– У меня тоже нога чесалась недавно неизвестно из-за чего, – добавила я.

– У меня ещё болят подмышки! Весь день! Я умираю! – настаивала она на своём, чуть не плача.

– Это может быть реакция на дезодорант, – предположила я успокаивающим тоном.

– Конечно, это может быть, что угодно, – подтвердила медсестра.

Я ушла в душ, а когда вернулась, Виолетта металась у поста медсестры туда-обратно:

– Отведите меня к терапевту!

– Терапевта сегодня нет! Выходной день! Я же уже вам сказала!

– Отпустите меня домой тогда! Отпустите меня домой! Я поеду к другим врачам, которые будут меня лечить!

– Виолетта, мы не можем вас отпустить никуда, главного врача нет, без его разрешения мы никуда вас не пустим, – ответила медсестра, – прилягте в комнате, и все пройдёт! Не накручивайте себя! Вас лечат нужные врачи! Вы в клинике неврозов и у вас невроз!

– Нет! Я смертельно больна! Вы просто не верите мне! Вам плевать! Всем плевать на меня!– твердила Виолетта.

– Женя! – вдруг увидела она меня и бросилась ко мне в объятия, – Женя! Они мне не верят!

– Ну-ну, все-все, обидели мою девочку, обидели, нехорошие, – успокаивала я ее и гладила по спине и голове, как пятилетнее дитя, она хлюпала у меня на плече, – нехорошие такие! Ну, все, все хорошо! Все пройдёт… все пройдёт…– мы стояли так несколько секунд. Эта потребность почувствовать себя ребёнком, чтобы кто-то погладил тебя по головке, укрыл одеялком и «взял на ручки» порой так сильна в нас, что я решила не отказывать в ней Виолетте. Ну и что, что ей 20, а не 5. Нам взрослым не обязательно всегда быть взрослыми. А если некому погладить по головке, то самому себя надо обязательно гладить и говорить вот все те слова, что я говорила Виолетте или нужные каждому отдельному человеку. Нужно дать человеку то, что требует его нутро, а не отказывать в этом и не бороться с этим. Дать это, и оно успокоится. Погладить по головке, обнять и укрыть одеялком, чтобы никто не умер.

– Пойдём с нами в карты играть? Мы собираемся там с ребятами играть, пойдёшь с нами?– предложила я.

– Да, сходи, поиграй, сходи, – подбадривала ее медсестра.

Виолетта оторвалась от меня и посмотрела своим заплаканным раскрасневшимся личиком:

– Да. Сейчас. Я кофту только накину и приду.

– Ну, вот и хорошо. А мы тебя подождём.

Мы ждали Виолетту довольно долго, но она все-таки пришла. Игры в карты прошли вполне спокойно и благополучно. Но приступ продолжился ближе к ночи, когда Виолетта начала звонить своему парню.

– Приезжай! Забери меня! Я умираю! У меня сыпь, температура 37 и 5 и подмышки болят. Там как будто шарики какие-то.

– Это лимфоузлы могли воспалиться, – предположила я.

– Да, у меня воспалились лимфоузлы! У меня все признаки лейкемии! Забери меня! Так ты приедешь или нет? – через секунду она рассерженно бросает трубку.

Через пару секунд опять набрала номер.

– Ты понимаешь, что здесь всем наплевать на меня! Медсестры тут работают ради галочек! Приезжай! Мы, может, последний раз видимся. Я умираю!

– Тебя никто сейчас не отпустит домой, – сказала наша соседка по палате.

– Они не имеют права держать меня здесь насильно! Мы вызовем милицию!– ответила Виолетта соседке, а потом снова продолжила в трубку, – Я хочу домой! Мне требуется квалифицированное лечение! Но ни ты, ни родители не верите мне! Вы все списываете на нервы! Это нервы, это нервы! А я умираю!

Полночи она ещё звонила своему парню, а наутро продолжила. Текст был примерно один и тот же:

– Але, я боюсь уснуть и не проснуться. Мне страшно. Приезжай и забери меня! Мне кажется, у меня повышается температура и меня тошнит! У меня болит голова и кружится! И общее состояние плохое! Так ты заберёшь меня? Тебе тоже плевать на меня!

Днём Виолетте позвонил уже кто-то другой:

– Але, привет. Он звонил тебе? Ну, по ходу мы расстаёмся. Он не верит, что я заболела… нет! Я не буду никому ничего говорить! Нет! – заплакала она, – Потому что я уже всех достала. Всех достала! И его! И родителей! Что слушать? Может у меня заражение крови! От лимфоузла, который воспалился! Никто без денег меня не положит! Никто ничего не говорит! Я до завтра не доживу! Сходи в аптеку… да… купи хотя бы что-нибудь. Нет! Я умираю нахер! Всем насрать на меня! Я не знаю! Скорую вызвать и отвезти в другую больницу! Это не нервное, это не нервное… пиздец, просто пиздец! – и она положила трубку.

Приступ продолжался всю ночь. Вечером заглянул наш психиатр и сообщил, что вызвал терапевта, который будет дежурить всю ночь, чтобы никто не умер.

Чтобы никто не умер, Евгения Захарова.

Глава 2.

Виолетта влетела в палату, хлопнув дверью и всхлипывая, лихорадочно принялась собирать вещи.

Мы с Машенькой, мирно отдыхавшие в этот момент в палате, переглянулись.

– Виолетта, что ты делаешь?– изумленно спросила я.

– Сваливаю отсюда по-английски!

– Почему? Ты была у терапевта?

– Была!

– Что он сказал?

– Что он не знает, что со мной и никаких лекарств мне не выпишет! «Просто сбрасывайте температуру и все»,– говорит! Я не собираюсь тут подыхать! Мне нужно срочно в больницу! – Температура у Виолетты за последние сутки уже поднялась до 38 и 8. Виолетта буквально за минуту покидала в сумку все вещи из шкафа, опустошила полку и обессиленная села на корточки у кровати, положила голову на сумки и отчаянно заплакала. Мы с Машенькой молча и в растерянности наблюдали эту сцену, не зная, что делать. Внезапно Виолетта схватила телефон, сорвалась с места и выскочила за дверь.

– Если терапевт пришел, мне тоже надо сходить к нему по поводу своей сыпи, – сказала я Машеньке и тоже вышла. Сыпь появилась у меня на следующий день на руках и ногах, после того, как она появилась у Виолетты. Я подошла к посту медсестры:

– Сделайте же что-нибудь! Вы видите, в каком она состоянии! Назначьте ей лекарства, у неё ведь температура, или хотя бы дайте успокоительного!

– Да? А что сказал терапевт?– спросила медсестра

– Ничего.

– Виолетта! Где она?– позвала медсестра

– Да вон она, за углом по телефону разговаривает, – заметила вторая медсестра.

– Виолетта! Иди сюда! – позвала первая.

Виолетта подошла:

– Я уезжаю! Мне надоело, что меня тут не лечат и на каждом шагу посылают на хрен! Выпишите меня!

– Нет, Виолетта, мы вас не выпишем. Сходите к нашему психиатру.

– А он ещё здесь?

– Да

– Пойдёмте, – сказала медсестра и повела ее к психиатру.

– Я тоже. Скажу ему по поводу сыпи, – сказала я и последовала за ними.

Когда мы пришли, Виолетте тут же начали мерить давление и задавать вопросы.

– А у меня вот тоже, – показала я доктору свои руки в красных пятнах.

– Вам я уже отменил карбамазепин. У вас аллергия, – отвеил доктор со знанием дела.

– А вдруг у меня опять начнётся тревога?

– Не начнётся.

Я продолжала стоять рядом, в ожидании, когда они примут решение в отношении Виолетты.

– Конечно, на самом деле я не хочу сбегать, мне и мама сказала: «не вздумай!», я просто хочу, чтоб мне помогли! Я умираю!

По лицу психиатра пробежала внутренняя улыбка. По моему, вероятно, тоже.

– А вы что здесь стоите? – обратился ко мне доктор, – я же вам сказал на счёт вас.

– Я переживаю на счёт Виолетты.

– Что она умрет? – с иронией уточнил доктор.

– Нет, – улыбнулась я, – чтобы вы сделали что-нибудь.

– Вы на счёт себя лучше переживайте, – сухо посоветовал психиатр.

– Ну как же так, уже второй день человек в таком состоянии, а вы ничего не делаете! – воскликнула я неожиданно для себя, и слезы потекли по моим щекам.

– И вы туда же? – удивился доктор, глядя на меня так, словно не понимая, серьезно я или шучу. – Идите к себе. Идите.

И я вся в слезах побежала в палату. Пробегая мимо поста медсестры, услышала вдогонку ее голос:

– Ой! И вы что ли! А вы чего плачете то? У вас эпидемия там что ли? Да-а, это заразно видимо.