась. Кладбищенская земля была довольно податливой. Однако Ирена с большим трудом выкопала небольшую ямку и вытерла со лба пот. Ладони горели.

— А что, если бы твоей матери в могилу такое дерьмо подложили? — спросил Вася.