Но почему теснит беспокойство? Ответ на вопрос возможен такой: я подсознательно сопротивляюсь воплощению сюжета «Оперативного отряда» в действительность.

На Пути нет асфальта, заправок, закусочных. Лошадь или верблюд для путника роскошь. От колодца к колодцу, от оазиса к оазису… Вчера остановила конная стража Объединенной Империи. Смешно: потребовали у седого пилигрима документы. Я улыбнулся. Они пригрозили расправой. Я снова улыбнулся. Они не догадываются о своей теневой сущности. Прошел через них, как тахион сквозь тело Вселенной. Такое легко, когда одинок и не имеешь земного защитника. Да и годы тренировки… Я никогда не искал поддержки среди людей. И обрел одиночество не приговором, а наградой. Очень давно не вхожу ни в какую специально организованную группу. Сам себе оперативный отряд… Встреча с Имперской стражей показала: огонь ярости еще горит в сердце, окутанный плотным облаком внешнего спокойствия. Личных врагов не осталось. Сумрачные тени иногда поднимаются рядом, выражая недобрые намерения. Появляются, чтобы исчезнуть. Вот и этот отряд пропал с пространства Священной земли, прикоснувшись ко мне. Точнее, к тому, что во мне…

Всадники всколыхнули в памяти давний пласт. А в нем я молод и несведущ… Сижу с Ахмадом, братом-иностранцем, на восьмом этаже здания в столице республики, в которой служу военным советником. У здания символическое название: «Рок-отель». На верхнем, восьмом этаже – ресторан со стеклянной наружной стеной. За ней – просторный вид на океан. Красиво и относительно дешево, и мы с Ахмадом предпочитаем «Рок-отель» прочим подобным заведениям. Финансы наши ограничены, меню скромно. Через столик от нас двое военно-командировочных Коламбийской Федерации, я их в момент просчитал. Как и они меня, – профессионалы. Оклад у них на порядок выше, они считают меня бессребником-миссионером. Достаточно сравнить наши столы. То, что они заказали, мы с Ахмадом можем позволить себе не чаще раза в год. И живут они вне партийных анклавов. Мои соотечественники-советники завидуют их материальной обеспеченности, но не свободе в повседневности. Мне интересно, и через глаза я попытался заглянуть в суть, позволяющую смотреть на нас вот так, сверху вниз. С обладателями такого взгляда это просто. И увидел великое самоудовлетворение от принадлежности к самому богатому и сильному отряду на планете. А еще: отсутствие сомнений и поиска смыслов. Иная по наполненности, чем в Сурии, но столь же закрытая стереотипная программа бытия от рассвета до заката! Скучно стало, и я отвернулся. Сегодняшний отряд – наследники тех богатеньких профи из военной разведки Северной Коламбии.

С высоты седых лет это воспоминание – как элемент давнего сновидения. Но нет, жизнь не была сном или сказкой. Я бреду по оживающей за моей спиной пустыне и вспоминаю. Память легка, – я успел рассказать о главном в биографическом романе. Больше для себя, чем для других. Роман – не исповедь, но освобождение. Но все же странно, – иду путем, проложенным в «Оперативном отряде»! Книжная реальность воплотилась в земном бытии. Империей овладели фантомы темного духа. Мир стал подобием уездного театра. Зрителей нет, все актеры. Исполнители искусственных ролей, они продолжают кучковаться в отряды, ища спасения от неизбежности.

А Сказка превращается в действительность. В других моих книгах – иные миры. О них меньше переживаний, они творятся не вблизи. А рядом, – нет, еще не конец Света. Возмездие свершится, но род человеческий продолжится. И сохранится драгоценный моему сердцу сурианский язык. Буква, надеюсь, воспарит над цифрой. Понадобятся библиотеки, на полки выставят книги прежних времен. Только бы не все подряд. Наткнется чей-нибудь взгляд на «Оперативный отряд»? Человечество выработало несколько видов исторической памяти. Возможно, я подвергнусь полному забвению и затеряюсь в безмолвии. Или будут хулить столетиями. В третьем случае биографию кастрируют, портрет всунут в рамку оклада. И подвесят в Красной комнате или в Храме.

Но что мне до всего этого?

Рядом не осталось тех, с кем начинал Путь. На их месте другие, размышляющие еще менее. Приходится заново осваиваться среди новых поколений.

– Тебя назвали великим до нас. Мы не знаем тебя…

Так заявляют новые люди. Они не читают, они считают. В их глазах таится багровый огонь, тела обвивает серая аура.

– Да не претендую я. Ни на величие, ни на ваше признание…

Так отвечаю им. Мы сосуществуем, но пребываем в разных контекстах. Им для понимания мира достаточно тысячи однозначных слов. Их не предостеречь, – они не понимают, кто владеет мирами. Но их пугают седое бесстрашие, равнодушие к славе и динарам. Они не замечают бинарности Вселенной, потому что в ней, – непримиримое противоречие. Кружение в темноте невежества позволяет им быть свободными от свободы выбора.

И мне пришлось пройти через такое сумеречное состояние. Но более всего Князь Тьмы пытался сломать через человеческие глазницы, излучающие немотивированную ненависть. Князь действовал и человеческими ухмылками, ужимками, дикими словами. А сколько было попыток физического давления и уничтожения! Видел я множество отрядов и отрядиков со своими целями-программами. Все они имели собственных идолов и религии. Но все вместе они – рабы Рампы, исполняющие чуждый и противный мне спектакль под искусственным освещением.

О рабы, возомнившие себя самодостаточными творцами! Закроется занавес и всё, освещенное Рампой, исчезнет. И там я побывал, на ложной сцене. Сыграл кусочек сценария, понял замысел и ушел…

Да, Полигон Сатаны предлагает простые законы, им легко подчиняться. Ведь они, – в строгих рамках здравого человеческого смысла. Нет уж, лучше быть одному, чем в такой здравой компании. Немного воли, чуть-чуть терпения, – и пришла привычка не скучать в одиночестве. Тем не менее, я остаюсь частью мира, не признавая его. Лунные тени пересекают мой Звездный Путь. Противник мой не знает сна.

Возлюби врага своего… Так сказал Пророк? Враг мой – Князь Тьмы, имеющий множество имен. Возлюбить сатану отверженного и его воплощения в человеках? Мачеху и мать почитать одинаково? Неужели диверсант Шойль равен Пророку? Путь мой кончается, а вопросы не уходят. И пытаюсь решить их с помощью Книги Различения.

А еще предвижу скорую встречу. Зов гор, возможно, преждевременен…

Закрытое время

Вторая «звездочка» Наира

Часы текут без интриги, рождая серую скуку. Нейтральное время сжимает психику, пытаясь превратить меня в тоскующего зверя. Тишина… Надо предложить трансляцию живых музыкальных концертов оттуда, Снизу… И глазу не за что зацепиться, кругом надоевшие полутона. Внизу случается Радуга, ее бы тоже сюда…

Дежурство завершается, и закипает раздражение. Привычно берусь за клавиатуру. В оперотряде она единственная, все предпочитают мысленное, лишь иногда голосовое общение с Системой. Окружающая меня голубоватая сфера съеживается в трехмерный экран на столе.

Иду к Графу, любимому человеку-Льву, единственной моей «звездочке». Мы прошли вместе большую часть его жизни; я знаю, чем и как она закончится. И способен в точности воспроизвести любой отрывок из произведений либо Дневника. Признаюсь, клавиатура меня тоже не удовлетворяет, хочется перейти к рукописному письму. Но… Такой архаизм вызовет смех в отряде, и я колеблюсь.

Да, прямое включение в виртуальный процесс дает эффект полного присутствия. Мозг весь погружается в иную реальность. Можно войти в любой дневниковый день Графа, ощутить его напряжение, запах, свет… Но я предпочитаю оставлять коридорчик связи с Базой. Точнее, – с самим собой.

Пальцы забегали по клавишам, экран высветил строчки из «Хаджи-Мурата». Я вновь восхитился волшебством автора. Мир земных страстей… В глубине экрана, за рядами полупрозрачных строк, задвигались тени ушедших людей; над ними светят звезды, Луна, Солнце… Под небом распускаются цветы, которых уже нет. Я не позволяю Системе детализировать всплывающие картины. Иначе уйдет очарование неполной определенности, разогревающее воображение. А оно, в свою очередь, снимает раздражение.