– Он никогда не рассказывал вам о свисте по телефону? – спросила мисс Дорсет. – Значит, не рассказывал. Тогда прошу вас, ради всего святого, не упоминайте никому об этом. Вероятно, тот случай не имел никакого значения. Мне самой не следовало ни о чем таком говорить, но я настолько расстроена сегодня, что не понимаю мотивов своих поступков. Вернусь в галерею, нельзя так надолго покидать ее. Рада была застать вас здесь. Вы напоминаете мне своего отца. Вы знаете, насколько похожи на него? В любое время, если я понадоблюсь, пошлите за мной. Я буду там.

Фрэнсис схватила мисс Дорсет за плечо, когда та уже повернулась, чтобы уйти.

– Судя по вашим словам, вы считали Роберта сумасшедшим?

– Да, у меня возникали подобные мысли, – ответила мисс Дорсет. – Они бы и вас посетили, знай вы его так же хорошо, как я.

Фрэнсис наблюдала за ней, пока она спускалась по лестнице: в туфлях без каблуков, потрясенная, сбитая с толку, но, несомненно, отважная и верная сотрудница их фирмы.

Самая юная представительница семьи Айвори замерла в нерешительности. В комнате Габриэллы все затихло, и Фрэнсис воспользовалась возможностью побыть в одиночестве. Ей отчаянно нужна была передышка, пара минут, чтобы взять себя в руки и суметь отделить факты от сумбура предположений и загадок. Она с облегчением поспешила вернуться к себе в прохладную спальню. Но ощущение спокойствия исчезло, когда высокий и стройный мужчина, стоявший у окна, повернулся и приблизился к ней.

– Привет, герцогиня! – воскликнул Дэвид Филд. – Я так и подумал, что ты рано или поздно непременно появишься здесь. Надеюсь, твои нервы в порядке?

Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, протягивая открытый футляр с сигаретами, и Фрэнсис отметила, до чего же он хорош собой, что отчасти могло даже огорчать, поскольку она догадывалась, скольким другим женщинам приходила в голову такая же мысль.

– О чем они тебя спрашивали? – нетерпеливо произнес Дэвид, закуривая. – Ведь Роберта убили, не так ли?

– Похоже на то. – Фрэнсис отметила, что в его глазах не было страха, только тревога за нее.

– Главный источник информации для нас – милый старый шотландец, – продолжил Дэвид небрежным тоном. – Тебе не следует опасаться его. Вероятно, он даже честен. Со мной разговаривал отцовским тоном. У меня сразу возникло желание доверить ему все свои секреты. Так что происходит? Почему у тебя округлились глаза?

Фрэнсис, не догадывавшаяся, что эмоции отразились на лице, не сразу нашла объяснение.

– Со мной все в порядке, – поспешно заверила она, но Дэвид лишь рассмеялся и приобнял ее за плечи.

Жест получился таким же дружеским, как и тон его общения с ней.

– Ты считаешь меня простаком, верно? – произнес Дэвид. – Ты такая милая и очень доверчивая. Я же более опытен в житейских делах, хотя порой сам не осознаю это. Кстати, я кое-что вспомнил: ты хорошо сыграла роль сестры милосердия на прошлой неделе, смазав мне ранку на руке йодом.

Фрэнсис припомнила тот маленький инцидент. Дэвид утром пришел к ней, чтобы обсудить, как им лучше объявить о своей помолвке, удивив ее своим смущенным видом. И пока они разговаривали, она заметила содранную кожу на костяшке одного из пальцев и настояла на немедленном применении антисептика. Они стояли в кухне, Фрэнсис смазывала йодом ранку и рассказывала о том, как Роберт сбежал из дома в свой любимый клуб. Значит, это произошло на следующее утро после смерти Роберта.

– Да, помню, – кивнула Фрэнсис. – А почему ты спрашиваешь?

Дэвид вытянул правую руку ладонью вниз, чтобы она смогла рассмотреть ее.

– Полностью исцелен, – улыбнулся он. – Даже шрама не осталось. Ты когда-нибудь слышала о Кориолане?

– О ком?

– О Кориолане, благородном римлянине. Он ненавидел выставлять напоказ свои раны. В этом я похож на него. И потому решил упомянуть об этом. Забудь о том маленьком происшествии, словно его и не было.

Дэвид обнял ее, а Фрэнсис взглянула на него испуганно, поняв истинный смысл его просьбы. Она стояла так близко к нему, что могла видеть только его рот. Тонкая линия его губ скривилась, словно у капризного ребенка. И тут Дэвид внезапно отпустил Фрэнсис, чуть оттолкнув в сторону, и разразился смехом:

– Впрочем, можешь рассказать им обо всем, птичка моя, но только, пожалуйста, ничего не драматизируй.

– Я ничего не драматизирую, – возразила Фрэнсис. – Но вот только…

– Что? Вот только что, мои любимые акварельные глазки?

Они стояли и смотрели друг на друга. Дэвид насторожился, хотя напускал на себя небрежный вид, а Фрэнсис казалась просто обиженной, хотя в глубине души испытывала страх.

В самый неудачный момент раздался стук, и полицейский распахнул дверь. За его спиной маячила группа людей. Фрэнсис увидела Норриса, полисмена в штатском и уже знакомого ей пожилого шотландца. Его глаза были суровыми. Под совиным взором представителя власти Фрэнсис покраснела. Эта комната с муслиновыми занавесками, с задрапированным туалетным столиком и с пышной постелью, украшенной воланами в колониальном стиле, должно быть, казалась ему гнездышком юной девицы. Фрэнсис покосилась на Дэвида, заметив, как он сразу стал серьезным.

– «Для чистых душ все кажется немного неприличным», – шепотом процитировал он только для нее поэтическую строку, а потом с улыбкой повернулся к главному из полицейских. – Вас уже представили мисс Айвори? – спросил он. – Фрэнсис, это мистер Бриди, старший детектив-инспектор.

– Приятно познакомиться с вами, мисс Айвори, – произнес Бриди, и снова его густой голос и мягкий акцент с придыханием застали ее врасплох и удивили. – Нам с вами необходимо побеседовать, – продолжил он, оглядываясь по сторонам, – но здесь едва ли подходящая обстановка.

Его замечание прозвучало предельно вежливо. Они вышли на лестничную площадку. Норрис и подчиненные Бриди поспешили спуститься вниз. Детектив посмотрел на Дэвида:

– Я бы предпочел поговорить с молодой леди наедине.

Дэвид кивнул и тоже спустился вниз, чтобы присоединиться к остальным. Фрэнсис ожидала, что, проходя мимо, он хотя бы дотронется до ее руки, и была разочарована, когда этого не произошло. Бриди отвел ее в угол лестничной площадки.

– Ваши полные показания мне пока не требуются, мисс Айвори, – заговорил он. – Но дело серьезное. Скверное и неприятное дело, а потому чем скорее мы разберемся в нем, тем лучше будет для всех заинтересованных лиц. Я слышал, ваша сестра больна и ее нельзя беспокоить. По крайней мере, так считает доктор. Это правда?

– Вы имеете в виду мою сводную сестру? – уточнила Фрэнсис.

– Да, вашу сводную сестру. Извините за ошибку.

Бриди ясно распознал отсутствие особо теплых чувств между ней и Филлидой, и Фрэнсис ощутила себя еще более неуютно.

– Я уже знаю, кто вы такая, у меня есть информация о вас, – продолжил он сдержанно и по-дружески снисходительно, будто ему приходилось разговаривать с ребенком. – Вскоре мне придется задать вам несколько вопросов, а пока не сочтите за труд проводить меня для встречи с вашей бабушкой.

– Вы хотите видеть Габриэллу? – Фрэнсис посмотрела на массивную, обитую кожей дверь в противоположном конце холла второго этажа.

Он кивнул:

– Насколько я понимаю, она старая женщина, и ей будет комфортнее, если вместе со мной придете вы. Я не отниму у нее больше минуты.

– Я посмотрю, возможно ли это, – сказала Фрэнсис. – А что конкретно произошло, инспектор Бриди? Неужели Роберта действительно убили?

Он оглядел ее, и на его приятном лице отразилось нечто, похожее на неодобрение.

– Вы употребили нехорошее слово, мисс Айвори. Но ваш несчастный зять действительно был убит. И как это произошло, я сейчас пытаюсь выяснить.

Его осторожный подход к выбору слов лишь усугубил ситуацию, подчеркнув творившийся в доме кошмар. Старший детектив-инспектор представлял собой тип неспешно работающего, но неутомимого и лишенного чувства юмора следователя, которого можно было бы считать достойным продолжателем наилучших традиций британского полицейского сыска.