Я принял роды – ребенок не сразу делает свой первый вдох, однако вскоре оживает, а результаты газового анализа крови пуповины[95] подтверждают, что ждать и правда было нельзя. Выходит плацента, я зашиваю надрыв, вытираю пациентку начисто и говорю: «Адам – отличное имя». Только она называет его Барклаем. Консультанта все не видать. Моральная дилемма разрешена.
К тому времени, как мистер Долохов наконец появился, я уже успел переодеться в чистую униформу. Должен отдать ему должное – узнав результаты газового анализа у акушерки, он принес мне огромные извинения. Я бы предпочел, чтобы он выписал мне щедрый чек, особенно если учесть, что за проведенные мною роды он выставит пациентке счет на несколько тысяч фунтов, но ничего не поделаешь.
5 сентября 2008 года, пятница
– У тебя там есть местечко? – спрашивает меня мистер Локоис во время утреннего приема в женской консультации.
Я не сразу сообразил, о чем он – мы говорили про отпуск, про то, что я наконец собираюсь отдохнуть с Г. во Франции.
– Да… В смысле, мы уже купили билеты…
– Нет! Местечко! У вас есть там свое местечко?
Просто очаровательно, насколько он не в курсе того, как живут ординаторы. Я с трудом справляюсь с ипотекой за крошечную квартирку, хотя мы оба работаем.
Свой уголок во Франции кажется мне пока чем-то не более реалистичным, чем покупка скаковой лошади на Звезде Смерти. С другой стороны, это совершенно нормально для консультанта – видеть многообещающий свет в конце ординаторского туннеля.
Локоис извинился за то, что собирается уйти из клиники сегодня немного пораньше – на самом деле ему, скорее всего, уже пора уходить. На прием записаны 52 пациента, и теперь я единственный, кто остался из врачей. Может, в конце туннеля и правда маячит свет, только вот мой туннель 85 миль длиной и плотно завален фекалиями, через которые мне нужно прогрызать себе дорогу.
11 сентября 2008 года, четверг
Чуть ли не заплакал после безжалостной ночи, увидев в своей почтовой ячейке что-то кроме надоедливых дурацких напоминаний насчет парковки или антисептического геля для рук – это милейшая открытка от пациентки. Я помнил ее очень хорошо. Пару недель назад я зашивал ей разрыв после естественных родов.
«Дорогой Адам!
Хотела Вас поблагодарить. Вы проделали потрясающую работу – мой терапевт проверял мои швы и сказал, что почти не догадаешься, что я рожала, не говоря уже про разрыв третьей степени! Я чрезвычайно Вам благодарна. Спасибо Вам еще раз».
Когда получаешь подобные знаки внимания и признательности, то понимаешь, что оно того стоит. Она даже открытку сделала сама из красивейшего тисненого белого картона, украсив его отпечатками ног своего ребенка, сделанными бронзовой краской. С другой стороны, не думаю, что ей было из чего выбирать – вряд ли в каком-то магазине можно найти открытку с надписью «Спасибо, что заштопали мне анус!».
16 сентября 2008 года, вторник
В приемной родильного отделения женщина в бешенстве из-за того, что четверых человек, прибывших после нее, приняли раньше, чем ее.
«Если я попаду в больницу, мадам, – спокойно сказала ей одна из акушерок, – то мне хотелось бы, чтобы меня приняли последней, потому что это означало бы, что у всех остальных дела хуже, чем у меня».
18 сентября 2008 года, четверг
В восемь вечера звонит телефон. Я гадаю, не забыл ли я выйти на ночное дежурство, или же не явился кто-то другой, и невидимая резинка притянет меня обратно в отделение. К счастью, это всего лишь мой друг Ли, но голос у него довольно обеспокоенный. Ли из всех моих друзей определенно самый спокойный и уравновешенный, так что у меня плохие предчувствия. Он работает адвокатом защиты по уголовным делам, и я постоянно слышу, как он разговаривает по телефону с полицейскими, судьями и тому подобными, бодро интересуясь: «Кислотой было уничтожено все тело или только череп?» – или «О геноциде приблизительно какого уровня идет речь?» Он спрашивает, есть ли у меня свободное время к нему заскочить; его сосед по квартире Терри поранился, и Ли считает, что ему следует обратиться в больницу, однако хочет узнать мое мнение. Он живет недалеко, и у меня нет срочных дел, так что я еду к нему.
Терри действительно поранился. Самые незначительные действия порой приводят к самым серьезным последствиям – и в данном случае мы имели дело с самым настоящим «эффектом бабочки».
Он порезал большой палец, открывая обычную банку с фасолью, повредил маленькую артерию, которая теперь заливала пол кровью, а верхушка его большого пальца болталась, словно раскрытый рот у одного из Маппетов. Даже кость было видно.
Я с радостью сообщаю профессиональное медицинское заключение: в больницу не то что рекомендуется, а просто необходимо обратиться, причем как можно скорее. Думаю, мало кто на свете со мной в этом не согласится. К несчастью, Терри оказался одним из них.
Ли отводит меня на кухню. Выясняется, что Терри без уговоров в больницу не поедет – он много пьет и переживает, что анализ крови выявит повреждения печени, за которыми последует целая череда обследований и страданий, в которых он крайне не заинтересован. Это также объяснило бы, почему он столь сильно истекает кровью и почему поговорка «кровь людская – не водица» его словно не касается[96].
Я потратил какое-то время, пытаясь убедить Терри. Я сказал ему, что врачи будут слишком обеспокоены свисающей половиной его большого пальца, чтобы разбираться с чем-либо другим, однако в этой битве мне явно не суждено одержать победу. Терри даже не разрешает мне вызывать «скорую», чтобы медики его осмотрели. Я возвращаюсь к Ли, чтобы сформулировать план Б. План Б приходит сам собой. Я врач, Ли – адвокат, и, согласно Закону о психическом здоровье, мы можем принудить Ли к лечению на основании того, что он представляет для самого себя угрозу. Ли, явно знающий про Закон о психическом здоровье побольше меня, указывает на то, что мы в любом случае бы не смогли своими силами обязать Терри лечиться, а так как он полностью дееспособный[97], то с юридической точки зрения имеет полное право не обращаться за медицинской помощью.
У Ли, однако, есть план В, который предстает передо мной в виде небольшого чемодана с медицинскими принадлежностями.
Годом ранее он отдыхал в Уганде (кто вообще там отдыхает?), а всем отправляющимся туда отважным путешественникам рекомендуют купить один из таких наборов в поездку. В случае, если во время поездки не посчастливится попасть в больницу, местные врачи могут воспользоваться медицинскими принадлежностями туриста, что обеспечит ему защиту от их несколько более попустительского отношения к инфекционному контролю, а также от распространенного в тех краях ВИЧ.
Ли распечатывает чемоданчик, раскрывает его передо мной подобно ловкому рыночному торговцу и спрашивает, есть ли там все необходимое, чтобы зашить Терри палец. Он явно раскошелился на один из самых дорогих наборов – его, наверное, хватило бы, чтобы вырезать легкое для пересадки.
Немного покопавшись в наборе, словно тетушка, разыскивающая в коробке с ассорти свою самую любимую конфету, я достаю шовный материал, ножницы, иглодержатель, тампоны и антисептический раствор. Единственное, чего не хватает, так это местной анестезии. Ли шутит, что Терри может просто зажать между зубов деревянную ложку.
Итак, пять минут спустя я уже оперирую оказавшегося на этот раз на удивление сговорчивым Терри на кухонном столе. Обработав рану, я делаю два глубоких шва, чтобы попытаться остановить артериальное кровотечение, после чего, как только все высыхает, слой за слоем зашиваю палец. Вскоре боль становится слишком невыносимой для Терри и, желая свести его крики к минимуму (если сосед вдруг решит заглянуть, чтобы проверить, все ли в порядке, потребуются объяснения), Ли протягивает ему деревянную ложку. И она действительно помогает.
