Спускаясь вниз, девушка набрала номер своего мобильника, оставленного дома.

– Как дела? Я так соскучилась… – Виктория с улыбкой стояла у лифтов.

– Привет, детка. Я гуляю.

– Где? В центре, как всегда?

– Да. У тебя что-то изменилось в планах?

– Нет. В семь, как договаривались. Просто звоню узнать, как дела и сказать, что очень сильно хочу тебя увидеть.

– Через два с половиной часа я буду ждать тебя в центре зала. – Харон тоже улыбнулся, сжимая руку Василисы.

– Хорошо. Люблю тебя. – Виктория положила трубку и зашла в лифт.

Внизу около дверей, ее ждал Григорий. Вика окинула его взглядом и опять вздохнула. Этот солидный мужчина, в пальто, в лакированных ботинках, в отглаженных брюках, совсем не то, что она хотела видеть. Но до шести вечера у нее не было права голоса.

Григорий открыл дверь машины, подождал, когда девушка, совершенно не привыкшая к машинам, усядется и сел за руль.

– Вам стоит пристегнуться. Мы поедем недалеко, но все же…К половине седьмого я должен вернуться в офис.

– Без проблем – Виктория начала пристегиваться и без проблем превратилось в проблему.

Григорий усмехнулся, наклонившись к девушке, взял ремень безопасности и потащил к себе. Виктория вжалась в кресло. В нос ударил запах буржуазии и крема после бритья. Мужчина на секунду бросил взгляд на зажавшуюся девушку и улыбнулся.

– Вы очень нервничаете, – тихо сказал он, – расслабьтесь, я не кусаюсь.

Виктория смотрела, как его зеленые глаза внимательно изучают ее, все также нависая над ней, хотя ремень безопасности уже давно был пристегнут и уже можно было бы и отодвинуться.

– У Вас безумно красивый цвет глаз, – еще тише сказал Григорий, медленно наклоняясь к ее губам.

– Ой, телефон звонит. Простите. – Вика замахала руками, едва не попав по лицу мужчине.

Девушка прижала к уху телефон и начал говорить с пустотой. Она прекрасно понимала, как нелепо, возможно, даже глупо, выглядит, но целоваться со своим новоиспеченным боссом ей совсем не хотелось. К тому же, если раньше он ей не нравился, то в тот момент у нее вообще к нему было отвращение. Чем ближе к ней он пододвигался, тем больше слез в ее глазах появлялось. Если бы он все-таки изловчился и поцеловал ее, то Вика не смогла бы сдержать истерику.

Всю недолгую дорогу, пока они ехали, Виктория вела беседу с невидимкой, лишь бы Григорий только не разговаривал с ней. Краем глаза, она следила за ним, за его реакцией и молилась лишь об одном, чтобы никто не позвонил ей на самом деле.

Едва машина остановилась, Виктория попрощалась с выключенным телефоном и выскочила из машины, словно ошпаренная. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы этот ужасный ужин закончился поскорее. Она жалела, что она – не демон и не может управлять и искажать время. К тому же вечно таскающийся за своим сыном призрак женщины, начал порядком надоедать девушке. Но ее радовало то, что призрак не хочет, чтобы Григорий просто прикасался к ней.

Они сидели друг напротив друга и ждали, когда принесут выбранные блюда. И если Григорий всю плешь проел Вике своим псевдо нытьем о том, что он хочет есть, то Вика есть совсем не хотела. У нее стоял комок в горле.

– Виктория, я пригласил Вас сюда, чтобы немного отдохнуть от работы и пообщаться о чем-нибудь отвлеченном… и никакой субординации. Согласны?

Девушка кивнула и приподняла уголок губ, печально посмотрев на собеседника.

– Вы сегодня весь день не своя. Что с Вами?

– О чем Вы говорите?

– О том, что у Вас во взгляде прострация. От чего?

– Не знаю. Сегодня пятница, конец рабочей недели. Я, наверное, действительно, устала. А Вы совсем не утомились за неделю?

– Я живу в ритме нон-стоп уже не первый день и даже не первый год. А знаете, человеческий организм – это машина, компьютер. И он будет работать так, как запрограммируешь. Эта неделя не сильно отличалась от предыдущих. Разрешите.

Мужчина пересел на боковой стул, ближе к Виктории. Она лишь молча думала, почему «разрешите» Григория звучало не как вопрос, а как императивное утверждение. Вика снова начала нервничать, стараясь не подавать виду. Григорий взял ее за руку и начал внимательно разглядывать ее пальцы.

– Ваши руки создают удивительные шедевры…

– Не совсем это шедевры.

– Вы совсем себя не цените. Кто внушил Вам такую низкую самооценку?

У девушки начала кружиться голова и она знала, что это означало. Пока босс говорил, Вика смотрела сквозь легкий туман, как он хоронит свою мать. Он совсем один на кладбище. Ни родных. Ни друзей. Никого. На улице тепло. Светло. Светит солнце. Двое рабочих засыпают гроб землей. Очень быстро. Григорий хмурый. В глазах слезы. В голове лишь одна мысль: «она даже не пришла». Он смотрит в яму и ни о чем не хочет думать. Виктории так жалко его! Она чувствовала всю его душевную боль и как сильно и глубоко он переживал потерю. На мгновение к ней пришло ощущение, что жизнь выпала. Как жить дальше? Чувство вины. Глубочайшей вины. Но даже деньги бессильны вернуть жизнь, если она, действительно, собралась уйти. А в груди все щемит и болит. И вот последняя лопата земли выброшена сверху на холм. Тут приходит осознание, что это – все. Больше ничего нельзя вернуть назад. Все кончено.

Виктория вернулась в реальность, как только Григорий убрал свои руки от ее.

– Господи… – прошептала она, смахивая слезу со щеки, пытаясь забыть увиденное.

– Виктория? Вы плачете? – Григорий наклонился к ней и снова прикоснулся к ее руке. – Я обидел Вас?

Девушка мотала головой и просила Бога больше не показывать ей ничего из прошлой жизни и умерших людей. Ей не хотелось знать, какую боль они пережили, не хотелось чувствовать ее вместе с ними снова и снова. Ей надоели духи, которые бесконечно к ней приходили и показывали свои переживания. Она не хотела их видеть. Ее душили слезы не потому, что она увидела Григория на кладбище, а потому, что ей надоело это видеть в целом. Девушка уже не задавалась вопросом, почему она это видит. Ее мучал другой вопрос: «Что сделать, чтобы не видеть?»

– Вика, поговорите со мной. Что происходит?

– Мне что-то в глаз попало…сильно больно…очень.

– Дайте я посмотрю! – мужчина недолго думая схватил девушку и принялся рассматривать ее глаза, тщательно выискивая соринку. Он вытер ее слезы, погладил по щеке и так по-доброму посмотрел на нее, что Виктории на мгновение стало легче.

– Так лучше?

Вика кивнула головой, неотрывно смотря ему в глаза.

– Я рад. – Он улыбнулся и отпустил девушку. – Виктория, расскажите мне о себе.

– Что именно?

– Что Вам нравится, что не нравится, чтобы Вы хотели от жизни, о семье…все. Меня интересует о Вас все.

– Вы первый.

– Что это значит?

– Это значит, что Вы отвечаете на эти вопросы первым.

– Вам интересно или Вы хотите отвертеться? – усмехнулся Григорий, пригубив кислый морс.

– Мне интересно. Правда. – Вика улыбнулась.

– Хорошо. Дам Вам фору подумать. Я родился в 1979 году 8 августа. Семья у меня неполная… была. Отец бросил семью, когда нам было два года.

– Нам?

– У меня есть…была сестра – Полина. Мы поругались и я решил, что для меня этого человека больше не существует. Так что уже десять лет мы не общаемся. Я закончил школу, закончил экономический факультет МГУ с отличаем. В двадцать три года пришел к нам в компанию финансистом. В течение десяти лет делал карьеру и вот в итоге, я – генеральный директор. Вот вкратце моя история.

– А мама?

– Мама умерла десять лет назад.

– Простите.

– Ничего, это было давно. Я храню о ней хорошие воспоминания. Как раз, когда сестра с ней поругалась, у мамы оторвался тромб и сами понимаете, чем это закончилось. Полина до сих пор считает, что была права. Она даже не посчитала нужным прийти на похороны. Простите, что все это говорю, это утомительно.

– Нет. У нас же разговор по душам, помните? – Девушка улыбнулась.

– Да, Вы правы! Ваша история?

– Моя? Да у меня то же самое, практически. Отец бросил нас. Правда, мы с ним общаемся изредка и по его желанию. Мама жива и здорова, к счастью. Мы с ней постоянно ругаемся. Она невозможная. – Виктория покачала головой. – Правда, невозможная. Иногда, я понимаю, почему отец ушел. Он просто не мог с ней жить. Смиритmся с ее сумасшедшим нравом – невозможно. Он ушел.