Я по-прежнему не воспринимала его слова о любви всерьёз. Его взгляд всегда был тёплым, ласковым и приятным, но уж точно не влюблённым. Не знаю, какие здесь понятия о любви, но её точно не было сейчас у Ирвина ко мне.

– Хорошо, я понял, – спокойно ответил парень. – Не переживай, я не стану навязываться… – и он посмотрел на меня с тревогой, но руками больше не трогал. – Пойдём сюда, – и он свернул вправо.

Мне было абсолютно всё равно, куда идти, поскольку всюду высился лес, троп не было, так что смена направления меня не заботила. К тому же моё состояние было как во сне. Словно всё вокруг нереально, звуки слышны откуда-то издалека, а я нахожусь на самом деле где-то далеко отсюда.

Ирвин всё посматривал на меня, а я иногда замечала его взгляд, а иногда нет, поскольку очень хотелось ещё поспать, и мне стоило усилий упрямо идти вперёд, обхватив себя руками. Порой во взгляде парня мне мерещилось сочувствие, жалость и чувство вины, но он ничего не говорил больше, что свидетельствовало о его обеспокоенности за меня.

Хорошо, что думать получалось плохо, и меня не волновало то, что должно было волновать, и я просто упрямо шла за Ирвином, надеясь, что в итоге он поможет мне.

Парень не обманул.

Мы и правда вышли к каким-то мелким кустарникам, и Ирвин радостно воскликнул:

– Вот они! Эти листья помогут тебе, солнце!

Я остановилась, а он быстрыми шагами приблизился к ближайшему кусту, оторвал несколько листочков и вернулся ко мне, протягивая их на ладони.

У него красивые руки и длинные пальцы… Он вообще довольно привлекательный, если присмотреться…

Я глядела на тонкие, почти прозрачные листики на его ладони и думала о нём. Кто он? Зачем всё это устроил? Ведь не может быть, чтобы он просто влюбился в меня, я же чувствую…

– Прожуй их, – дал инструкцию Ирвин. – Надо хорошенько прожевать…

Его голос прозвучал тихо и оттого ещё более ласково. Я подняла взгляд и встретилась с его внимательными прекрасными глазами.

– Я не понимаю тебя. – Призналась я.

– Надо съесть эти листья, предварительно хорошенько прожевав, – снисходительно улыбнувшись, пояснил парень. – И спустя несколько часов от твоей простуды не останется и следа. Тогда мы продолжим путь…

Так и не поняла, это он так ушёл от ответа или правда не понял, о чём я говорила, решив, что я не знаю, как употребить листья.

Взяв из его рук листочки я осторожно попробовала их на вкус. Сладковатые, медовые… Вкусные! Удобно у них устроено в мире: лекарство растёт само по себе, да ещё и приятно на вкус!

– Мммм, – прокомментировала я.

– Да, они сладкие, – подтвердил Ирвин, с едва уловимой улыбкой глядя на меня.

Я тщательно прожевала и проглотила листики, прислушиваясь к своим ощущениям, словно прямо сейчас мне должно было стать значительно легче.

– Придётся немного подождать, – предупредил парень. – Пойдём, найдём что-нибудь, на чём посидеть! – и он по обыкновению протянул ко мне руку.

Я нахмурилась. Милый, заботливый похититель, вечно пытающийся коснуться меня – это неспроста. Сам он меня явно не любит, а вот влюбить в себя пытается… Не к добру…

– Ты так смотришь, – смутился Ирвин. – Вижу, тебе уже лучше: взгляд такой… – он задумался, подбирая подходящее слово, и я в этот момент перебила его:

– Расскажи о себе. – Он удивлённо посмотрел на меня, не ожидав этой просьбы. – Да, мне лучше. Пока физически это не очень ощущается, но зато голова светлая. И я хочу попытаться понять, что движет тобой.

– Пойдём, я расскажу, пока ты будешь отдыхать, – ушёл от ответа Ирвин, взглядом указав на свою руку, которую так и держал протянутой мне.

Я, подумав, вложила свои пальцы в его ладонь.

Хуже не будет, а так, может, подумает, что я попала под его чары и станет хоть что-то толковое рассказывать.

– Спасибо за лекарство, – решила поблагодарить я.

Это прозвучало искренно, поскольку я и правда была благодарна ему, но и свои корыстные мотивы у меня имелись: раз Ирвин пытается втереться в доверие ко мне, отчего бы не подыграть ему? Ведь ясно, что в случае, если я буду открыто высказывать все свои подозрения, он будет готов придумать для меня небылицы. А если притвориться, что доверие возникло, парень расслабится, и можно будет попытаться застать его каким-нибудь каверзным вопросом врасплох.

– Не благодари, – вздохнул парень. – Я во всём виноват, ты абсолютно права…

– В чём твой резон? – спросила я с непониманием в голосе.

– В любви, – пожал плечами Ирвин и повёл меня куда-то прочь от кустарников. – Я люблю тебя.

– Нет, не любишь! – ответила я не резко, а просто громко, чтобы он понял, что я уверена в этом.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался он, ничуть не смутившись и не расстроившись.

– Потому что твой взгляд выражает что угодно, только не любовь, – честно ответила я. – И даже не влюблённость, – решила признаться, сочтя, что эта информация всё равно не поможет ему: никто не в силах по своему желанию зажечь огонёк влюблённости в своих глазах.

– Просто мы разные, Лика… – ответил он, не раздумывая, словно говорил правду или давно заученную ложь. – Мы похожи, мы одного вида, но мы родились и воспитывались в совершенно разных условиях. В нашем мире мы ощущаем чувство любви до того, как осознаем его и примем, до того, как наше тело начнёт реагировать на присутствие любимого светом глаз, волнением и прочим, что у вас считается первичными показателями…

Я слушала внимательно и пыталась вдумываться в услышанное.

Да, он прав: я привыкла, что сперва на любовь реагирует тело. Мы хотим видеть, касаться того, в кого влюблены, мы ещё не признаёмся себе в этом, но уже ловим каждый взгляд и каждую улыбку, мы злимся, но не можем долго находиться вдали… И лишь потом, через какое-то, порой долгое, время, мы понимаем, что влюблены.

Это так естественно и привычно, что сложно поверить, будто бывает наоборот и можно сперва понять, а потом лишь ощутить влечение.

– То есть, твои глаза ещё разгорятся? – спросила я лукаво.

– Обязательно, – уверенно ответил Ирвин. – Дай мне время…

Я едва удержалась, чтобы не хмыкнуть. "Дай мне время" – это должны быть мои слова в подобной ситуации.

– Если тебе нужно время, ты мог бы и не похищать меня! – возмутилась я. – Сбежал бы от следователя, а потом, когда глаза разгорелись, пришёл бы ко мне и тогда бы и похищал! Может, мы бы пообщались, подружились за это время, и похищать бы не пришлось – я б сама тебе помогать была б рада!

– Это было опасно, – ответил Ирвин. Кажется, на любой вопрос у него был готов ответ. Неужели, это потому, что он не врёт?

– Опасно? – переспросила я. – И в чём же опасность?

– Я боялся потерять тебя, – признался Ирвин, остановившись и заглянув мне в глаза. – Ведь вы – не такие, как я. Ты могла влюбиться в кого-то из своего мира за то время, что я наблюдал бы за тобой или пытался подружиться. Ты бы стала всюду бывать с ним, и я не приблизился бы к тебе, чтобы… не мешать твоему счастью… Но ты была одинока, я почувствовал это в твоём взгляде… И не смог устоять и не воспользоваться шансом перенести тебя сюда, где нам никто не помешает узнать друг друга…

Такие фразы мне не часто приходилось слышать. Вернее, никогда. Мне никто никогда не говорил подобного, и потому я заслушалась. Ирвин смотрел преданно, говорил тихо, словно нерешительно и робко, и от этого получалось ещё более проникновенно.

С минуту после того, как он замолк, я смотрела на него в растерянности.

И что, не поцелует? Не попытается даже? Любой бы после таких откровений попытался, а он – нет. Странный всё-таки тип… Наверно, не врал про различия, и сейчас его не тянет ко мне, как должно тянуть влюблённого…

Ох уж это самолюбие! Ведь умом я понимала, что никакой любви быть не может, и парень просто зачем-то придумал отговорки, с которыми трудно спорить… Но душа всё равно хотела верить, что у него ко мне чувства.

Почему? И зачем мне чувства этого странного человека?