Я осмотрелась, зашла в лес, где нашла огромное дерево. Ствол его был разделен внизу на несколько частей, словно толстые нити впивались в землю, образуя укромное место. В округе обнаружились необычные листья-растения. Они по размеру оказались больше меня, буро-зеленые, с темными прожилками. Я нарвала их, расстелила под тем деревом и легла, быстро проваливаясь в цепкие лапы сна.

Он оказался жутким. Я проснулась вся в испарине. Но в то же время он даже отдаленно не был похож на прежние кошмары. В нем я постоянно бежала по кладбищу и падала на руки. Подо мной оказывались скопления костей. Из груди вырывался крик, наполненный страхом и отвращением. Я поднималась и опять начинала бежать. А меня словно подгоняли. Не люди, звери. То каркали вороны, то выли волки, иногда из темноты выплывало что-то неразличимое, но до жути страшное. И это не прекращалось, повторялось раз за разом. Пока я не открыла глаза.

Мне долго не удавалось восстановить дыханием. Я сперва подумала, что толком не поспала, ведь на улице еще властвовала глубокая ночь. Но потом сообразила – засыпала ведь на рассвете. Значит, не еще, а уже ночь.

Я вылезла из импровизированного укрытия и чуть не завыла в голос. Мне хотелось есть, пить, быстрее вернуться домой. Но больше всего угнетало, что я не знала в какую сторону идти. У меня вообще плохо с ориентацией на местности.

Выбрав примерное направление, я отправилась в путь под звуки громкого урчания в животе. Вокруг не обнаружилось ни ягод, ни фруктов, способных хоть немного утолить мой голод.

Я шла вперед, планировала дальнейшую жизнь, частенько вытирая непрекращающиеся слезы. Раз за разом вспоминались родители, любимые, без которых и жить не хочется.

С заполнившими голову мыслями я не заметила, как вышла на небольшую поляну. Не туда, куда направлялась, не на дорогу. Почти развернувшись, я зацепилась взглядом за одинокий домик, мирно обитающий среди деревьев.

В окнах не подрагивал свет, дверь была заперта. Я решила ненадолго потревожить жильцов, спросить направление. Но что-то в нем было неприятное, мрачное, отталкивающее.

Это всего лишь дом!

После двойного стука в дверь, послышался шорох с той стороны.

– Да, деточка, – передо мной появилась старушка.

Сказать, что она выглядела жутко, – ничего не сказать. Бледная иссохшая кожа сморщилась и свисала волнами. Ее словно натянули на кости, при том явно ошиблись с размером, выбрав больше, чем требовалось. Пепельно-черные волосы, не седые, сливались с темнотой в доме. Если бы не луна, то можно было бы подумать, что их вообще нет. Впалые глаза неотрывно смотрели в мои. А улыбка оказалась неприятной, зазывающей, хитрой.

Может убежать?.. Но это ведь всего лишь старая бабка. Что она может сделать?

– Я заблудилась, не могли бы вы помочь? – спросила я с натянутой улыбкой, как можно незаметнее сглатывая подступивший ком.

Лучше бы и эта дверь захлопнулась перед моим носом.

– Заходи, дорогая, заходи, – от ее голоса мурашки побежали по позвоночнику.

Надо бежать!

Но я ведь смелая. Сильная. А это обычная бабка. Да и мне нужна помощь.

Я выдохнула и зашла внутрь.

На столе тускло горела свеча. Маленький огонек не подрагивал, не издавал звуков, застыл в одном положении, замерз желтоватой каплей. Свет от нее падал на деревянные стены из массивных бревен, на заваленный книгами и разными мелкими предметами стол, на небольшую кровать и на печь. В темных углах с трудом различалось множество полок, подвешенных трав, наполнивших помещение смесью разнообразных запахов. От земляного пола тянуло холодом и сыростью.

Я встала как вкопанная, осматривая единственную комнату в этом доме.

– Проходи, не задерживайся в дверях. Кушать хочешь? – спросила старушка сиплым голосом.

– Да, очень, – и мой живот жалобно заурчал в подтверждение сказанного.

Пожилая женщина указала на скамейку, расчистила стол и после начала копошиться возле печи. Она не перенесла туда свечу, не зажгла новую, делала что-то в полном мраке.

– А я, представляете, хотела выйти на дорогу, но не туда свернула, – решила я хотя бы разговором развеять полнейшую тишину.

В ответ ничего не последовало.

Мои ноги начали мерзнуть, от чего приходилось держать их на весу и периодически тереть друг о друга. Я не могла никак понять, почему пол не застелен досками. Ведь тогда было бы намного теплее. Да и сама обстановка навевала на мысль, что старушка вообще не дружит ни с каким видом удобств.

– Шла в город, а оказалась возле вашего дома, – продолжила я разбавлять своим голосом угнетающее спокойствие этого помещения. – О, спасибо.

Передо мной поставили миску с кашей, которая на вкус оказалась отвратительной. Я чуть было не выплюнула все обратно, но это выглядело бы некультурно по отношению к приютившей меня старушке.

– А можно соли?

– Нет, деточка. Закончилась.

Она расслабленно уселась напротив и посмотрела на меня, словно подгоняя, заставляя продолжить есть эту безвкусную, противную кашу.

– Ладно, – вздохнула я и начала поглощать ложка за ложкой, толком не пережевывая, сразу глотая, просто чтоб насытить изголодавшийся желудок.

– Как зовут тебя, девочка?

– Алиса, – подняла я на нее голову.

– Зачем же врать? – только через пару минут сказала та.

Старушка в это время смотрела не на меня, а куда-то возле. Я повернулась, но ничего там не обнаружила. Правда, не это насторожило, а зеленоватый блеск в ее глазах, от которого холодок пробежался по телу.

– Я… не вру, – опустила я ложку, так и не поднесенную ко рту.

– Не знаешь собственного имени, Алисандра? – сощурилась та.

– Как? – переспросила я.

Пожилая женщина нахмурилась.

– Не важно. Кушай, деточка. Набирайся сил.

А мне больше и не хотелось. В миске оставалось еще немного, но впихнуть это в себя оказалось слишком сложно.

– Все? – осведомилась старушка.

– Да, спасибо вам, – подавляя желание поморщиться, проговорила я. – Пару дней даже кроши во рту не было. Вы прям стали моей спасительницей.

Хозяйка дома усмехнулась. Она забрала посуду и снова вернулась к печи, где долго что-то делала.

– А вас? Как вас зовут?

– Миссуния, – повернула она на секунду голову.

Ну и имечко.

– Без отчества? Не могу ведь обращаться к вам просто по имени, – подалась я вперед и облокотилась о стол.

– Для тебя просто Миссуния.

– Хм, – пождала я губы. – Не могли бы вы еще показать дорогу в город? А то я что-то заблудилась.

– Никуда ты не пойдешь, – обернулась старушка.

Надеюсь, она так сказала из-за гостеприимства. Накормила, на ночь глядя не хочет отпускать.

– Держи добавку, – перед носом появилась новая порция еды.

– Я уже наелась, спасибо, – мне не хотелось больше давиться этой кашей. – Не надо так тратиться на меня.

– Это добро некуда девать. Сама такое не ем, тебя хотя бы угощу.

Странная она какая-то.

– Ну… – решила я перевести разговор в другое русло, только чтоб не пришлось снова есть кашу. – А завтра дорогу покажете?

– Нет, – тихо сказала она.

На лице старушки появилась недобрая улыбка. Я пыталась не обращать внимание, просто опустила голову и провела пальцем по столу. Но пугающее предчувствие без остановки нарастало – не спроста она себя так ведет.

– И когда сможете показать? – снова посмотрела я на старушку, вчитывающуюся в появившуюся перед ней книгу.

– Через два дня, если захочешь, – просипела она, не поднимая голову.

Почему именно два?.. Не важно, все равно для меня слишком долго. Домой надо. Не буду я столько ждать только чтоб увидеть ее вытянутый палец в какую-либо сторону.

– Знаете, не останусь у вас на ночь. Пойду все-таки, – встала я с лавочки и направилась к двери.

А той и нет. Пропала дверь. Голая стена. Цельная, словно там никогда не было проема.

Я отошла на пару шагов назад и пробежалась взглядом по всем стенам, полу, потолку, но не обнаружила ни одного возможного выхода. Замуровали. Живьем, вместе с этой старушкой, которая только один раз посмотрела на меня, а потом снова погрузилась в чтение.