Вызванный Азъеном переполох привлек внимание кучера. Патрик остановил лошадей, дожидаясь юношу. В боковой стене распахнулось небольшое окошко, как раз на уровне всадника, из которого показалась Хайда.
— Янес, ты зря пришел — мы уже уезжаем, — женщина улыбнулась печальной улыбкой. — Нам очень жаль, что так получилось…
— Прошу вас, не уезжайте, — взмолился Азъен, прижимая сумку и поводья к груди.
— К сожалению, это невозможно. Твой брат ясно дал понять, что нам тут не рады.
— Но он не король. Я могу поговорить с отцом, и он позволит вам остаться.
— Нас никто не выгоняет, мы сами покидаем город, — сказал Патрик, обращаясь к Азъену. — Оседлая жизнь в одном городе не для нас. Мы были здесь лишь проездом.
— Йенс… Мне так жаль, что это произошло… — Азъен опустил глаза, доставая из сумки кларнет и протягивая его Хайде, но та лишь покачала головой, отодвигая инструмент от себя.
— Оставь его себе, милый. Отдашь его сам при следующей вашей встрече. Мы не прощаемся.
Азъен вскинул голову, непонимающе смотря на женщину, но та уже отодвинулась от окошка, закрывая ставни. Он успел уловить лишь небольшие фрагменты интерьера внутри — красные высокие стены и потолки с причудливыми узорами, большой дубовый шкаф… Он встряхнул головой, решив, что всё это ему показалось — внутри пространство не могло быть больше, чем снаружи. Повозка тронулась с места, возобновляя движение. Патрик помахал на прощание рукой и ударил поводьями лошадей, заставляя их двигаться быстрее. Азъен почувствовал, как в горле образовывается ком из горьких слёз, ему хотелось кричать от боли и безысходности. Проходившие мимо люди бросали на него любопытные взгляды, от которых хотелось спрятаться, убежать подальше.
Пришпорив своего коня, Азъен помчался в сторону леса, что начинался недалеко от их города. Дома быстро мелькали, сливаясь в одно серое пятно, или это происходило из-за непрерывно набегающих слез? Деревья тоже казались ему размытыми и нечёткими, он полагался лишь на свою лошадь, потому что сам не разбирал дороги. Та остановилась лишь у ручья, взмыленная и уставшая, она жадно припала к текущей прозрачной воде. Азъен на одеревеневших ногах слез с лошади, падая на колени перед ручьем. Прохладная вода смывала с лица растекшиеся слёзы, но облегчения это не приносило и лишь усиливало их поток. Вода не могла потушить тот пожар, что пылал сейчас в его груди, разрывая на части.
Росшее рядом дерево послужило хорошей опорой, потому что Азъен не находил в себе сил не только стоять, но и сидеть ровно. Он сидел так очень долго, даже сам не знал, сколько, бездумно смотря на текущий ручей, звонко журчащий кристально-чистой водой. Маленькие певчие птички подпевали ему, радуясь очередному солнечному дню и своей беззаботной жизни. Лошадь бродила рядом, ожидая своего наездника, щипая растущую траву. Азъен не хотел уходить. Он вообще ничего не хотел, как тогда — когда казнили его учителя, обвинив в том, чего он не совершал. Рука сама потянулась в сумку, доставая флейту. Тонкий холодный металл, коснувшийся опухших губ, словно чувствовал своего хозяина, ободрял и шептал именно те слова, в которых он нуждался именно сейчас.
Музыка флейты сливалась с журчанием ручья, становясь единым целым. Или ручей, чувствуя всю вложенную в музыку боль, изменил свое звучание. Азъен не задумывался над этим. Он просто играл. Его слёзы постепенно высыхали, боль притуплялась, и дышать становилось намного легче.
Услышав испуганное ржание лошади, Азъен открыл глаза, но не оторвался от флейты. В нескольких метрах от себя он увидел крупного серого волка, смотрящего точно на него. В сумерках глаза животного светились холодным жёлтым светом, медленно приближаясь к человеку. Раньше Азъен никогда не видел крупных хищников так близко, но сейчас вид смертельно-опасного животного совершенно не пугал его. Если ему суждено умереть именно так, то нет смысла бежать. Он закрыл глаз, продолжая играть, как и играл всегда — отдавая всего себя, вкладывая в музыку всё, что есть на душе.
Холодная мочка носа коснулась его руки, прерывая музыку. Азъен посмотрел волку в глаза, но не увидел там агрессии или злобы, лишь тоску и сострадание. Вытянутая морда двинулась ближе, ложась на плечо, а Азъен обнял широкую шею, зарываясь в густой мех. Слёзы вновь потекли по щекам, но в этот раз уже не было так невыносимо больно. Наоборот – они принесли облегчение.
========== Глава 6 ==========
Новый день начался с пения птиц, сидевших на ногах Азъена. Они определённо добивались его пробуждения, точно опасались чего-то. Юноша открыл глаза, вдыхая свежий лесной воздух полной грудью. Всё произошедшее вчера казалось ему лишь страшным сном, но, к сожалению, щемящее от тоски сердце и лежавший в сумке кларнет говорили об обратном. Волка рядом он уже не обнаружил. О его присутствии свидетельствовали лишь оставленная на одежде длинная серая шерсть и несколько неглубоких следов от лап. Его лошадь мирно паслась в стороне, не убежавшая при виде опасного хищника.
Азъен умылся холодной водой из ручья и оседлал лошадь, в последний раз осматриваясь по сторонам. Его окружала умиротворяющая красота дикой природы: высокие стройные деревья тянулись к чистому голубому небу, покачивая верхушками от ветра; лес кипел жизнью — мелкие животные и птицы то и дело сновали мимо, совершенно не боясь человека; ручей ни на секунду не замолкал, создавая свою неповторимую атмосферу яркими звуками, устремляясь куда-то дальше в глубь леса. А вот начало своё он брал где-то далеко в горах, вершины которых проглядывались через кроны деревьев.
Всю эту красоту Азъен разглядел лишь сейчас. Уходить совершенно не хотелось, но мысль о том, что его, возможно, начнут искать, и первые, на кого падёт подозрение, окажутся музыканты, заставила его развернуть лошадь в сторону замка.
В конюшне он наблюдал непривычное оживление — пара десятков рыцарей стояли у оседланных лошадей, но, увидев появившегося юношу, все разговоры моментально прекратились, мужчины расступились, пропуская вперед хмурого Мартираса. Азъен слез с коня с противоположной стороны от брата, словно животное могло защитить его.
— Братец, может поделишься с нами, где ты всё это время пропадал? — Азъен сжался от грозного голоса Мартираса. Лучше бы тот на него накричал.
— Я был в лесу, — тихо ответил Азъен, опустив голову, чтобы не смотреть брату в глаза. Ему хватало того, что он чувствовал его гнев каждой клеточкой кожи.
— В лесу? Один? — не поверил он.
— Один.
— Ты хоть понимаешь, что из-за твоего вчерашнего побега отец хотел поднять на уши пол королевства?!
— Прости, я не хотел…
— Отцу это скажешь! — рыкнул Мартирас, хватая младшего брата за руку выше локтя. Грубые пальцы сильно сжали тонкую руку, от чего юноша издал страдальческий писк. — Думаешь, у короля нет иных забот, помимо того, чтобы бегать за тобой?!
Азъен молча выслушивал упреки брата, пока тот вел его во дворец. Мартирас шел широким шагом, а Азъен неуклюже переставлял ноги, пытаясь угнаться за ним. Разговор на повышенных тонах он услышал ещё в коридоре. Отец о чем-то громко спорил с Гавриилом и оба не хотели друг другу уступать. Желудок судорожно сжался, почувствовав напряженную атмосферу. Едва дверь распахнулась, разговоры стихли, а Азъена словно парализовало, но это не помешало Мартирасу затащить безвольное тело в кабинет отца.
— Азъен, слава Аудрису, ты вернулся! — спокойный голос отца никак не вязался с тем, что он слышал еще несколько секунд назад.
— Прости, отец, я не хотел… — Азъен почувствовал, как грубые пальцы Мартираса разжались на его руке. От этой свободы стало ещё больнее. Он положил другую руку на пострадавшее место, немного поворачивая голову.
— Сын мой, что с тобой случилось? — голос Фредерика смягчился, став больше похожим на отцовский. Он повернулся к старшему сыну. — Мартирас?
— Я об этом ничего не знаю, — сразу начал защищаться тот. — Наша мать сказала, что он уже таким очнулся вчера.
Азъен поднял полный непонимания взгляд сначала на Мартираса, потом на отца и Гавриила. Последний кивнул в сторону стоявшего у стены резного зеркала в полный рост. Он медленно подошел к нему, внимательно изучая свое отражение. Первое, что он заметил — большие глаза цвета расплавленного золота, смотревшие так, словно готовые вот-вот наполниться слезами. Всегда бледная кожа сейчас приобрела землистый оттенок на фоне торчащих ежиком черных волос. Над левым виском он увидел какой-то холодный блеск. Приняв его за мусор, Азъен попытался стряхнуть рукой. Волосы пропустили через себя тонкие пальцы, а взгляду юноши предстала ровная полоса серебристо-белого цвета около пяти сантиметров шириной и тянувшаяся к затылку. Он поймал на себе непонимающие взгляды, как будто он мог объяснить это явление. Он и сам бы хотел получить ответ.
